- Проси прощения… - держу нож над волосами. Небольшая их часть уже повисла мертвой плетью, но толстый локон по-прежнему зажат у меня в кулаке.

Подавив всхлип, Лала извиняется на цыганском. Отрицательно мотаю головой. Я принципиально не говорю по-цыгански. Понимаю, могу изъясняться. Но умением этим не пользуюсь. Я не собираюсь забывать родной язык матери. И раз уж мне постоянно тычут в мое нечистокровное происхождение, пусть общаются со мной исключительно на моем языке. В моей семье его знают не хуже родного.

- Прости…прости, пожалуйста! Я не хотела, - лепечет она, пока я убираю нож в карман. - Отпусти меня, Роза. Ну отпусти…

Стряхиваю ее волосы с руки. Небольшая их часть приземляется на бетонную плитку. Тонкой черной змеей извивается по желто-красному узору.

- Я все расскажу родителям!! - всхлипывает и пятится назад. - Твоя очередь мести двор. Почему я должна делать твою работу!? - продолжает возмущаться.

- Еще хочешь? - киваю себе под ноги.

Кожа на лбу пульсирует и горит, осторожно прикасаюсь к царапине. На подушечках пальцев остается кровь. Вот, мелкая гадина…

- Мами!! - Лала всхлипывает и ныряет за дверь. Пестрая юбка создает завихрения в воздухе, заставляя клок ее волос отлететь в сторону.

Проводив взглядом локон, делаю шаг к двери.

- Роза!! - раздается грозный голос бабки или «мами», как принято ее называть. Ей одной я делаю исключение, потому что слово «бабушка» применить к ней не могу, а «бабка», попахивает слишком явным пренебрежением. Не могу же я так обратиться к матери отца, да и звучит это как-то глупо.

- Да, мами… - приходится ответить ей. Она не Лала, не Люба, не Рая и даже не Аза. Она та, кто способен отравить мне жизнь и ей за это совершенно ничего не будет.

Лала рыдает, будто ей не два десятка волос срезали, а как минимум сняли скальп. Бабка, уперев руки в бока, грозно смотрит на меня, бормоча себе под нос проклятия. Я не имею возможности пройти в ванную. Они все-таки преградили мне путь. Поэтому иду на кухню и, включив воду, промываю ранку на лице. Они следуют за мной. Бабка продолжает сверлить меня злющим взглядом, так и не начинает разговор, но следует за мной. Подхожу к холодильнику, чтобы достать что-нибудь холодное и приложить ко лбу. Касаюсь дверцы. Она не позволяет мне его открыть, резко бьет по моей руке своей смуглой сухой ладонью.

- Ты пропустила завтрак. Значит… не голодная, - желчно цедит сквозь зубы.

- Мне нужен лед. Не волнуйся, я не собираюсь его есть, - протягиваю руку снова и снова получаю ее культяпкой по ладони.

Перевожу взгляд на дверь, младшие дети притихли, стоят в дверном проеме и с интересом за нами наблюдают.

- Мами! За что ты ударила Розу? - интересуется шестилетний Нику. Он единственный из детей любит меня, постоянно ходит хвостом и везде сует свой любопытный нос. Я учу его читать, и он, в отличие от других, не против учиться. Бабка игнорирует его вопрос.

- Ступай во двор и возьми веник. Чтобы через час я не нашла там ни одной соринки!

Лала скрестив руки на груди смотрит на меня с торжеством в глазах.

- Завтра приедут сваты, - продолжает она. Щемящее чувство в груди расплывается под ребрами, током ударяя по солнечному сплетению. - Лале не до уборки, - волна боли отступает, сменяя себя легким головокружением. - Ей нужно готовиться. А ты пойди потрудись хоть немного… Лентяйка! - выплёвывает она и направляется к двери.

Лала перекинувшись с бабкой парой фраз на своем наречие и победоносно сверкнув взглядом, выходит следом за ней.

Вот идиотка… замуж собралась. Как можно быть такой ограниченной?

Три моих сестры спят и видят тот день, когда их засватают. Ладно Любе и Рае, хотя бы по шестнадцать, а вот Лале всего четырнадцать, и она решила обскакать их в этом вопросе. Если она выйдет замуж раньше сестер, они возненавидят ее больше чем меня.

Неудивительно, что Лала махала веником в одиночку. Они просто не спустились ей помогать. Сто процентов лежат у себя в комнате, прикинувшись больными. Они двойняшки и даже болеют синхронно. Если у одной появился мозоль на пятке, вторая тоже будет прихрамывать вместе с первой в знак солидарности. Жду не дождусь дня, когда одну засватают, а вторую нет. Вот тогда я посмотрю насколько глубока их сестринская любовь друг к другу.

Еще раз промыв ранку холодной водой, поднимаюсь к себе в комнату.

- Роза! - слышу грозный голос бабки. - Ты плохо меня слышала?

Игнорируя ее крики, продолжаю свой путь. Она знает, что ничего мести я не буду. Как знает, что и мести там нечего. У цыганских женщин какой-то фетиш, связанный с постоянным подметанием двора. Если не считать мытье окон - это основное их занятие. Наш двор застелен плиткой, в нем чисто, и мести его сто пятьдесят раз на день, нет необходимости.

А вот у наших соседей просто утоптанная земля. И девочки той семьи занимаются тем же самым. Я частенько наблюдаю за ними из окна своей комнаты. Они вымели участок перед крыльцом так, что там образовалась яма. День Кристины, моей бывшей одноклассницы, ее забрали из школы после четвертого класса, всегда начинался с веника. Причем сначала этим веником она получала по спине. Может, поэтому она потом и махала им с особым энтузиазмом.

Я скучаю по ней, мы дружили, когда были детьми. Сейчас наблюдаю за ее сестрами и вспоминаю как мы играли у них за сараем в поваров. Игры для Кристи закончились рано, она давно живет в другой семье, и в отличие от моих сестер, замуж не хотела. Но кто ж ее спрашивал?

Я не успела убрать свою постель, потому что умчалась на конюшню ранним утром, еще до того, как встали родители. Мне приснился тревожный сон, и я помчалась проверить Мирай. Наспех оделась и убежала из дома.

Подхватываю одеяло, чтобы заправить кровать… У них что обострение сегодня? Под моим одеялом притаились объедки со стола. Эти дуры убирая посуду сгребли с тарелок остатки еды и использовали мою кровать вместо мусорного ведра.

Одеяло, взлетевшее вверх подняло в воздух шелуху от семечек, которой они щедро приправили мой сегодняшний завтрак. Смотрю себе под ноги оценивая масштаб трагедии. Длинный ворс ковра, унизан шелухой.

С трудом поборов эмоции перестилаю постель. Чищу ковер пылесосом и уношу грязное белье в стирку. Я не буду реагировать на их выходки с горячей головой. Месть - это блюдо которое подают холодным. Пусть ходят и оглядываются… Уверена, что они уже пожалели о своей выходке, особенно Райка. Она трусливая и глупая, во всем подчиняется Любе.

Раздеваюсь и закручиваю волосы на макушке, принимаю душ. У меня у единственной из девочек собственная ванная. В нашем доме, четыре спальни с отдельными санузлами. Одна из них досталась мне, как старшей. Еще один повод закидать меня тухлыми яйцами. Близняхи уже плешь на голове отцу проели с этой проблемой. Любка и Райка хотят мою спальню в свою собственность, она видите ли больше, а их двое. Но отец, как обычно махнул на их претензии рукой и в последний раз даже прикрикнул на них сильнее обычного. Вероятно, был совсем не в настроении.

Завернувшись в халат выхожу из ванной и падаю на кровать. Рука шарит по тумбочке в поисках телефона. Набираю Булату сообщение, чтобы не забыл о моей просьбе, касающейся Мирай. В комнату заглядывает Нику.

- Заходи, - улыбаюсь мальчишке и шлепаю ладонью по кровати рядом с собой.

Улыбнувшись, он тихонько прикрывает за собой дверь, направляется ко мне. Падает рядом и нарисовав на лице довольную улыбку вытягивает из кармана большую вафельную конфету, из-под его кофты появляется банан.

- Ты не завтракала сегодня, - произносит он. Улыбаюсь и целую его в макушку. - Почитаешь мне? - хитро улыбается братишка.

- Тащи книжку, - улыбаюсь ему в ответ. Если мне все же придётся уйти, я буду скучать по Нику… Кому еще я почитаю Незнайку?

- Ой, а что это с ней? - держит в руках мою шкатулку, рядом с которой лежала его книга. - Сломалась? - трогает пальчиками сломанный замочек.

Протягиваю руку, он передает мне шкатулку. В ней нет маминых сережек. Высыпаю содержимое шкатулки на кровать и раздвигаю пальцами рассыпанное золото. Простые серьги гвоздики, когда-то принадлежащие маме, сейчас у меня в ушах, а вот ее тонких колец нет… Они совершенно простые. Обычные крупные кольца конго. Они не представляют из себя никакой ценности. У меня и моих сестер полно украшений в разы дороже их. Срываюсь с места и быстрым шагом направляюсь в соседнюю комнату. Любка и Райка сидят вдвоем на кровати и хихикая смотрят что-то в планшете.