Он встал. Пальто едва колыхнулось.

- Мы сделали первый шаг. Теперь – ваша очередь. У вас неделя. Потом с вами свяжется координатор по Остину. Удачи, Костас. Вы теперь в другой игре.

Он вышел так же тихо, как и вошёл.

В мастерской стало особенно тихо. Только насос продолжал работать. И снова остался один. Наедине с собой. С экзоскелетами. С нерешёнными тайнами. С мыслями о видении, о мертвом даре, о странных узорах, что начал видеть даже с закрытыми глазами.

Работать на государство? Или разрывать ткань реальности, пытаясь понять, почему вижу то, чего не должен? Почему слышу магические структуры? Почему могу чинить дары?

Стал миллиардером. Вот так, по щелчку пальцев… не моих. Не имея на руках даже ключей от будущего офиса.

Как же приятно, когда место остаётся прежним.

В этот момент сидел за тем же самым пластиковым столом у окна, в закусочной, которая по-прежнему упорно называла себя "бургерной", хотя самые вкусные блюда у них были вовсе не из мясных котлет, а из жареного куриного мяса, завернутого в питу, пропитанного специями, хрустящего снаружи и обжигающе-нежного внутри. Проще говоря – шаурма. Та самая. Та, что спасала в голодные дни, не задавала лишних вопросов и не разочаровывала, даже если жизнь, как говорится, подсовывала лимоны, тухлую рыбу и пару преследователей с промышленными дронами за спиной.

Место не изменилось почти вовсе. Разве что вывеска теперь мигала реже – видимо, светодиоды не поменяли, экономят. Зато запах остался прежним. Жареное мясо, свежая капуста, соус с чесноком, пережаренные пончики на заднем прилавке и неизменный плейлист прошлого века, играющий с микроскачками в битрейте. Мягкое жужжание вентиляторов над головой и лёгкий скрип потрескавшегося линолеума под столами завершали картину уютного, неопрятного и такого родного уголка, где город словно забывал о себе.

Резко откинулся на скамье, медленно жуя сочную порцию шаурмы. Первый укус – как всегда, удар по рецепторам. Второй – почти медитация. На третьем же начинал думать о смысле жизни, на четвёртом – о смысле государственной службы. Вернее, работы на государство. От фляги, лежащей рядом на столе, веяло прохладой. Я взял её, сделал глоток – и тут же поморщился. Не потому что невкусно – просто неожиданно. Бренди, мягкое, выдержанное, с лёгкой дубовой нотой и долгим, как упрямство, послевкусием. Всё-таки хорошая штука, если правильно подобрать сорт.

Поставил флягу обратно, снова откусил. Хруст лаваша, хлюп соуса, мясо, специи. Вкус родины, которую себе сам выбрал.

- Ты ненормальный, – раздался голос сбоку. – Как вообще можно это есть сейчас?

- Просто. Берёшь, открываешь рот, – проговорил, не поворачиваясь. – Вставляешь, жуёшь. Главное – не дышать носом первые два укуса.

Она стояла рядом. Всё такая же, хоть и в гражданской куртке цвета мокрого асфальта. Волосы собраны, лёгкий макияж, серьги-пульсары на мочках ушей – греют кожу, если температура падает ниже нормы. Ботинки с гравиподпятниками, будто бы стандартная модель, но я-то знал, что у неё там три запасных режима, включая бесшумный.

Лайя, как всегда, не церемонилась. Подхватила флягу с лёгким жестом собственницы и сделала глоток. Даже не стал предупреждать. Это было… предсказуемо.

- Кха-кха-кха!

Её реакция не подвела – она моментально выпрямилась, закашлялась, чуть не выронила флягу, и с шумом выплюнула жидкость обратно в салфетку, вырванную с автоматического диспенсера.

- Это ж не мятный чай! – выдала она, глядя на меня с выражением преданного ужаса.

Естественно, просто пожал плечами, спокойно прожёвывая следующий кусок.

- Конечно, нет. Бренди. С выдержкой. Тридцать лет, если верить этикетке. Для согрева. Или для того, чтобы лицо у собеседника стало интереснее.

- Ты пьёшь это на голодный желудок? С шаурмой?!

- Да. И мне хорошо. А если хочешь чай – стой, как обычный человек, вон в очереди у автомата, там есть зелёный, с жасмином. Или псевдомалина из концентрата.

Она села напротив. Молча. Только взгляд у неё был такой, будто только что завалил её бывшего и закопал в лесу под Нью-Джерси. Хотя… если подумать, почти так и поступил пару дней назад.

- Мило. Значит, ты решил отдохнуть именно здесь, да?

- Здесь удобно. Тихо. Дешево. И, что важно, никто не пристаёт. Даже если ты – сверх. А ты, как вижу, пристаёшь. Так что будь доброй, и не мешай моей шаурмотерапии.

Она закатила глаза.

- Ты в курсе, что тебя ждут? Что тебе нужно принять решение?

- Знаю. Потому и пришёл подумать туда, где ещё остались нерасчётливые кусочки жизни. Понимаешь? Где еда не сканируется перед тем, как ты её съешь, и никто не проверяет твою генетическую структуру в каждом чеке.

- Ты драматизируешь.

- А ты слишком привыкла, что всё можно контролировать. Но знаешь, что самое сложное в контроле?

- Что?

- Что он иллюзорен. Всё. Абсолютно всё может рухнуть в любой момент. Проект. Человек. Дело. Сила. А иногда – ты сам. Просто потому что кто-то вёл наблюдение за другой реальностью, и ты оказался у него под ногами.

Она помолчала. Потом наклонилась и откусила угол моей шаурмы. Просто так. Без предупреждения. Даже моргнуть не успел.

- Вот так ты поступаешь со своими клиентами? – пробормотал немного растерянно.

- С потенциальными миллиардерами? Только так.

- Ещё не сказал "да".

- Но уже не сказал "нет". А это в твоём случае – целый шаг.

Мы сидели. Ел спокойно и не торопясь. Она просто ковыряла салфетку. Время замедлялось. Город снаружи жил своей жизнью. Летели дроны, кто-то кричал на парковке. Кто-то, наоборот, смеялся. За стойкой повар в синей повязке уже собирал очередной заказ. В маленьком углу под потолком тихо щёлкнула камера. Наверное, они нас знали. Но здесь это не имело значения.

Допил последний глоток бренди и спрятал флягу обратно в куртку. Вдохнул.

- Всё равно, знаешь, что меня раздражает?

- Что?

- Что это место – всё ещё лучше, чем офис в Остине. Хоть и пахнет горелым маслом и чьим-то амбрэ от стойки.

- Потому что оно – твоё. Настоящее. Без вывесок. Без контрактов. Без условий. Только вот, Костас… – она наклонилась вперёд. – Ты не сможешь остаться в таких местах надолго. Мир уже дёрнул тебя за рукав. И ты уже встал.

Долго смотрел на неё. А потом кивнул.

- Да. Встал. Но пока ещё сижу. И ем шаурму. А значит, всё пока не так уж и плохо.

Она иронически улыбнулась, но ничего не добавила словами. Повернула голову в сторону, будто смотрела в окно, но в действительности просто давала себе время – переварить, понять, оценить. Впрочем, с ней таких пауз уже давно не считал.

- Знаешь, в чём проблема? – наконец сказал ей, не отводя взгляда.

- Откуда ж мне знать, – отозвалась она с оттенком лёгкой, почти ленивой насмешки. – Ты ведь у нас специалист по проблемам. Причём по таким, которых ни в одном ведомстве не числится.

Выдохнул. Медленно. Положил локти на стол, сжал пальцы в замок.

- В том, что наши с тобой отношения… – сделал паузу, ощущая, как слова словно проскальзывают между зубами, – они теперь воспринимаются как короткий, очень удобный для них, поводок.

Она перестала притворяться и повернулась ко мне полностью. Взгляд чуть прищурился – без угрозы, но с вниманием. С таким вниманием, как у того, кто внезапно понял, что следующий ход на доске может быть не его.

- Поводок? – переспросила она. – Ты про кого сейчас?

- Про них. – Потом чуть кивнул в сторону, как будто за тонкими стенами этой бургерной на самом деле сидел кабинет с людьми в дорогих костюмах, которые любили выражение "контрольный пакет" больше, чем собственные семьи. – Они уже видят нас с тобой как форму удобной конструкции. Если что – дёрнули, если надо – подтянули, если слишком далеко – обрезали. Думают, раз мы вместе, то ты – моя страховка. Или я – твоя. А по сути – тыква.