— Правильно боится. Силой тут не поможешь.

— А что тогда делать?

Антон задумался. Ситуация была сложной. С одной стороны, он не мог открыто выступать против интересов Демидова — это означало бы потерять покровителя и, возможно, жизнь. С другой стороны, он не мог равнодушно смотреть на угнетение людей, которые применяли его методы и технологии.

— Поедем в Тагил, — решил он. — Попробуем разобраться на месте.

— А разрешение получим?

— Получим. Скажем, что нужно проверить качество производства военной продукции. Это сейчас приоритет.

Разрешение на поездку получить оказалось несложно. Военное ведомство действительно было обеспокоено перебоями в поставках металла с уральских заводов. Граф Шувалов лично поручил Антону выяснить причины проблем и найти способы их решения.

— Антон Кузьмич, — сказал граф на прощание, — помните — война на первом месте. Нам нужен металл для пушек, железо для оружия. Без этого армия воевать не сможет.

— Понимаю, ваше сиятельство. Но нужно найти такое решение, которое устроит всех.

— Найдите. На это у вас есть месяц.

Дорога до Нижнего Тагила заняла две недели. Антон ехал в сопровождении Федора Сопина и двух офицеров военного ведомства. По пути они останавливались на других заводах, изучали ситуацию, говорили с рабочими и управляющими.

Картина везде была похожей. Военные заказы резко увеличили объемы производства. Рабочие трудились по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки. Условия труда ухудшались — экономили на освещении, отоплении, питании. Зарплаты не повышались, а иногда даже задерживались.

— Так дальше продолжаться не может, — говорил Антону один из мастеров на Верхне-Салдинском заводе. — Люди на пределе. Еще немного, и везде бунты начнутся.

— А что предлагают рабочие?

— Да ничего особенного. Кормить лучше, платить больше, смены сократить. И чтобы мастера не издевались.

— А управляющие что говорят?

— А что им говорить? Приказ сверху — дать столько-то металла к такому-то сроку. Как дать — их дело. Вот они и выжимают из людей все соки.

Антон понимал, что система дала сбой. Резкое увеличение производства без соответствующего улучшения условий неизбежно приводило к социальному взрыву.

В Нижнем Тагиле их встретил управляющий Шишкин. Василий Иванович выглядел измученным и постаревшим.

— Антон Кузьмич, — сказал он, — хорошо, что приехали. Ситуация критическая. Уже неделю завод почти не работает.

— А что требуют рабочие?

— Много чего. Но главное — повышение жалованья на треть, сокращение рабочего дня до двенадцати часов, улучшение питания.

— А выполнимы эти требования?

— Технически — да. Но Никита Акинфиевич категорически против. Говорит, что это подорвет дисциплину, создаст прецедент для других заводов.

— А что будет, если не выполнить?

— Бунт. Настоящий бунт. Люди на грани. И не только здесь — по всему Уралу напряжение растет.

Антон попросил устроить ему встречу с представителями рабочих. Встреча состоялась в заводской конторе вечером того же дня.

Рабочих было пятеро — выборные от разных цехов. Среди них Антон узнал Михаила Груздева, которого когда-то учил в Невьянске.

— Михаил Семенович! — обрадовался он. — Не ожидал встретить.

— И я не ожидал, Антон Кузьмич. Перевели меня сюда полгода назад, бригадиром поставили. Хорошо, что приехали — может, разберете нашу беду.

— Расскажите, в чем дело.

Груздев рассказал подробно. После начала войны заводы получили огромные заказы на производство пушек, ядер, инструментов. Чтобы выполнить их в срок, увеличили продолжительность рабочего дня, ввели работу по воскресеньям, урезали перерывы.

— Работаем как проклятые, — говорил он. — От зари до зари, а то и ночью. Харчи плохие — одна каша да капуста. Денег не хватает — цены выросли, а жалованье прежнее.

— А мастера?

— Мастера стали злые. Норму подняли, а кто не выполняет — штрафуют или вовсе выгоняют. А работы-то больше стало вдвое!

— И что вы предлагаете?

— Да ничего сверхъестественного. Платить больше — работы-то больше. Кормить лучше — сил больше тратим. И время для отдыха оставить — люди же, не машины.

Антон понимал справедливость этих требований. Но он также понимал позицию Демидова. В условиях войны каждая копейка была на счету, каждый день промедления мог стоить поражения.

— А если пойти на компромисс? — предложил он. — Часть требований выполнить сразу, часть — после войны?

— Какую часть?

— Улучшить питание и сократить рабочий день до четырнадцати часов. А повышение жалованья отложить до окончания военных действий, но зато выплатить премии за перевыполнение плана.

Рабочие совещались между собой полчаса. Наконец Груздев сказал:

— Согласны попробовать. Но при условии, что обещания будут выполнены точно.

— Гарантирую, — ответил Антон, хотя понимал, что гарантировать он ничего не может.

Теперь нужно было убедить Демидова. Никита Акинфиевич приехал в Тагил через три дня и был настроен решительно.

— Антон Кузьмич, — сказал он, — я не намерен идти на поводу у бунтовщиков. Дисциплина превыше всего.

— Никита Акинфиевич, дисциплина — это хорошо. Но мертвый завод дисциплины не даст.

— А что вы предлагаете?

— Небольшие уступки. Улучшить питание — это копейки по сравнению с доходами. Сократить рабочий день — но за счет повышения эффективности производства.

— Каким образом?

— У меня есть идеи по модернизации оборудования. Можно увеличить производительность на треть, не увеличивая нагрузку на людей.

Демидов заинтересовался. Антон показал ему чертежи улучшенных доменных печей, новых прокатных станов, усовершенствованных молотов.

— Интересно, — сказал заводчик. — А сколько времени нужно на внедрение?

— Три месяца. Если работать быстро.

— А затраты?

— Тысяч десять рублей. Но окупится за полгода.

— Хорошо. Попробуем. Но если рабочие снова взбунтуются, буду действовать жестко.

Переговоры с рабочими прошли успешно. Они согласились вернуться к работе в обмен на выполнение первой части их требований. Антон взял на себя личную ответственность за соблюдение достигнутых договоренностей.

— Михаил Семенович, — сказал он Грузденову напоследок, — теперь от вас зависит очень многое. Если люди будут работать честно, все обещания выполним. Если нет...

— Выполним, Антон Кузьмич. Слово даем. Только вы свое слово тоже держите.

— Буду держать.

Модернизация завода началась немедленно. Антон привез с собой группу мастеров из Петербурга, которые имели опыт работы с новым оборудованием. Работы велись круглосуточно — днем модернизировали оборудование, ночью продолжали производство.

Первые результаты появились уже через месяц. Новая доменная печь давала на четверть больше чугуна при том же расходе топлива. Усовершенствованный прокатный стан ускорил производство листового железа вдвое.

— Отлично, — сказал Шишкин, изучая отчеты. — Если так пойдет дальше, мы не только выполним военные заказы, но и получим дополнительную прибыль.

— Главное — не забывать о людях, — напомнил Антон. — Эффективность важна, но без человеческого фактора ничего не получится.

И действительно, отношение рабочих к работе изменилось. Улучшение питания, сокращение рабочего дня, более человечное отношение мастеров — все это дало результат. Люди работали с энтузиазмом, брака стало меньше, производительность выросла.

Но не все было гладко. Среди рабочих нашлись недовольные, которые считали, что уступки недостаточны. Среди мастеров тоже были сторонники жестких методов.

— Антон Кузьмич, — жаловался один из мастеров, — раньше работник боялся выговора, а теперь чуть что — жалуется управляющему. Дисциплина падает.

— А может, дело не в дисциплине, а в методах управления? — отвечал Антон. — Люди лучше работают, когда чувствуют уважение, а не только страх.

— Это все теории. А на практике нужна твердая рука.

— На практике нужны и твердая рука, и умная голова, и доброе сердце. Без одного из этого ничего не получится.