Холод Гамбурга вцепился в него, как только он ступил с трапа на бетонный пирс. Сухой, колючий, он проникал под одежду и впивался в рану под курткой.

Рана пульсировала. Тупо, ровно. Каждый удар отдавался в висках. Ещё одно напоминание о стамбульском провале.

Гавань спала под низким, серым небом, похожим на грязный брезент. Воздух был густым, пропитанным запахами дизельного топлива, соли и дохлой рыбы. Далеко в тумане стонали портовые краны. Гигантские стальные динозавры, склонившие шеи в ожидании рассвета.

Хавьер двинулся вперёд, не оглядываясь. Он был тенью среди других теней — докеров, водителей грузовиков, куривших у кабин. Ещё одна уставшая спина. Он натянул шапку ниже, пряча лицо.

Паранойя въелась в него, стала рефлексом. Привычкой смотреть на руки, а не в лица. Годами это спасало ему жизнь. Но сейчас к этому чувству примешивалась вина. Она гнала его вперёд, заставляя игнорировать боль.

Я проглядел. Я проебал всё, Люсия.

Он нашёл нужный контейнерный терминал. Ржавые стальные коробки громоздились друг на друга, как гигантские, уродливые кубики. На одном из них, почти у самой воды, белой краской был небрежно нарисован символ — лабиринт. Тот самый, что умирающий «актив» начертал кровью на стене в Стамбуле.

Сердце сделало глухой, тяжёлый удар о рёбра. Он на верном пути.

У контейнера его ждал мужчина. Невысокий, суетливый, с бегающими глазками. Он то и дело вытирал мокрые от пота ладони о штаны и курил, делая короткие, резкие затяжки.

— Говорят, здесь водятся крысы, — бросил мужчина, не глядя на Хавьера. Голос был высоким и дребезжащим.

Хавьер остановился в паре шагов. Холодный пар вырвался изо рта.

— Ищут Минотавра.

Мужчина, Клаус, вздрогнул. Бросил сигарету в лужу и торопливо растоптал её.

— За мной. Быстро. Он не любит ждать.

Клаус повёл его прочь от огней терминала, вглубь портовой зоны, где заканчивалась цивилизация и начиналась империя ржавчины и бетона. Каждый шаг отдавался болью в боку, но Хавьер не подавал вида. Слабость — это приглашение к атаке.

Они подошли к ржавой бочке у стены склада. Клаус нервно огляделся и постучал по крышке. Проходя мимо, он неловко толкнул Хавьера, якобы оступившись. Его рука на мгновение коснулась рюкзака.

— Там, внутри. И остальное.

Хавьер поднял крышку. Внутри, завёрнутый в промасленную тряпку, лежал пистолет и два запасных магазина. «Аптекарь» выполнял обещания. Но теперь Хавьер был в долгу.

Они подошли к огромному, приземистому бетонному сооружению, вросшему в землю. Древний бункер. Вход зиял чёрной дырой.

— Что это? — спросил Хавьер.

— База подводных лодок. «Левиафан». Построили во время Холодной войны. Теперь… теперь здесь заключают другие сделки.

Они вошли внутрь. Воздух стал ещё холоднее, пах плесенью и машинным маслом. Узкий коридор вывел их в пространство, от масштабов которого он на мгновение замер.

Это был гигантский док, выдолбленный в бетоне. Достаточно большой, чтобы вместить атомную субмарину. Сейчас он был пуст. Высоко под потолком тускло светили несколько ламп, их свет тонул во мраке. С потолка капала вода. Каждая капля билась о бетон со звуком выстрела. Эхо металось под сводами, множилось, превращая тишину в пытку.

Всё тело кричало: ловушка. Идеальная. Слишком много открытого пространства. Слишком много теней для стрелков.

Он должен был развернуться и уйти. Но образ Люсии, её испуганные глаза в их последнем видеозвонке, держал его на месте. Заставил сделать шаг вперёд.

— Он там, — прошептал Клаус, указывая на дальний конец дока, где виднелся силуэт ящика. — Ждёт.

Как только Хавьер сделал несколько шагов, Клаус рванулся в сторону, к тени коридора.

— Прости! — выкрикнул он. — Они бы убили мою дочь!

В тот же миг воздух вокруг Хавьера запел. Тихое, смертоносное фьить-фьить пуль с глушителями. Они высекали искры из бетона в сантиметрах от его ног. Профессионалы. Та же группа, что и в Стамбуле.

Хавьер не думал. Просто рухнул на пол, перекатился и вскочил за массивной бетонной колонной, толстой, как опора моста. Боли больше не было. Только колонна, пистолет в руке и тени, скользящие во мраке. Дыхание стало ровным. Это было состояние охоты. Он выхватил пистолет.

Начался бой.

Он был один против группы. Они двигались слаженно, обходя его с двух сторон. Тактика «молота и наковальни». Классика. Он прижался к шершавому бетону, пытаясь уловить их передвижение в этом акустическом аду, где каждый шорох превращался в грохот.

Он сделал два быстрых выстрела в сторону вспышки. Ответом была плотная очередь, впившаяся в колонну, осыпавшая его бетонной крошкой.

Они не торопились. Они загоняли его, как зверя. Боезапас был ограничен.

Ты труп. Ты совершил идиотскую ошибку.

Он выглянул на долю секунды. Две фигуры перебегали слева. Ещё одна — справа. Минимум трое. Он выстрелил дважды по тем, что слева. Один вскрикнул и упал, но второй тут же открыл шквальный огонь, заставляя Хавьера снова вжаться в бетон. Он чувствовал, как на лицо сыплется цементная пыль.

Ещё несколько минут такой игры, и всё будет кончено. Он стиснул зубы. Нет. Он не сдохнет здесь. Не так.

Он перевёл дыхание. Вдох. Выдох. Пульс под контролем. Он приготовился к последнему рывку. Прорваться к коридору. Шанс один из ста. Но это лучше, чем ждать смерти. Он сжал пистолет так, что побелели костяшки.

И в этот момент что-то изменилось.

Боец справа, который как раз собирался сменить позицию, вдруг беззвучно рухнул на пол. Словно у него просто выключили свет. Хавьер замер. Секундой позже то же самое произошло с бойцом слева. Он сделал шаг из-за укрытия и просто упал лицом вперёд.

Хавьер поднял голову. Высоко над ним, на металлических галереях вдоль стен дока, мелькнула тень. Снайпер.

Оставшийся боец тоже понял, что происходит. Он запаниковал. Начал беспорядочно стрелять вверх, в темноту. Это была его последняя ошибка. Ещё одна беззвучная вспышка, и он рухнул рядом с напарником.

В доке воцарилась тишина. Только капли воды продолжали свою монотонную, гулкую песню.

Из тени технического коридора вышла женщина. Она двигалась с хищной, плавной грацией. Тёмная тактическая одежда, волосы собраны в тугой узел. В руках — короткоствольный автомат. Лицо спокойное, сосредоточенное.

Она остановилась в десяти метрах от него.

— Кто ты? — спросил Хавьер, не опуская пистолета.

Женщина едва заметно усмехнулась.

— Та, что спасёт тебе жизнь. Пока что. У нас минута, пока не вернулись их друзья. За мной, если не хочешь здесь остаться.

Она развернулась и жестом указала ему на коридор, из которого появилась. Хавьер колебался секунду. Ловушка сменилась другой ловушкой. Выбор был очевиден. Он рванулся за ней.

Они бежали по узким, тёмным туннелям, пахнущим сыростью и ржавчиной. Наконец, остановились у ржавой металлической лестницы, ведущей наверх.

Хавьер схватил её за предплечье. Оно было твёрдым, как сталь.

— Кто ты, чёрт возьми? — прохрипел он.

Ева — он узнает её имя позже — выдернула руку. Движение было резким, стальным. Её глаза в полумраке блеснули.

— Я уже сказала. А теперь прекрати задавать вопросы и лезь наверх. Времени мало.

— Почему ты мне помогла? — не унимался он.

Она посмотрела на него долгим, оценивающим взглядом.

— Мне нужна была эта заварушка. Пока они заняты тобой, я могла бы забрать информатора. Но ты привлёк слишком много внимания. Ты спугнул дичь.

— Мне нужна информация. О моей сестре. Люсии Рейес.

При упоминании имени что-то в её взгляде изменилось. Лёд на мгновение треснул.

— Твоя сестра наткнулась на программу «Шум». Очень глубоко. Они не оставят её в живых. Её или убьют, или… сделают одной из них.

Слова ударили Хавьера под дых.

— Есть способ её спасти?

Женщина молчала несколько долгих секунд.