— Не дыши! — прорычал Хавьер, толкая Люсию себе за спину.

Но было поздно.

Воздух наполнился запахом горелой проводки и чего-то химического, от чего запершило в горле. Хавьер почувствовал, как на коже оседает невидимая, колючая пыль. Он понял. Это была не просто атака. Это была метка. Теперь их биометрия, их тепловой след — всё это летело по сети прямо к Лене. Они перестали быть призраками. Теперь у них были имена, которые видела система. Они были помечены.

— Сука! — вырвалось у него.

Он открыл огонь. Пули ударили в корпус дрона, но не причинили вреда. Ищейка, выполнив задачу, ответил очередью. Пули раскрошили бетон рядом с головой Хавьера.

— Уходим!

Он схватил Люсию за руку и потащил вглубь подвала, к узкому проходу в городские коммуникации. Сзади раздавался механический вой преследователя.

Вода была по щиколотку. Ледяная, вонючая жижа старого коллектора. Они бежали, спотыкаясь в темноте. Свет от фонаря на винтовке выхватывал из мрака склизкие стены. Сзади, в туннеле, приближался механический вой и отблески красных огней. Не один дрон. Несколько.

Тупик.

Массивная ржавая решётка перегораживала туннель. Она была вмурована в бетон десятки лет назад.

Они были загнаны в угол.

Хавьер развернулся, прикрывая Люсию. Последний магазин. Тридцать патронов против машин. Безнадёжно. Он посмотрел на сестру. В её глазах не было страха. Только бездонная усталость. Она просто ждала, когда всё это закончится.

В этот момент старый, треснутый планшет в левой руке Хавьера завибрировал. Он никогда раньше этого не делал. Хавьер удивлённо уставился на экран. Тот был мёртв уже несколько месяцев, но сейчас по нему пробежала строка загрузки, словно кто-то активировал резервный протокол, о котором он сам уже почти забыл. Экран вспыхнул ярким, чистым белым светом.

На нём начали появляться буквы.

Маяк. Исландия. Они не видят сквозь пар.

Фраза висела в воздухе три секунды. И тут же исчезла. Экран погас.

Вой дронов стал оглушительно громким. Красные огни залили туннель. У Хавьера были секунды на решение. Довериться сообщению-призраку или умереть здесь.

Он схватил Люсию за руку. Её ладонь была ледяной.

— Бежим! — его голос сорвался на хрип. Он рванул её в боковой, ещё более узкий проход, который раньше не заметил.

Красные огни заполнили тупик позади них.

Вибрация проходила сквозь него, отдавалась в костях. Низкий, ровный гул судовых двигателей. Он был частью этого гула, частью холодной, вибрирующей тьмы. Хавьер прижался плечом к стене рефрижераторного трюма, ощущая, как металл высасывает остатки тепла.

Воздух был густым, тяжёлым. Пах замороженной треской, солью и машинным маслом. Изо рта шёл пар.

Рядом, почти невидимая в темноте, сидела Люсия. Она дрожала, сжавшись в комок. Хавьер накрыл её старым брезентом, который пах так же, как и всё здесь — рыбой и безысходностью. Он держал винтовку на коленях, холодный пластик привычно лежал в ладонях. Замкнутое пространство, понятная угроза, ясная задача. В этом он был как дома. Но дом этот был ледяным адом.

— Холодно, — прошептала Люсия. Её шёпот был таким тихим, что казался просто сквозняком.

— Знаю. Скоро прибудем.

Он не знал этого наверняка. Ничего не знал. Просто сообщение-призрак на мёртвом планшете. Ловушка? Может быть. Но альтернативой была смерть в бетонном коллекторе. Ржавый механизм в его груди, провернувшийся в тот момент, до сих пор не встал на место.

Он вгляделся в сестру. Она дрожала не только от холода. В тусклом свете, пробивавшемся сквозь щель под дверью, он увидел это. Серебристая пыль на рукаве её куртки. Наследие «Ищейки», металлического паука, которого они встретили в руинах завода. Пыль не просто лежала на ткани. Она слабо, почти незаметно мерцала.

Чёрт.

— Стой ровно, — скомандовал он.

Он достал из кармана нож и краем лезвия попытался соскоблить проклятую дрянь. Пыль размазывалась, въедалась глубже в волокна. Словно была живой. От неё исходил едва уловимый запах горелой проводки, запах врага.

— Не стирается, — прошептала Люсия, и в её голосе был ужас.

— Я вижу.

Они привезли маячок с собой. Они сами были маячком. Это было не просто поражение. Это было унижение. Лена Орлова не просто охотилась на них. Она играла с ними.

Внезапно гул двигателей изменился, стал ниже. Судно замедлило ход. С палубы донеслись крики на незнакомом, гортанном языке. Потом тяжёлые шаги. Хавьер вскинул винтовку, прицеливаясь в дверь. Его сердце забилось ровно, мощно. Это он понимал. Это была работа.

Дверь со скрежетом отъехала в сторону. В трюм ударил слепящий серый свет, заставив зажмуриться. В проёме стояли два силуэта в форме. Пограничники. За ними маячила грузная фигура капитана, его обветрённое лицо было непроницаемым.

Один из пограничников, молодой парень с жидкими усиками, шагнул внутрь. В руке он держал ручной сканер. Хавьер медленно опустил винтовку, пряча её под брезентом.

Пограничник лениво повёл сканером по штабелям с ящиками. Луч скользнул по Хавьеру. Тишина. Затем он навёл прибор на Люсию.

Сканер пискнул. Коротко, тревожно.

На маленьком экране загорелась красная надпись: «АНОМАЛЬНЫЙ ЭНЕРГОСИГНАЛ».

Парень нахмурился. Он посмотрел на Люсию, потом на своего напарника. Хавьер напрягся. Его палец лёг на спусковой крючок. Мир сузился до лица пограничника. Звуки утонули, остался только стук его собственного сердца в ушах. Он уже видел траекторию. Первый — в грудь. Второй — в голову. Капитана можно было взять в заложники.

— Какого хера? — громко, с наигранным возмущением рявкнул капитан. Он шагнул вперёд, оттесняя пограничника. — Ваша дерьмовая электросеть, вот что! Третий рейс подряд эта херня сбоит. То на рыбу пищит, то на меня!

Он выхватил из кармана несколько мятых купюр и сунул их в руку опешившему парню.

— Для калибровки, друг, — он похлопал пограничника по плечу. — Для ка-ли-бров-ки. Починишь свой аппарат.

Пограничник посмотрел на деньги, потом на капитана, потом на Люсию. Его лицо выражало смесь растерянности и нежелания связываться. Он пожал плечами, выключил сканер и махнул рукой в сторону выхода.

Напряжение схлынуло так резко, что у Хавьера на мгновение закружилась голова. Люсия медленно выдохнула. Капитан подмигнул им — пустой жест, в глазах ни тени тепла. Только холодный расчёт. Сделка выполнена.

Они поднялись на палубу. Хавьер вдохнул холодный, влажный воздух. Прошли. Капитан молча смотрел на берег. Мятая пачка денег решила всё. Вся подготовка, вся ярость — впустую. Хавьер сжал кулаки. Он мог уложить десяток солдат, но не мог стереть эту грёбаную пыль с её рукава.

Капитан бросил на них взгляд — как на проблемный груз. Теперь они чужая головная боль.

Исландия. Маяк. Пар.

Не план. Просто точка на карте, куда их ткнули носом, как слепых щенков.

Хавьер отвернулся от берега. Усталость навалилась, тяжёлая, как мокрый брезент.

Первый вдох на суше обжёг лёгкие. Люсия закашлялась, жадно хватая ртом воздух. Он был резким, едким, не похожим ни на что, что она знала. Пахло серой. Не как от сгоревшей спички, а как от чего-то древнего, первобытного. Запах недр земли, вырвавшийся на волю.

Она сделала шаг с шаткого трапа на чёрный, мокрый пирс. Земля не качалась. Облегчение было таким сильным, что у неё подогнулись колени. Переход через Атлантику был пыткой. Она панически боялась открытой, глубокой воды. Бездна под тонкой обшивкой судна, в которой могло скрываться что угодно, ужасала её больше, чем дроны Лены. Машины были понятны, их логику можно было услышать. Океан молчал, и в его молчании была бездна.

Но и от этой земли веяло угрозой.

Она подняла голову. Пейзаж был как с чужой планеты. До самого горизонта тянулась чёрная, потрескавшаяся земля — застывшая лава. Низкое серое небо давило, готовое упасть. И повсюду из трещин в земле, из небольших конусообразных холмиков, поднимались столбы белого пара. Они шипели, извивались на ветру, словно призраки. Всё здесь было живым, дышащим, нестабильным.