Весна пришла в Величанск изгоняя своим теплом холод и сумрак зимы. С конца марта над городом рассеялись наконец плотные зимние облака, небо прояснилось, столбик термометра неуклонно пошел вверх, снежные сугробы начали чернеть и стремительно уменьшатся в размерах под лучами уже по-весеннему теплого солнца. По улицам и переулками побежали быстрые весенние ручьи. Зима еще огрызалась, ночными заморозками, временами ясное небо застилали по-зимнему темные тучи, из которых падали на землю хлопья мокрого снега, но каждому было понятно, что ее дни сочтены и впереди всех нас ждет тепло стремительно прибавляющихся весенних дней.

Юлю выписали из больницы двадцать пятого марта. Выписали на больничный строго настрого приказав ходить на лечебно-восстановительные процедуры. Что касается Светланы Степановой, то она тоже постепенно шла на поправку, ее уже перевели из реанимации в общую палату, однако лежать в больнице ей предстояло еще достаточно долго. Выяснилось, что помимо сильного сотрясения мозга и пневмонии, она поступила в больницу с признаками выраженной интоксикации наркотиком которым накачивал ее Нечаев, чтобы подольше держать в бес сознательном состоянии.

Как бы то ни было, но девушка и на этот раз осталась жива. Ее родители пришли к нам домой с визитом благодарности. Естественно, что они ничего и не подозревали о том, что за минувший год их дочь должна могла погибнуть дважды, причем она и погибла, но где-то там, в другой, параллельной нашей, реальности.

В связи с тем, что в наших с Юлией мероприятиях по исправлению “сущего” наступила как минимум пауза я наконец с энтузиазмом погрузился в работу над кандидатской. В итоге я сумел за две недели сделать столько, сколько раньше не делал и за три месяца. Работа у меня просто спорилась. Пашкевич был весьма доволен достигнутыми мною результатами, о чем он не преминул сообщить всем на очередном заседании кафедры приведя меня в пример остальным аспирантам.

Заварзина же пребывая на больничном отчаянно хандрила. По ее словам, “все у нее валилось из рук”. Она постоянно жаловалась мне, что “в этой долбанной реальности, где нет еще интернета и социальных сетей несчастной больной женщине совершенно нечем занять время!”. У меня даже порой возникало ощущение, что поимка Нечаева словно лишила Юлию некоей цели, стремление к которой придавало ее жизни главное содержание и смысл.

Мы несколько раз заходили в гости к Дяде Герману, чтобы в том числе узнать о том, как движется следствие по делу Нечаева-Панкратьева.

Дядя Герман рассказывал нам, что Нечаев продолжает симулировать психическое расстройство и его направили на судебно-психиатрическую экспертизу. Все это, по его словам, никак не могло помочь ему поскольку улик против Нечаева имелось “вагон и маленькая тележка”, а душевное расстройство он изображает весьма не умело.

-Никуда он не денется. Ни один суд его не пощадит. Так что стенка этому Панкратьеву. Стенка.

-На месте дяди Германа я не была бы столь однозначно настроена в отношении будущей судьбы Нечаева, - озабоченно сказала мне Юлия уже дома.

-Неужели ты думаешь, что ему удастся избежать расстрела? По-моему, это совершенно исключено. Невменяемым его никогда не признают, если верить дяде Герману, а я ему верю. Что еще может хоть как-то облегчить его участь? По-моему ничто.

-Ты забываешь, что он так же, как и я попаданец. И так же, как и я несет в себе знание о будущем. Пусть оно во многом весьма специфично, но тем не менее. Для органов это даже лучше. Нечаев может стать для них надолго целым кладезем компромата. Особенно если учесть грядущие события. Если он поймет, что у него нет иного выхода то вполне окажется способным пойти с этого козыря. Ты, конечно, понимаешь, что тогда его никто расстреливать не будет. Напротив, с него начнут пылинки сдувать!

-Черт! А об этом я и не подумал!

— Вот видишь. Нет Санечка так просто от Нечаева не избавится. Это очень опасный с изощрённым умом человек. Если бы это было не так его бы убили еще давным-давно. Врагов у него было полно. И они были помогущественнее чем некая журналистка Вероника Арсеньева.

-Ну все равно. Если даже он и начнет разыгрывать из себя этакого ясновидящего, то свободы это ему не принесет. Расстрела он, может быть, и избежит по крайней мере временно, но за порог тюремной камеры его точно никто не выпустит.

-Если Нечаев поймет, что у него нет иного выхода и начнет хотя бы очень дозированно давать информацию о будущем то возможные последствия этих его откровений я не предсказать совершенно не берусь. Это человек знает очень многое и многих людях. О тех, кто будет играть заметную роль в криминальной жизни не только Величанска, но и, пожалуй, всей Росси спустя всего немного времени. Самое забавное заключается в том, что многие из этих людей сейчас совершенно мирно живут-поживают и даже не догадываются о том, чем они будут заниматься в самом ближайшем будущем. Причем это люди и из Величанска и из Москвы, и из других мест. Включая заграницу. Понимаешь к чему может привести откровенность Нечаева?

-Д-а-а, знаешь, а я, что-то начинаю жалеть о том, что не убил его тогда. Скольких бы проблем в случае чего удалось бы избежать!

- Ты знаешь я похоже тоже начинаю об этом жалеть.

-Слушай, а у меня сложилось такое впечатление, что Нечаев так же обладает какими-то необычными способностями как у тебя. Интересно, получается, что у попаданцев, когда они осваиваются в чужом теле, пробуждается экстрасенсорное восприятие?

-Трудно сказать, что-то определенное на эту тему. В своей первой жизни я за собой ничего подобного не замечала. Все было как у всех в этом плане. А в новой жизни...Знаешь я не исключаю, что что-то подобное, какие-то особенные способности могли быть у подлинной Юли Заварзиной. Конечно, это только мое предположение. Спросить об этом некого и не где.

-А Нечаев?

-Что касается Нечаева, то его всегда отличало какое-то звериное чувство опасности. На грани самого настоящего ясновидения. Он столько раз избегал самых изощренных ловушек, столько раз выходил сухим из воды, столько раз ему сходили с рук самые чудовищные вещи, что сейчас я начинаю думать о том, что еще в своей первой жизни он обладал какими-то способностями в этой сфере. Не знаю. Конечно, я очень хочу оказаться не правой, но боюсь, что наша радость по поводу победы над Нечаевым может оказаться несколько преждевременной. Этот человек способен принести еще много проблем и горя очень и очень многим людям. Даже оказавшись вот в такой вроде бы совсем безнадежной для себя ситуации.

В один из вечеров в середине апреля, когда мы с Заварзиной с энтузиазмом трудились над своими кандидатскими (Юля наконец-то поборола свою хандру и очень энергично взялась за дело), у нас дома раздался телефонный звонок.

Трубку взял я. Звонил Павел Трофимович Дмитриев. После взаимного обмена любезностями он попросил, чтобы я и Юлия посетили его на следующий день в шесть часов вечера поскольку ему требуется донести до нас важную информацию.

Назавтра ровно в шесть вечера мы переступили порог квартиры Павла Трофимовича. Видимо информация была действительно очень важной поскольку он преступил к делу минуя стадию обычных для него “чайных церемоний”.