На мгновение Хавьер замер. В этом сломленном, пустом человеке он увидел то, во что могла превратиться Люсия. То, во что она, возможно, уже превратилась.

Вина была не чувством. Она была осколком стекла у него под рёбрами. Сейчас он провернулся, раздирая плоть.

Помочь? Как? Застрелить из милосердия? Сказать что-то?

Что ты скажешь человеку, которого больше нет?

Мужчина не реагировал. Он был заперт в своём акустическом аду. Хавьер сжал зубы так, что заскрипели пломбы. Он не спаситель. Он хищник. И его добыча — Люсия. Он отвернулся и побежал дальше, оставив мужчину наедине с его мелодией и стеной. Каждый шаг отдавался в голове ударом молота. Каждый шаг был предательством этого несчастного. И он делал их, один за другим.

Он прорывался через меняющиеся коридоры, ориентируясь на еле слышный гул медицинского оборудования. Он уже не думал. Он действовал на чистом инстинкте, превратившись в зверя, ищущего путь к своему логову.

В это же время Ева двигалась совершенно иначе. Она не пыталась решить головоломку Кросса. Она её ломала. Когда перед ней вырастала стена, она не искала обход. Она доставала из рюкзака небольшой, похожий на шайбу заряд, прилепляла его к стене, отходила на пару шагов и нажимала на детонатор. Короткий, глухой хлопок — и в панели появлялась рваная дыра, достаточная, чтобы пролезть.

Её движения были выверены, лишены суеты. Она не бежала. Она шла быстрым, ровным шагом, будто заранее зная маршрут. Лабиринт не мог её остановить, потому что она двигалась не по его правилам. Она пробивала себе путь напрямик, к верхним уровням, к лаборатории Кросса.

Добравшись до центральной лестничной клетки, она остановилась. Здесь сходились несущие конструкции всего крыла. Она достала из рюкзака четыре крупных заряда, каждый размером с кирпич. Её пальцы быстро и методично устанавливали таймеры, соединяли провода. Она не смотрела по сторонам. Она не слушала вой сирен или хор безумцев. Она была полностью поглощена своей работой.

Она не собиралась ничего захватывать. Она не пришла сюда спасать или мстить.

Она пришла, чтобы стереть это место с лица земли. Вместе со всеми, кто был внутри.

— Сектор Гамма, чисто! Приём!

— Сектор Дельта, чисто!

Голоса в рации Марко были напряжёнными, но ровными. Его люди продвигались вглубь комплекса, как хирургический инструмент. Охрана Кросса, состоящая из наёмников, была хорошо подготовлена, но их было мало, и они не ожидали такого яростного, скоординированного штурма. Они отстреливались, отступали и умирали.

Марко занял позицию в центре огромного, похожего на собор, холла. Свет лился сквозь разбитый стеклянный купол высоко вверху, смешиваясь с красным светом тревоги. В воздухе пахло порохом и озоном. Пыль от бетонной крошки оседала на его снаряжении. Он координировал три группы, загоняя оставшихся защитников в ловушку.

Всё шло по плану. По её плану.

Он знал, что это его последний бой. Понял это ещё в конференц-зале, когда увидел в глазах Хелен ледяное знание. Она знала, что он предатель. И она дала ему этот шанс не для искупления. А для утилизации. Он и его люди были тараном, который должен был проломить ворота и умереть на стенах, расчистив путь для настоящих жнецов.

Эта мысль не вызывала страха. Только глухую, тяжёлую усталость. Он сделал свой выбор в тот день, когда согласился на сделку с Вороновым. Жизнь его дочери в обмен на информацию. Он бы сделал этот выбор снова. Тысячу раз.

— Босс, у нас движение! — раздался в рации голос Рико, его заместителя. — Вентиляция! Верхние уровни!

Марко поднял автомат. Слишком поздно.

Из широких вентиляционных решёток под потолком и из скрытых панелей в стенах, о которых не было ни слова в их планах, ударил огонь. Это была не паническая стрельба охраны. Это был шквал точных, коротких очередей. Пули летели не хаотично. Они били по уязвимым местам: в шею, подмышки, в щели между бронепластинами.

Один из его бойцов рухнул без крика. Второй развернулся, пытаясь ответить, и тут же получил очередь в бок.

Засада.

Марко успел укрыться за массивной мраморной колонной. Он увидел одного из стрелков. Человек в чёрном, безликом снаряжении двигался с текучей грацией хищника. Стойка. Способ передвижения. То, как он держал оружие. Это были не наёмники. Это были призраки Хелен.

Он всё понял. Холодно. И ясно.

Хелен не стала ждать. Она ударила сразу, используя хаос боя, чтобы списать потери его команды на охрану Кросса. Чисто. Эффективно. Безжалостно.

Он высунулся из-за колонны и дал короткую очередь в сторону одной из теней. В ответ по мрамору ударил свинцовый град, высекая фонтаны каменной крошки. Одна пуля срикошетила и обожгла ему щеку.

Он прижался к колонне, но они заходили с фланга. Короткая очередь из другого коридора прошила воздух и ударила его в спину. Две пули нашли уязвимое место под бронежилетом. Удар был такой силы, что из лёгких вышибло весь воздух. Он упал на одно колено, задыхаясь. Мир качнулся. Красный свет и клубы пыли смешались в одно целое.

Ещё одна очередь. Одна пуля попала в плечо, раздробив кость. Вторая пробила бок. Жгучая, ослепляющая боль. Он рухнул на пол, захлёбываясь кровью.

Его мир сузился до экрана тактического планшета, пристёгнутого к его предплечью. На нём мигали иконки его бойцов. Одна за другой они гасли. Красный. Зелёный. Серый. Серый. Серый.

Он проиграл. Она победила.

Но даже у проигравшего есть последний ход.

Дрожащими, окровавленными пальцами он набрал команду. Он выделил зашифрованный пакет данных, которые его люди успели взломать. Затем набрал короткое сообщение. Пальцы не слушались. Кровь заливала экран.

«Рихтер играет вдвойне. Вторая команда. Чистильщики. Убирают всех».

Он нажал «отправить».

Над ним выросла тень. Оперативник стоял над ним, дуло его автомата смотрело ему прямо в лицо. В зеркальном забрале шлема Марко увидел своё собственное отражение — окровавленное, сломленное, но не покорившееся.

Он успел увидеть, как на экране планшета вспыхнуло подтверждение отправки. Он успел криво усмехнуться.

В следующую секунду грянул выстрел.

Красный свет аварийных ламп пульсировал с рваным, безумным ритмом. Он заливал коридоры, превращая сталь и бетон в декорации преисподней.

Но Хавьер почти не замечал его.

Какофония из десятков «акустических якорей» слилась в единый, невыносимый вой. Ещё полчаса назад этот звук буравил мозг, теперь стал просто фоном. Шумом, который нужно было преодолеть. Как огонь. Как пули. Как стены.

Он двигался сквозь хаос, как хищник сквозь горящий лес. Каждый шаг выверен, каждое движение — экономно. Он не бежал. Он шёл быстрым, неумолимым шагом, словно сама гравитация тянула его к одной-единственной точке в этом аду.

Осколок бетона рассадил кожу на предплечье, оставляя липкую дорожку крови. Ключица, по которой приложилась Ева, отзывалась острой болью при каждом вдохе. Но всё это было далеко. Неважно.

Единственной реальностью был узкий луч его фонаря, выхватывающий из темноты и мерцающего красного света путь вперёд.

Его инстинкты, отточенные годами на бойнях, о которых не пишут в отчётах, вели его. Он уже не думал, где главный вход или серверная. Он чувствовал, где находится сердце этого проклятого места. Нервный центр. Гнездо паука.

Лаборатория Кросса.

Проход был завален обломками потолочной плиты. Хавьер, не сбавляя шага, вскарабкался на завал, осыпая вниз куски бетона. Воздух был густым от пыли и запаха горелой проводки — едкий, химический запах, который першил в горле.

Он спрыгнул с другой стороны, приземлившись на одно колено. Впереди виднелась гермодверь из матовой стали, слегка приоткрытая. Из щели пробивался стерильный белый свет, чужеродный в этом кроваво-красном мире.

Он толкнул дверь плечом. Она поддалась с тихим шипением.

Лаборатория.

Она была полной противоположностью хаосу снаружи. Огромное, круглое помещение, залитое ровным, бестеневым светом. Стены из цельных листов белого полимера, гладкого и холодного на вид. По периметру тянулись стойки с оборудованием, экраны которых сейчас показывали мечущиеся, бессмысленные строки кода.