Когда в небе раздался грохот, Кайто настороженно поднял голову. Ничего в этом воображаемом мире не было случайностью, все здесь искажалось восприятием Акиры, и поэтому он с тревогой смотрел на разрывы молний в черноте тучи. Пахло озоном. Поднималась снежная буря — где-то еще далеко, на грани горизонта, но Кайто представлял, как она сгибает и перемалывает в ничто строгие черные деревья.

— Это она, — кивнула Акира, подтверждая его худшие опасения, — программа, которую они придумали. Она постепенно разрушает этот мир, разрушает… меня. Понятие обо мне. Чтобы Химико смогла построить здесь что-то свое, место сначала надо расчистить.

— И как это остановить? Предлагаешь драться с грозой?

— Я не знаю, — растерянно улыбнулась Акира. Во взгляде поселилась грусть, она смотрела на воду, на сад, на храм, точно прощалась. — Нет ничего вечного, мне давно стоило это понять. А если ты пытаешься достичь бессмертия, то приходится слишком многим пожертвовать.

Он не знал, говорила она об оцифрованном сознании Химико, о куклах или даже о цене, которую пиратским капитанам приходится платить за известность: это всегда риск, отчаянная гонка со смертью. Акира выдерживала много испытаний, но в конце она осталась всего лишь усталой, растерянной девушкой, стоящей перед ураганом. Кайто разгрызала изнутри беспомощность.

— Ты знаешь, как карпы становятся драконами? — спросила Акира, прищурившись, ища движение рыбьего хвоста в пруду.

— Нет. Расскажи.

— Чтобы стать бессмертным драконом, нужно плыть против течения. Преодолеть все трудности, быстрые воды и острые камни, которые вспорют тебе брюхо, если ты остановишься. Если не будешь достаточно смелым. Но в конце ждут божественные врата, пройдя через которые, можно обрести мудрость, власть и вечность. Мне кажется, наши дороги напоминают эту легенду. И мы, и Блеск, и Криврин… Нам всем пришлось выбрать свою дорогу, не ту, которая была нам отведена. Часто даже противоположную тому, что принято. Взбираться наверх, чего бы это ни стоило!

Она говорила и говорила, вдохновленная. Молнии снова полыхали в небе.

— Ты даже подумать не мог, верно? — рассмеялась Акира, вдруг развеселившись, упиваясь своей историей. — Тогда, на корабле, идущем к неизведанной колонии, будучи еще мальчишкой. Не знал, какая дорога тебя ждет. Но Асако наверняка гордилась бы братом, который клялся ее защищать, потому что ты сумел выполнить это обещание. Это самое важное, а не те приказы, которые приходилось нарушить, чтобы свободиться…

— Наверняка, — кивнул Кайто, ласково улыбнувшись.

Меч тихо выскользнул из ножен. Она ахнула, когда он легко, как бумагу, прорезал ее грудь, когда кровь окрасила снег. Где-то под одеждами билось раненое сердце — и медленно затихало. Кайто придерживал ее, мягко уложил на землю, коснулся бледной щеки — не смог удержаться, хотел почувствовать это мгновение, даже если все было ненастоящим: и зима, и кровь, и даже она.

— Ты, Дочь Неба, недооценила мою неразговорчивость. Акира не знает, как звали мою сестру, — тихо сказал Кайто, — а ты прочла это в отчетах о нападении на корабль колонистов. Я даже польщен таким вниманием.

— Стой, не уходи, — вздохнула она, облизнула кровь с губ. — Кайто, пожалуйста, я… Я не хочу… одна… Она меня не пускает!

Но ему нужно было найти Акиру. Кайто отступил, он видел, что рукава у него перепачканы в крови, уродливые пятна расплывались на темно-синей ткани. Хотел обмыть клинок в озере, но слишком торопился. Куда идти, где искать капитана? Кайто кружил по саду, выискивая лисьи следы. Присматривался к черным, как тушью нарисованным кустам, к переплетениям ветвей. Наверху завывал ветер, огрызалась идущая буря. Он знал, что она здесь, он почему-то чувствовал — или успешно обманывал себя, чтобы не возвращаться к Химико.

— Вот ты где, — выдохнул, увидев у подножия черной сосны свернувшуюся клубком рыжую лисицу. — Напугала меня. Не делай так больше.

Она слабо тявкнула, когда Кайто подхватил ее на руки, прижал к себе. Она не была ранена, он не чуял крови, но обессилевшая Акира только и могла, что тихо скулить, доверившись ему. Кайто растерянно погладил ее между прижатыми ушами. Он не был героем из сказки, не умел быть спасителем, но Кайто знал, что должен вытащить Акиру. Утащить ее дальше от урагана. Брел наугад, выйдя через сад к лесу, плутая, пока буря догоняла их. Он слышал ее рокот позади, все нарастающий, как драконий рев.

Он не знал, где искать выход.

Пытался вспомнить, что Химико говорила. Карпы, которые вырастают в драконов. Река, по которой нужно идти против течения. Кайто уже не знал, чей это воображаемый мир, симуляция чьего мозга, но он бросился к реке, пахшей железом. Сначала брел вдоль нее, поднимался выше, к истоку, а лисица вертелась на его руках и царапалась, а потом, ругнувшись, шагнул прямо в воду. Алая липкая жижа промочила соломенные варадзи и темные носки сразу же, но Кайто не останавливался, шагая вперед. Течение набросилось на него диким зверем, пытаясь опрокинуть, вода поднялась до колена, холодная и густая, как болото. Красная бесконечная топь плескалась уже у бедра. Никаких божественных врат Кайто не видел, только щурился, потому что поднявшийся ветер до слез бил по глазам, и лиса совсем затихла…

Он вел за руку маленькую девочку, которую едва помнил, имя которой не произносил слишком много лет. Он тащил на плече капитана, потому что это был его долг — как первого помощника. Картинка расслаивалась, попросту — лагала. Кайто чувствовал, как в затылке печет. Еще немного, понимал он, и мозг вытечет через уши. Он уже начинал бредить. Но продолжал шагать.

Закрывая глаза, Кайто увидел перед собой высокие, светящиеся ворота, озаренные рассветными отблесками. Где-то там еще оставался свет, не стертый злобной бурей. Где-то… Но ноги завязли окончательно, вода затягивала его глубже, и держаться было не за что.

Лисица прыгнула с его рук — прямо к свету. Последним, что Кайто помнил, были взметнувшиеся девять рыжих хвостов.

***

Арчи раздобыла где-то чайник с холодной водой и опрокинула ему на голову. Кайто сидел на полу, мокрый и растерянный, чьи-то цепкие пальцы ощупывали его истерзанную шею, слышался сухой, неприятный голос: «Порядок, с мозгом порядок», а Арчи стояла перед ним и будто бы прикидывала, что еще такое можно на Кайто опрокинуть. Он вздохнул, и воздух обжег носоглотку, спекся в горле, Кайто захлебнулся кашлем, заперхал, как будто у него в легких еще могла остаться кровавая речная вода, в которой он тонул. Возвращаться в реальный мир оказалось сложно, тело ощущалось неуклюжим, больным. Снова отозвалась рана в животе, ныла царапина на бедре. Но напряженное гудение в голове, как от подскочившего давления, волновало Кайто куда сильнее. Он отрывисто, мелко дышал, глаза слезились.

— Температура поднялась, — пояснила Арчи; она пыталась скрывать страх, но у нее плохо получалось, — еще немного, и ты бы спекся. Дурак! Полный долбоеб! Я же говорила, предупреждала!

В испуге Кайто обернулся на кресла, но оба монитора показывали самый обычный пульс, кардиограмма не шалила. Он тихо застонал, приложил ко лбу руку, радуясь прохладе стали. Казалось, Кайто мог задымиться. Арчи обняла бы его, но она по-прежнему следила за ментатами. Те тоже повернулись к креслам, потому что один из мониторов как-то тревожно пискнул, девушка завозилась, задергалась. Арчи резко, очень четко подняла обрез. Дуло смотрело прямо в лицо, на котором вспыхнули испуганные глаза. Синие-синие.

— Стой! — вскрикнула она. — Не стреляй! Арчи!

Арчи нахмурилась, глядя на девушку, которая остервенело выдирала капельницы. Неловко встала, оперлась о кресло. Тоже шумно дышала, давилась воздухом.

— Ваше императорское…

К ней подступил старший ментат с заискивающей улыбкой. Сидевший на полу Кайто понял: его самого почти не испугала мысль, что перед ними стояла Химико. Он был готов к тому, что не получится от нее избавиться. Но почему тогда Акира не шевелилась, даже признаков жизни не подавала, а спала или и вовсе находилась в коме? Разве они не должны были очнуться одновременно, если им все-таки удалось отменить программу очистки? Нет, понял Кайто, происходящее в Роще Акиры было метафорой, красивыми видениями, но оно отражало реальность. Если боевые андроиды превращались там в призраков юрэй и в о́ни, то губительная для ее личности программа стала бурей. А они не сражались с бурей — невозможно было победить нечто столь великое. Они просто бежали. Но куда…