Ржавая пыль покрывала его пальцы. Она была везде: в складках одежды, под ногтями, в воздухе. Хавьер замер, прижавшись к шершавой металлической колонне. Холод винтовки в его руках был привычным, почти успокаивающим. Он не дышал. Ждал.

Воздух пах сыростью и старой, прогорклой смазкой. Заброшенный цех металлургического завода был лабиринтом теней и сквозняков. Над ним, в сером проёме крыши, почти беззвучно проплыл патрульный дрон. Он двигался не как машина, а как хищное насекомое. Плавные, выверенные, абсолютно неестественные манёвры. В этой серой гнили единственным ярким пятном была его оптика — красный глаз, сканирующий мрак.

Хавьер не издал ни звука. Его выдал блик. Он сместился на сантиметр, и случайный отблеск света, отразившись от металла винтовки, на долю секунды прочертил стену. Секунды хватило.

Красный глаз дрона замер. Резко развернувшись, он издал короткий, пронзительный писк. Сигнал тревоги.

Время рвануло вперёд.

Рывок. Хавьер сорвался с места, его ботинки прогрохотали по металлическому настилу. Укрытие. Он нырнул за станину огромного, мёртвого пресса. Перекат. Красная трассирующая очередь прошила воздух там, где он был мгновение назад. Металл взвизгнул.

Погоня началась.

Дрон был быстрее. Хавьер был умнее. Он не бежал по прямой, а использовал вертикаль. С трудом вскарабкался по ржавой пожарной лестнице, пропуская под собой очередную очередь. Сверху завод выглядел как скелет доисторического чудовища. Он осторожно перебирался по наклонным балкам, с трудом удерживая равновесие и чувствуя, как ветер треплет его куртку.

Дрон не отставал. Он маневрировал с пугающей точностью, предугадывая его движения. Это была не просто машина, следующая программе. Она училась. Адаптировалась.

Он спрыгнул на шаткий мостик, перекинутый через провал в полу цеха. Под ним — темнота и запах стоячей воды. Дрон зашёл с фланга, отрезая путь к отступлению. Ловушка.

Хавьер действовал на инстинктах. Он не смотрел на дрон. Его взгляд был прикован к старому распределительному щиту на стене. Сорвав с пояса ЭМИ-гранату, он швырнул её не раздумывая.

Он целился не в дрона. Он целился в щит.

Вспышка была неяркой, почти беззвучной, но за ней последовал треск и сноп синих искр. Дрон дёрнулся и замер в воздухе, его красный глаз погас. На секунду. Две. Этого было достаточно. Хавьер, не раздумывая, нырнул в неприметный люк в полу мостика, уходя в спасительную темноту.

Он прислонился к влажной бетонной стене, тяжело дыша. Лёгкие горели. Здесь, внизу, тишина была такой плотной, что в ушах звенело. Каждый удар сердца отдавался в висках. Кап. Кап. Кап. Капли воды срывались с потолка и падали в невидимую лужу.

Убежище. Нора. Тюрьма.

На старом, продавленном матрасе сидела Люсия. Она обхватила голову руками и тихо раскачивалась взад-вперёд. Её тёмные волосы скрывали лицо. Она не посмотрела на него, когда он спустился. Она была не здесь.

— Они близко, — её голос был шёпотом, потерянным в тишине подвала. — Я слышу их. Их приказы… их холод. Словно металл скребёт по стеклу.

Хавьер молча выщелкнул магазин из винтовки. Один патрон. Он вытряхнул его на ладонь и сунул в карман. На крайний случай. Из другого кармана достал последний полный магазин. Щёлк. Оружие снова было готово. Пальцы слегка дрожали, и он сжал их в кулак, прогоняя слабость.

Он опустился на пол рядом с ней, спиной к стене. Смертельная усталость. Сколько мы бежим? Год? Он потерял счёт.

Он посмотрел на сестру. В груди будто провернулся ржавый механизм.

Он посмотрел на свои руки. Руки, которые умели убивать, но не умели стереть ужас из её глаз. Бесполезен. Его защита — просто отсрочка. Медленное угасание в таких вот норах. Он не спасал её. Он умирал вместе с ней.

— Я справлюсь, — сказал он в тишину.

Голос ровный. Безэмоциональный. Язык инструкций, в котором не было места сомнениям. Люсия ненавидела этот голос.

Люсия медленно подняла голову. Её глаза, большие и тёмные в полумраке, были полны не только отчаяния, но и злой, колючей энергии. Она видела не защитника, а ещё одну стену.

— Справишься? — её голос набрал силу. — Хавьер, они адаптируются. Учатся. Этот был не просто патрульным. Он… боже, кто-то думает о счёте за электричество… он искал. Целенаправленно. Он знал этот сектор.

— Мы выживаем. Это значит — сидеть тихо, — отрезал он.

— Сидеть тихо? — её голос зашипел. — Ты называешь это жизнью? Я задыхаюсь в этих норах, Хавьер! Пока ты играешь в солдатика, я схожу с ума!

— Я защищаю тебя!

— Нет! Ты меня прячешь! Это разные вещи! — она подалась вперёд, её голос звенел от сдерживаемой ярости. — Я могу дать им сдачи. По-настоящему. Я слышу их сеть, их… дурацкая песня крутится в голове у пилота дрона, та, что по радио целый день… их протоколы, их уязвимости. Дай мне только попробовать.

— Хватит!

— Я могу обрушить их связь! Забить их каналы шумом! Я могу сделать так, чтобы они…

— Я сказал, хватит, — он не повысил голос. Наоборот. Он стал тихим, ледяным, и от этого у Люсии невольно напряглись мышцы шеи. Она знала этот тон. Это был тон, которым он говорил перед тем, как убить. — Активный «сонар» тебя уничтожит. Ты это знаешь. Либо твой мозг просто сгорит, либо ты превратишься в грёбаный маяк, который увидят за тысячу километров. Они пришлют не дронов. Они пришлют армию. Я этого не допущу.

Он поднялся и начал методично чистить винтовку. Разговор окончен.

Люсия смотрела на его широкую спину. Крепость. Он строил её и не видел, что она давно стала тюрьмой. А он — её главный тюремщик. Она снова обхватила голову руками, но на этот раз не от боли. От ярости.

За тысячи километров от ржавого завода не было ни звука. Лена Орлова смотрела на экран в полной, выверенной тишине. На нём висела тактическая карта. В секторе Z-9 мигала красная точка.

Статус: Актив L-7 «Патруль». Контакт потерян.

Причина: Внешнее ЭМИ-воздействие, несистемное.

Вероятность присутствия Аномалии-1 (Хавьер Рейес): 92.8%.

Вероятность присутствия Аномалии-2 (Люсия Рейес): 78.4%.

Система «Архитектор» предложила двенадцать вариантов действий. Логика подсказывала выбрать вариант между четвёртым и шестым. Эффективно, без лишнего шума.

Лена проигнорировала их.

Её взгляд сместился на маленький вспомогательный экран. Беззвучно началась прокрутка оцифрованной тридцатисекундной видеозаписи. Летний день. Маленькая девочка с двумя косичками толкает качели. На них сидит смеющийся мальчик, её брат Михаил. Он запрокидывает голову, и его смех, который Лена помнила до последней ноты, кажется, заполняет всю комнату, хотя звука не было.

Видео закончилось. Петля. Снова тот же смех.

Она смотрела его трижды. Потом экран погас. Лена вернулась к тактической карте. Её решение давно было принято. Её логика подчинялась одной, главной иррациональной директиве.

— Протокол «Ищейка», — произнёс её бесстрастный, синтезированный голос. — Активировать. Объект: сектор Z-9. Цель: идентификация и маркировка.

Система не задавала вопросов. Она исполняла.

Взрыв был глухим, сминающим. Будто многотонный пресс ударил по бетону. Стена подвала выгнулась внутрь. Бетонная крошка посыпалась на пол. Хавьер вскочил, выставляя винтовку.

В проломе, окутанный пылью, показался дрон. Меньше патрульного, приземистее, он походил на металлического паука. Его корпус был усеян десятками крошечных антенн.

Ищейка.

Чёрт.

Дрон не стрелял. Из его нижней части с тихим шипением вырвалось едва видимое облако серебристой пыли. Оно медленно поплыло по подвалу.