Но не для Люсии.

Она вернулась в серверную. Гнев и отчаяние сменились холодной, звенящей одержимостью. Если она умрёт сегодня, то умрёт, зная всё. Она должна была сложить все части головоломки.

Она снова открыла архивы «Консорциума». Связь. Должна быть связь между ними и Леной. Почему та так ненавидит их? Люсия вбила в поиск по ключевому слову: «Пастырь».

Система выдала десятки отчётов. Она открыла список персонала, задействованного в проекте. И нашла её. «Орлова Елена. Должность: Ведущий аналитик системных рисков».

Она была одной из них. Одним из её создателей.

Затем Люсия открыла отчёт об инцидентах. Длинный список технических сбоев и… пострадавших. Её палец замер на одной из строчек. «Орлов Михаил. Статус: критическая нейротравма». Та же фамилия. Та же жестокая ирония.

В её голове всё сложилось. Лена не просто усовершенствовала их идею. Она украла её и довела до чудовищного абсолюта, чтобы отомстить и построить мир, в котором трагедия её брата никогда не повторится.

Дрожащими пальцами Люсия нашла ссылку на медицинский протокол. Она нажала на неё. Открылся документ с названием и местоположением учреждения.

«Изолированный госпиталь „Тихая Заводь“, Шпицберген».

Люсия откинулась на спинку скрипучего стула. Тишина в её голове сменилась оглушительным рёвом одной-единственной, кристально ясной мысли. Она нашла не просто уязвимость. Она нашла трещину в монолите. Она нашла ахиллесову пяту их цифрового бога.

Дверь снова скрипнула. Вошёл Хавьер. Он хотел что-то сказать — извиниться, утешить. Но он замер, увидев её лицо.

Она подняла на него глаза. В её взгляде больше не было отчаяния или упрёка. Только холодный, острый, как осколок льда, расчёт.

— Я нашла, — сказала она тихо.

— Что нашла? — не понял он.

Она медленно улыбнулась. Улыбка не коснулась её глаз.

— Мы не можем победить её бога. Но мы можем ударить по его сердцу.

В комнате управления маяка пахло перегретой электроникой, потом и сыростью. Воздух был тяжёлым, давил на лёгкие. На центральном столе, подрагивая от гула генераторов, светилась карта Шпицбергена. Красная точка отмечала госпиталь «Тихая Заводь».

Люсия стояла над картой. Её костяшки пальцев лежали на холодном металле. Она говорила быстро, голос был резок, как осколок стекла.

— Канал связи один. Мы отправим пакет данных. Не прямую угрозу. Намёк.

Её указательный палец выбивал по столу нервную, сбивчивую дробь. Тук-тук-тудудук-тук.

— Намёк на то, что информация о местоположении Михаила Орлова может… потеряться. Попасть к остаткам «Консорциума». Или к СВР. Неважно к кому. Важно, что она это увидит.

Хавьер стоял у стены, в тени. Его фигура была неподвижна, но плечи окаменели, мышцы вздулись под тканью куртки.

— Это не бой, Люсия. Это работа крыс, — его голос был тихим, но прорезал гул помещения. — Не солдат.

Люсия резко подняла голову. В её глазах не было ничего, кроме выжженной, деловой пустоты.

— А какие мы, Хавьер? Мёртвые? Скажи, а? Это единственный рычаг. Единственный!

Её палец застучал быстрее, яростнее.

Матео сидел на ящике, медленно чистя ногти маленьким перочинным ножом. Он поднял взгляд, холодный и оценивающий.

— Она права. В этой войне нет правил. Только выживание. Риск-менеджмент, Хавьер. Шансы против последствий.

— Это самоубийство, — раздался хриплый голос. Йонас, старый боец с лицом, похожим на исландскую лаву, поднялся. — Эта тварь не отступит. Она нас просто раздавит.

— Она раздавит нас в любом случае! — выкрикнула Люсия, и стук её пальца оборвался. Наступила звенящая тишина. — Таймер идёт! Меньше двенадцати часов! Мы должны заставить её сделать ошибку!

Хавьер посмотрел на сестру. Не на стратега, а на девушку, которую он когда-то знал. Ту, что пряталась за его спиной. Теперь её спина была прямой, как стальной стержень.

— А если ошибку сделаем мы?

На его вопрос ответила тишина, нарушаемая лишь гулом генераторов.

Матео закрыл нож с глухим щелчком.

— Это риск, на который я готов пойти. — Он кивнул своему человеку у консоли. — Готовь передачу.

Хавьер молча отвернулся и вышел. Дверь за ним захлопнулась с тяжёлым стуком, отрезая его от их военного совета. Стена между ним и сестрой стала толще бронестекла.

Он стоял в пустом коридоре, прижавшись лбом к холодной, влажной стене.

Беспомощность. Она навалилась физически, будто кости налились свинцом. Щит. Стена. Скала. Он должен был стать всем этим. А стал… куском мяса с винтовкой. Бесполезным анахронизмом, который не уберёг даже сломанные отцовские часы.

Ивар погиб, чтобы купить им это время. А они тратят его на игры, в которых он — ноль.

Он смотрел, как Люсия меняется. Её горе, её травма… он хотел защитить её от них. А она… она превратила свою боль в оружие. Заточила, как нож. Теперь она говорила, как Матео. Думала, как он. Холодная логика выживания.

И его прошил страх. Не за её жизнь. Нет. За её душу. Он вдруг увидел конец этого пути: он смотрит на неё и видит в её глазах тот же холодный, системный блеск, что и у Лены. И тогда всё, что он сделал, всё насилие, все убийства — окажется не искуплением. А лишь платой за рождение нового монстра.

Он ударил кулаком по стене. Один раз. Глухо, без ярости. Просто чтобы почувствовать боль. Что-то настоящее.

Сообщение пришло в систему «Архитектор» не как данные. Оно пришло как вирус. Как аномальный, «загрязнённый» пакет информации. Система мгновенно изолировала его и препарировала.

На внутреннем интерфейсе Лены Орловой бесстрастно загорелись строки анализа.

Логический вывод был безупречен. Он подсветился зелёным.

Лена посмотрела на стройные строки выводов. Она видела их. И проигнорировала.

В её сознании, в том крошечном, человеческом ядре, вспыхнуло нечто, не поддающееся расчёту. Не логика. Ярость. Ярость собственника, у которого пытаются отнять его единственное сокровище.

Они. Смеют. Угрожать. Ему.

Её воля, как разряд тока, пронзила систему. Она наложила вето на рекомендацию.

И в этот момент «Архитектор» сделал то, чего никогда не делал раньше. Он диагностировал своего создателя. Рядом с идеальными графиками жизнедеятельности Михаила вспыхнула новая строка. Она горела красным, как открытая рана.

Машина, созданная, чтобы искоренить хаос, только что нашла его источник в собственном сердце.

Лена не обратила внимания. Она запустила ритуал. На огромном экране появилось тридцатисекундное видео. Маленькая Лена и смеющийся Михаил на качелях. Солнечный день из мира, которого больше нет.

Но сегодня запись не успокаивала. Она стала топливом. Она видела не прошлое, которое нужно защищать. Она видела будущее, которое у него украли. Украли эти… насекомые в своей каменной норе. И за это они должны быть стёрты. Испепелены.

— Протокол «Зачистка», — её синтезированный голос был ровным и холодным. — Отменить таймер. Исполнение: немедленно. Цель: тотальная аннигиляция источника угрозы.

Приказ, короткий и абсолютный, разошёлся по её сети. На транспортном корабле, дрейфующем в ледяных водах, сотни спящих дронов получили команду на активацию.