В ретроспективе становится очевидным, что ни у кого из западных лидеров в то время не было уверенных решений, как справиться с незнакомой международной обстановкой, которая так быстро пришла на смену биполярному миру времен холодной войны. Не было очевидных ответов — только трудный выбор. Должен ли был Клинтон направить американские войска в Сомали в 1993 году или оставить их там после битвы за Могадишо? Должен ли он был быстрее или решительнее вмешаться в ситуацию на Гаити? Мог ли он найти способ сдержать удаленных и явно фанатичных лидеров Северной Кореи? Вовремя мобилизовать Запад, чтобы остановить геноцид в Руанде? Послать американские войска, чтобы остановить этнические чистки на Балканах? Рассматривая эти проблемы, Клинтон прекрасно понимал, что опросы, проведенные в 1993–94 годах, показали, что американский народ с опаской относится к подобным шагам.

Тем не менее, немногие американцы в конце 1994 года давали Клинтону высокие оценки за внешнюю политику. Как в работе с международной ареной, так и в проведении реформы здравоохранения он все ещё чувствовал себя в своей тарелке.

КЛИНТОН ПОСТОЯННО УЧИТЫВАЛ политические соображения и в 1993–94 годах редко переставал думать о предстоящих внеочередных выборах или о своей собственной кампании по переизбранию в 1996 году. Особенно беспокоясь о силе консервативных избирателей, в середине и конце 1994 года он стремился дистанцироваться от либералов в Демократической партии. Так, он поддержал законопроект о социальном обеспечении, который должен был сократить срок пребывания людей в списках нуждающихся. Как и ожидал Клинтон, законопроект, который он представил в конце сессии Конгресса, не прошел, но он дал понять консервативным избирателям, что все ещё думает о реформе социального обеспечения. В сентябре 1994 года ему удалось добиться большего успеха в Конгрессе, когда он добился принятия законопроекта о борьбе с преступностью на сумму 30 миллиардов долларов. Украв у консерваторов гром, закон выделил деньги на 100 000 новых полицейских в общинах по всей стране и на строительство тюрем. Он также предусматривал наказание за федеральные преступления по принципу «три удара — и ты вне игры».[857]

Не впечатленные движением Клинтона к центру, партийные противники президента обрушились на его либеральные инициативы 1993–94 годов: реформу здравоохранения, допуск геев в армию, контроль над оружием. Особенно они ухватились за сообщения СМИ, которые, как оказалось, уличали Клинтонов в финансовых и политических нарушениях, связанных с предыдущими сделками по освоению земли вдоль реки Уайтуотер в Арканзасе. Поддавшись политическому давлению, Клинтон в 1993 году согласился на назначение независимого адвоката для расследования этих и других финансовых и юридических деяний своей жены и его самого. Генеральный прокурор Джанет Рино, курировавшая этот вопрос в то время, когда закон 1978 года, устанавливающий механизмы назначения таких советников, временно утратил силу, выбрала для проведения расследования Роберта Фиска, бывшего федерального прокурора (и республиканца).

Однако летом 1994 года Конгресс продлил действие этого закона, после чего в дело вмешалась коллегия федеральных судей из трех человек, на которых законом возложены полномочия по назначению такого адвоката. Коллегия, назначенная председателем Верховного суда Ренквистом, решила, что независимый прокурор (то есть Фиске) не должен назначаться должностным лицом исполнительной власти, таким как Рино, ставленник президента. Судьи заменили Фиске Кеннетом Старром, который был генеральным солиситором США во время правления Буша.

Это стало важным шагом на пути к расширению расследования деятельности Клинтонов. Фиск провел беспристрастное расследование и не обнаружил улик, инкриминирующих Клинтонам. Однако Старр оказался ревностным и пристрастным прокурором. Получив со временем более широкие полномочия, он стал расследовать участие Клинтонов в запутанном деле Уайтуотера, которое началось ещё в 1970-х годах, и вскоре расширил круг вопросов, касающихся поведения президента в «Трэвелгейте», когда в начале 1993 года он уволил сотрудников бюро путешествий Белого дома, и в «Файлгейте», споре, возникшем в декабре 1993 года из-за таинственного исчезновения из Белого дома файлов, касающихся Уайтуотера и других дел.

К моменту назначения Старра президент уже столкнулся с обвинениями в сексуальных домогательствах, выдвинутыми против него Полой Корбин Джонс, бывшей служащей штата Арканзас, которая утверждала, что Клинтон, будучи губернатором (а значит, и её начальником), обнажился перед ней в номере отеля в Литл-Роке в 1991 году. Поскольку Джонс назвала имя полицейского штата, которого она обвинила в том, что он привел её в гостиничный номер для сексуальной связи с Клинтоном, СМИ назвали эту историю тоже «гейтом» — на этот раз «Troopergate». В мае 1994 года она подала иск в федеральный суд Арканзаса, требуя возмещения ущерба в размере 700 000 долларов.[858]

Занимаясь частной практикой с мая по август 1994 года, Старр служил советником в юридической команде Джонса. Когда его имя всплыло в качестве возможного преемника Фиска, критики гневно, но безрезультатно кричали, что у него конфликт интересов и он не должен соглашаться на такое назначение. Позже, когда расследование Старра расширилось и стало касаться сексуальной деятельности президента, яростные защитники президента, в частности миссис Клинтон, настаивали на том, что его назначение было предвзятым шагом, положившим начало обширному правому заговору.

Эти судебные баталии получили необычайно широкое освещение в СМИ. За одну неделю в середине марта, когда иск Джонса был на первой полосе, три телевизионные сети показали 126 сюжетов о предполагаемом участии Клинтона в Уайтуотере и других делах, по сравнению с 107 сюжетами за первые три месяца 1994 года о кровопролитии в Боснии, 56 — о напряженности на Ближнем Востоке и 42 — о продолжающейся борьбе за реформу здравоохранения.[859] На фоне подобных сенсаций неудивительно, что многие американцы задались вопросом, не виновен ли «Слик Вилли», уже известный как бабник, в предъявлении обвинений. Джей Лено, ведущий программы The Tonight Show, пошутил, что Клинтон жаловался на «могущественные силы, угрожающие развалить его администрацию. Я думаю, что они называются гормонами».[860]

Затем Гингрич предпринял смелые действия, чтобы обеспечить успех партии на выборах 1994 года. В качестве беспрецедентного шага он составил так называемый «Контракт с Америкой» и в конце сентября добился того, что 367 кандидатов в Палату представителей от республиканцев поддержали его. В его преамбуле провозглашалось, что выборы «дают шанс после четырех десятилетий однопартийного контроля привести в Палату представителей новое большинство, которое изменит работу Конгресса. Это историческое изменение положит конец слишком большому, слишком навязчивому и слишком легкому обращению с общественными деньгами правительству. Это может стать началом Конгресса, который уважает ценности и разделяет веру американской семьи».[861]

В «Контракте» разумно обойдены такие вызывающие разногласия вопросы культуры, как аборты или школьная молитва. В остальном, однако, он представлял собой сжатое изложение давних консервативных позиций в отношении экономической, внешней и военной политики. В начале документа содержался призыв к принятию ряда мер, которые обещали реформировать процедуры в Палате представителей, включая установление ограничений на срок полномочий председателей комитетов. Затем в нём были обозначены десять более широких целей. Среди них — одобрение конституционной «поправки о сбалансированном бюджете/ограничении налогов» и «законодательного вето по пунктам»; ужесточение мер против программ социального обеспечения и преступности, включая «эффективные положения о смертной казни»; «налоговые стимулы для частного страхования долгосрочного ухода, чтобы позволить пожилым американцам сохранять больше того, что они заработали за годы жизни»; «Закон о правовой реформе здравого смысла», который установит «разумные ограничения на штрафные санкции и реформирует законы об ответственности за качество продукции, чтобы остановить бесконечный поток судебных разбирательств»; сокращение налогов на прирост капитала; налоговый кредит в размере 500 долларов на каждого ребёнка; запрет на передачу американских войск под командование ООН; усиление оборонных усилий. Запрет на передачу американских войск под командование ООН; усиление оборонных мер, которые «поддержат наш авторитет во всём мире»; и «первое в истории голосование по ограничению срока полномочий, чтобы заменить карьерных политиков на гражданских законодателей».