— Нет. Нет, нет, нет… — бормотала она себе под нос, нервно стуча пальцами по столу. — Это… это просто абсурд! — Она щёлкнула мышкой, открывая новые окна. Взгляд бегал по цифрам, пытаясь охватить весь масштаб. — Эти транзакции… они… они слишком чистые. Слишком… слишком много. Масштаб не сходится. Не та… не та лига. Они… они не те.

Её взгляд замер на экране. Перешёл на старую, слегка помятую фотографию Джека на рабочем столе. Он был там, на снимке. Выглядел уставшим, но цельным. Не таким, каким она представляла его сейчас. После всех этих лет.

— Это… это не они, Джек. Это не какая-то там «группа». Это… это система. Чёрт. Они используют их. Как… как отвлекающий манёвр. Господи, Джек… ты… ты идёшь не туда.

Она быстро печатала. Пальцы стучали ещё быстрее, пытаясь составить сообщение.

— Мне нужно… мне нужно его предупредить. Срочно. Это… это гораздо хуже, чем мы думали. — Она закусила внутреннюю сторону щеки, её взгляд затуманился. — Они… они играют в шахматы, а мы… мы даже не видим доску.

Хлоя почувствовала резкий прилив адреналина от этой интеллектуальной победы. От того, что она «взломала» эту скрытую правду. Увидела то, что было скрыто от глаз. Но тут же её охватил леденящий ужас от масштаба заговора. От осознания того, насколько глубоко она в него ввязалась. Рискуя своей «безопасной» жизнью.

Её цинизм, который был её щитом, боролся с её глубоко укоренившейся, почти наивной верой в то, что правду можно и нужно раскрыть. Какой бы опасной она ни была.

Сбоку послышался тихий кашель. Хлоя оторвалась от экрана. Мистер Торн, её непосредственный начальник. Человек с идеально причёсанными седыми висками и накрахмаленным воротничком, стоял рядом. Скрестив руки на груди. Его взгляд, обычно пустой, сейчас был жёстким.

— Мисс О’Брайан. Ваш… э-э… рабочий стол. И ваша… активность. Не совсем… соответствует корпоративным стандартам. Я думаю, нам стоит… побеседовать. В моём кабинете.

Хлоя лишь кивнула. Её лицо ничего не выражало. Но внутри она уже прокладывала маршрут отхода. Торн не понимал, что её «активность» – это не просто нарушение корпоративных правил. Это было выживание.

Холодный, функциональный интерьер оперативного штаба ЦРУ был воплощением строгого порядка и безупречной чистоты. Большие мониторы с картами и данными мерцали синеватым светом, отражаясь в лицах аналитиков, склонившихся над клавиатурами. Здесь всё было под контролем. Каждый параметр измерен. Каждое движение предсказано.

Аня Ковач стояла перед огромным экраном, на котором отображалась детализированная карта Восточной Европы. Её лицо было напряжено, но на нём читалось удовлетворение. Она получила обновлённую информацию о местонахождении Джека – он был замечен вблизи предполагаемого убежища экстремистов. Глубокое удовлетворение охватило её – её модели сработали.

Она быстро отдала приказы своей команде. Её речь, наполненная академическими терминами и точными формулировками, звучала всё увереннее, почти как лекция, а не приказ по захвату человека. Голос был ровным, почти монотонным, но в нём проскальзывала нотка торжества.

— Согласно нашим данным и анализу поведенческих паттернов, — начала Ковач, поправляя свои очки, которые и так сидели идеально, — субъект Бауэр находится в непосредственной близости от объекта, обозначенного как «Гнездо». Это подтверждает нашу гипотезу о его связи с упомянутой экстремистской ячейкой. — Она повернулась к оперативникам. — Мы готовим штурм. Приоритет – захват субъекта и сбор всех возможных улик, подтверждающих его причастность к инциденту в Клайпеде. Это… это будет ключевой момент.

Несмотря на внешнюю уверенность и профессионализм, в глубине её сознания мелькнула мимолётная, иррациональная мысль. Вызванная усталостью. И недавним сбоем.

47.863… Альфа-бета… Что-то не сходится… Нет. Не может быть. Она быстро подавила это. Резко мотнула головой. Нет. Её модели верны. А предыдущий «сбой» был лишь временным, вызванным неполными данными. Она боролась со своим страхом перед потерей контроля над своим разумом. Который проявлялся в тех странных, иррациональных бормотаниях. Этого нельзя было допустить.

Этажом выше, в своём кабинете. Марк Новак просматривал последние отчёты. Он выглядел измождённым – тёмные круги под глазами, напряжённая челюсть, выдающая постоянное давление. Он взял со стола небольшой, потускневший металлический значок – часть старого, забытого военного мемориала, который он тайно восстанавливал в свободное время, финансируя проект анонимно.

Новак начал компульсивно полировать его большим пальцем. Пока металл не начал проступать сквозь патину. Слабо поблёскивая в свете настольной лампы. Это было его иррациональным способом справиться со стрессом. Навязать порядок хаосу. И восстановить контроль над хоть чем-то материальным. Когда его собственный мир рушился.

— Скоро, — пробормотал он себе под нос. Голос был сухим и усталым. — Всё будет закончено. Бауэр… он сам обрек себя. Это… это единственный путь к стабильности. Жертвы… они всегда есть. И это… это просто необходимо.

Он поднял телефон. Голос стал холодным и точным. Каждое слово было выверено.

— Я. Не. Буду. Повторять. Вы. Выполняете. Мой. Приказ. Иначе. (Короткая, леденящая пауза). Последствия. Будут. Катастрофическими.

Он повесил трубку, не дожидаясь ответа.

Ковач не знала о сомнениях Джека. О его горьком прозрении. Она не подозревала об открытиях Хлои. Для неё, Бауэр был целью. Точкой на карте. И её модели вели её к ней. Она была уверена, что вот-вот схватит его. И раскроет «его» сеть. Доказав свою компетентность. Продвинувшись по карьерной лестнице.

Победа была близка. Или так ей казалось.

Воздух стоял тяжёлый, пропитанный сыростью. От заброшенного сарая несло гнилой древесиной, чем-то кислым — запахом давнего, въевшегося в землю дождя. Джек двигался медленно. Каждый шаг отзывался жгучей болью в правом бедре. Старая рана. Никогда не отпускала.

Он ощупал ржавый засов на деревянной двери. Прислушался. Изнутри доносились слабые, неразборчивые звуки. Приглушённый вздох. Дыхание Джека сбилось.

Он вытащил из-за пояса монтировку. Тяжесть металла привычно легла в ладонь. Рот наполнился горечью — знакомым вкусом собственного разочарования. Джек поддел засов. Металл скрипнул, глухо заскрежетал. Не поддался.

— Чёрт, — выдохнул Джек. Тихо. Гортанно.

Он вытащил кусок толстой проволоки. Узловатые, покрытые шрамами пальцы задвигались быстро, почти автоматически. Несколько секунд. Щелчок. Дверь податливо отворилась, выпустив спёртый, вонючий воздух. Пахло табаком. Дешёвым пивом. Застарелым потом, грязью и мочой.

Джек шагнул внутрь. Привычный полумрак. Свет из разбитых оконных проёмов падал неровными, пыльными полосами, высвечивая кучи мусора, пустые бутылки, старые ящики. Среди всего этого он различил трёх человек.

Одна сидела, откинувшись на стене, грязное одеяло натянуто до подбородка. Вторая лежала на куче тряпья, выставив босую ногу. Третья спала на грязном матрасе у входа в дальнюю комнату. Джек слышал хриплое дыхание. Глухой храп.

Боль скрутила его тело в тугой узел. Но инстинкты, хоть и притупившиеся, всё ещё жили в нём, отказываясь умирать, даже когда он сам чувствовал, как распадается. Джек не тратил времени. Его движения были точны. Жестки.

Первый. Удар монтировкой в висок. Глухой, тяжёлый звук. Тело обмякло. Рука Джека уже тянулась ко второму. Прицельный удар под колено. Тот взвыл, скорчился. Джек прижал его к полу. Третий, услышав шум, поднял голову. Глаза расширились. Он потянулся к обрезку трубы.

Джек уже был там. Удар ногой в грудь. Тот отлетел к стене, хрипя.

Он не убивал их. Просто выводил из строя. Быстро. Безжалостно. Использовал куски проволоки, найденные тут же, чтобы связать их. Грязные тряпки для кляпов. Они были слишком слабы. Слишком неорганизованны.