— А почему ты решил, что Жировик говорил именно обо мне?

— А о ком? — удивился паренёк.

— О ком-то другом, например, о торговце лошадьми с Ярморочной площади. Или он вам фотографию мою показал?

— Что показал?

— Портрет. Рисунок на холсте.

Парень напряг единственную извилину, причём было видно, как она отражается на лбу, и закивал:

— Понял, понял. Это как в библии. Нет. Ха, на рисунке же не поймёшь, там все одинаковые, мужика от бабы только по платью отличить можно. Жировик сказал, как ты выглядишь.

— И ты вот так взял и узнал?

— А чё не узнать? Ты приметный. Другого такого в городе нет.

А это плохая новость. Быть единственным в своём роде так себе удовольствие. Что ни сделаешь, каждый на тебя пальцем укажет. Где-то неподалёку была лавка стекольщика, надо поинтересоваться, нет ли у него зеркала, посмотреть, чем я такой замечательный.

— Ладно, парень, вали отсюда. И не вздумай Жировику сказать, что видел меня. Иначе найду и сам знаешь, что будет.

Он задышал:

— Да никогда! Никогда…

Я протянул ему руку, помогая подняться, резко обхватил за шею и сдавил. Он зашипел, впился ногтями в моё предплечье, я сдавил сильнее и держал, пока он не перестал трепыхаться. Опустил тело и приложил к стене спиной, будто спит. Перебрал парень винца, устал, пусть отдохнёт. Вышел на улицу и влился в общий поток, как ни в чём не бывало.

Гуго успел отъехать далеко вперёд, я не видел ни его, ни повозки, зато заметил лавку стекольщика. Она находилась в доме напротив. На прилавке стояли графинчики, кубки, блюдца из толстого зеленоватого стекла.

— Что желает молодой господин? — подскочил ко мне торговец.

— Зеркало есть?

Глаза его сузились.

— Зеркало?

— Я тихо спрашиваю?

— О, что вы, отнюдь! Вы хотите купить зеркало? Увы, но я не держу таких дорогих вещей в своей лавке. Сами понимаете, город кишит ворами и разбойниками, и стоит им прознать о столь дорогом предмете — жди беды. Однако я готов доставить заказ в любое указанное место.

— Как же я закажу то, чего не вижу?

— Я могу показать образец. Он неказист, но, поверьте, истинный товар так же отличается от него, как золотой франк от помятого денье.

— Хорошо, тащи свой образец.

Торговец шмыгнул в дом и спустя полминуты выскочил, протягивая на ладонях кусок стекла величиной пять на пять сантиметров. Маленькое зеркальце. Я схватил его и, держа в вытянутой руке, стал рассматривать себя. Видимость так себе, слегка искажённая, мутноватая, но…

Вот, значит, как я выгляжу. Молодой, лет двадцать с небольшим. Длинные светло-каштановые волосы зачёсаны назад и завязаны в пучок, это мама каждое утро делает мне такую причёску. Лицо чистое, без шрамов и родинок, брови чёрные, глаза светлые. Зубы, слава Богу, ровные, белые, без следов кариеса, что вполне объясняется отсутствием в рационе сахара. Что ещё? То, что я вижу, мне нравится, думаю, это бы понравилось и Кате. Сейчас я выгляжу намного лучше, чем в своей современности. Выражение лица наглое, уверенное. Таким оно было и раньше, но на фоне каштановой шевелюры и слегка раскосых глаз я вообще мачо. Короче, классный фейс.

— Господин, — тяжело задышал стекольщик, — только не уроните. Вы представляете, сколько стоит это зеркальце? Три ливра! Если вы уроните его…

— Забирай обратно, — я вернул ему кусок стекла, который он бессовестно назвал зеркалом. Всё, что нужно было, я выяснил, а тратить состояние на продукцию сомнительного качества не намеревался.

Стекольщик погрустнел.

— Очень жаль, господин. Но если вы передумаете…

— То обращусь к тебе. Не сомневайся.

Не успел я отойти от стекольщика, ко мне сунулся согбенный старичок с хитрым прищуром.

— Господин, если вы желаете зеркало по более низкой цене… — загудел он.

— Да отвали ты, — отмахнулся я.

Зеркала меня больше не интересовали, а вот почему я не чувствую угрызений совести после убийства человека — это интересно. Когда я грохнул того кабана, тоже ничего не испытал. Но там был страха: за себя, за маму — особенно за маму, да и адреналин зашкаливал. Сейчас ситуация иная, ни страха, ни беспокойства, угрожают только мне. Наши разборки с Жировиком носят личностный характер… Зря я его не завалил сразу, сам себе создал проблему.

Жировик действительно проблема. Я так и не понял, насколько он близок к Батисте, если вообще близок. Это могут быть конкурирующие группировки, и тогда у меня появляется шанс сыграть на разногласиях, правда, для начала неплохо бы узнать суть разногласий. Для этого необходимо с кем-то сблизиться: или с Жировиком, или с Батистой. Батисту найти нереально, а вот где обитает Жировик, мне ведомо, только дорожка туда закрыта.

Однако сидеть на месте и ждать под какой бок вода потечёт я не могу. Будь проклята инициатива, но её снова придётся проявить.

Я подозвал Щенка.

— Пацан, ты вроде говорил, что знаешь Жировика?

— Да, господин. Но я не уверен, что он знает меня.

— Это не важно. Где он обитает, кроме «Раздорки»?

— Да много где. Он любит нищим притвориться, сядет и слушает, что люди говорят. Или, наоборот, купцом обернётся, или монахом. У него много обличий.

Сердце ёкнуло: и одно из них может быть… Батист.

Никто не знает, как выглядит мастер Батист, потому что он постоянно меняет обличья. Даже образ Жировика может быть лишь одним из многих. Теперь уж точно есть смысл встретиться с ним.

— Мне нужно, чтобы ты сходил в «Раздорку» и передал Жировику, что я хочу встретиться с ним. Но встречаться мы будем не в Рытвине…

Я призадумался: где назначить место встречи? Выбрать какой-нибудь трактир в центре города, поближе к королевской площади? Вокруг полно городской стражи, и если Жировик задумает что-то нехорошее, то осуществить задуманное будет проблематично. В памяти выскочило несколько названий, я выбрал одно…

— Знаешь трактир «Зеркальный карп»?

— Да господин, — кивнул Щенок. — Это недалеко от капитульных тюрем.

— Завтра в полдень там.

— Хорошо, господин, только…

— Что?

— Жировик не станет со мной разговаривать. Я могу передать ваши слова Заплатке, его помощнику.

— Передай Заплатке, мне без разницы.

— Ещё, господин…

— Говори.

— Вы уверены, что Жировик захочет встретиться с вами?

Упс, а вот об этом я как-то не подумал. Действительно, какой резон ему встречаться со мной? Я унизил его перед братвой, он злой, аки пёс, хочет убить меня… Ну вот пускай и попытается.

— Захочет, не сомневайся. Только пусть приходит один, иначе встреча не состоится.

Пацан кивнул и бегом бросился выполнять поручение. Вернулся к вечеру. Я весь день ходил из угла в угол, наловил бабочек на тренировке, отчего Гуго мозоль натёр на языке, повторяя: господин, внимательнее. Увидев Щенка, спросил раздражённо:

— Чего так долго?

— Значит так, — выдохнул пацан. — Заплатку я нашёл на Суконном рынке. Там были эти, которые поджигатели, но меня не тронули, только зубами скрипели…

— Короче!

— Я стараюсь, господин, вы, главное, не перебивайте, а то я собьюсь и придётся рассказывать с самого начала. Так вот, Заплатка приглядывал за теми, кто поясные сумки режет. Увидел меня и очень разозлился, стал требовать налог за прошедшие дни. Я сказал, что больше не ворую, а занимаюсь честным трудом, что отныне я слуга господина де Сенегена и что у меня послание от вас Жировику. Заплатка стал смеяться, сказал, что меня никто из банды не отпускал, и чтобы служить кому-то я должен выписаться. Выписаться, значит уплатить тройной налог за месяц. А потом один старый вор шепнул ему, что Сенеген, это тот, кто оскорбил Жировика, и тогда Заплатка потащил меня в Нищий угол. Это тот самый угол, в котором нас хотели сжечь, помните?

— Помню, дальше.

— А дальше туда пришёл Жировик. Он был одет как торговец: жёлто-синяя котта, узкие шоссы, шерстяная накидка. Я не ожидал его увидеть, поэтому растерялся, но он обещал не трогать меня и обещал отпустить без выкупа. После этого я передал ему слово в слово ваше послание. Он велел ждать и ушёл. Пока ждали, Заплатка предложил сыграть в кости. Я согласился. Я знаю, что Заплатка шулер. Он залил в свои кости свинец, и если сделать правильный бросок, то выпадают нужные числа. Но я всё равно согласился. Если ты знаешь, что кости шулерские, то надо лишь приноровиться к ним. Я проиграл шесть раз, а потом утроил ставку и выиграл. Вот!