Охранники замерли, удивлённые таким ходом.

Тем временем Боб запустил небольшой дымовой гранатомёт — или то, что он называл «дымовой шашкой для начинающих террористов». В помещении моментально повисла густая дымка.

Мы воспользовались хаосом и рванули к ящику.

Григорий одним движением лапы перевернул крышку. Внутри — черный брелок с красной кнопкой.

— О, красавец, — прошептал кот, — твоё время пришло.

В этот момент за нашей спиной послышались крики.

— Время закончить спектакль, — сказал я.

— Как всегда, — ответил он, — я — кот с характером. Погнали!

Как только ящик с брелоком приподнялся, помещение моментально ожило — и это не потому, что тут кто-то зажег свет.

С потолка с лязгом выкатились турели — не те, что в старых шутерах, а современные, с инфракрасными датчиками, словно они не просто охраняли храм, а собирались снять сериал «Как поймать отряд из певицы, кота и параноика».

— Ну привет, — пробурчал Григорий, прячась за мной. — Я и не думал, что сегодня придется играть в «Прятки с железками». Ножные ловушки, лазеры, сканеры — настоящий квест уровня "Индиана Джонса, только без шаманских танцев".

На полу вспыхнули красные линии — лазерные лучи, которые немедленно начали отслеживать наши движения.

— Кто-нибудь, скажите, что у нас есть противолазерные очки! — воскликнул Боб, и я увидел, как он пытается суетливо что-то найти в своем рюкзаке.

Турели начали вращаться, сканируя пространство, пытаясь «вычислить цель».

— Отлично, — сказал я, — теперь осталось только не попасть в эту мясорубку и не превратиться в пару решеток с нашими трупами.

Кот, тем временем, подошёл к одной из лазерных линий, спокойно провёл лапой по светящемуся лучу — и он мигнул, отключившись.

— Это не просто датчики, — объяснил он, — а тупые сенсоры, которые по каким-то причинам не умеют отличать мою лапу от грубой взломки. Лайфхак.

Он быстро проделал то же с остальными лазерами, вырубая их по очереди и вызывая у охраны новый приступ паники.

— Мы не можем тут задерживаться, — сказал Боб, — турели теперь настроены на звуковой режим, если услышат движение — будут стрелять.

— Тогда бежим, — коротко сказал я.

Мы рванули по узкому коридору, в темноте вспыхивали красные огни предупреждения.

Кот, словно спецназовец с шестым чувством, метался между турелями, заранее обходя ловушки и ножные датчики.

— У меня в ушах звенит, — сказал я, — а у тебя, Гриша, наверное, шестое чувство?

— Шестое чувство — это когда ты не умер, — отозвался кот. — А у меня просто пара дюжин часов в разведке.

Вдруг за нами послышался громкий грохот — турели начали стрелять очередями в стену позади.

— Нам надо укрыться, — крикнул Боб, — здесь тупик!

Мы влетели в маленькую комнату с огромным шкафом и панелью управления.

— Дайте-ка мне, — сказал Григорий и запрыгнул на панель.

Лапами он быстро печатал что-то на сенсорном экране — за ним Боб и я забегали вокруг, прячась от очередной волны выстрелов.

— Вот это я понимаю командная работа, — усмехнулся кот.

Спустя несколько секунд дверь с грохотом распахнулась — турели отключились.

— Халява! — выдохнул Боб.

— Еще бы, — сказал я, — только теперь надо найти выход.

И тут началась погоня.

Турели снова включились, лучи света рвали воздух.

Мы мчались коридорами, взрываясь от адреналина и дикой паники.

Кот, прыгал с полки на полку, метко сбивая датчики.

Боб кидал в турели глушители из импровизированных взрывных устройств, которые пахли чем-то между сгоревшим пластиком и отчаянием.

Я бежал, пытаясь не падать и не наступать на все эти отвратительные ловушки.

Наконец, после сотен поворотов и падений, мы выскочили на улицу — в ночной воздух Киото.

— Мы живы, — сказал я и упал на асфальт.

— Да, — согласился кот, облизываясь, — но ненадолго. Приключения только начались.

Мы вылетели из подземелья храма, как герои дешевого боевика, только без шикарных замедленных движений и с гораздо меньшим количеством выстрелов в лицо.

За нами грохотали турели, словно недовольные диджеи на рейве — стреляли в каждую тень и каждый звук, пытаясь нас поймать. По темным улицам Киото мчались двое на мопедах — очевидно, охранники, сражённые нашим внезапным взрывом из подземного ада.

— Боб, у тебя есть что-то по мощнее, чем эти тряпочные взрывпакеты? — спросил я, пытаясь держать дыхание и не удариться об асфальт.

— Есть, — ответил он и из рюкзака вытащил самодельный электрошокер с дальностью метра в десять. — Пока это, но скоро надо будет апгрейдить.

— Отлично, — сказал я, — это нам поможет, если охрана захочет на световой скорости догнать.

Григорий в это время как обычно был на высоте: он беззвучно запрыгнул на крышу припаркованной машины и с холодным расчётом начал метать мелкие шарики с липкой массой, которые моментально прилипали к колесам преследователей.

— Хитрее меня только ФСБ, — буркнул кот, — но даже они не любят скользкие колеса.

Мопеды стали вилять, один едва не упал — мы уже почувствовали, что можем оторваться.

В темноте, не разбирая дороги, мы свернули на узкий переулок, где прямо перед нами выросла старая, покосившаяся деревянная дверь — типичный проход, который укажет, что ты в серьёзной жопе.

— Ну, это наш шанс, — сказал я и толкнул дверь, которая с визгом открылась на лабиринт переулков и тесных ходов.

Охранники, естественно, не ожидали такого смелого манёвра — и на мопедах резко затормозили.

— Гриша, дай свет! — крикнул я.

Кот вытащил из-под кимоно мини-фонарик, но не простой — с лазерной указкой и ультразвуковым подавителем, который активировал сразу, чтобы сбить их технику с толку.

— Лазеры, гады! — выругался Боб, — теперь они в полной темноте, как на американских горках.

Мы бежали, петляя между домами, перескакивали через мусорные баки, чуть не попали в ловушку с провалами под ногами — там кот среагировал молниеносно и буквально вытащил нас из пасти бетонной ловушки.

— Моя лапа — мой щит, — усмехнулся он.

Наконец, добежав до парка, где уже поджидал наш арендованный автомобиль, мы влетели внутрь, захлопнули двери и рванули.

В это время в темноте улиц послышался возмущённый рев моторов — охрана не собиралась сдаваться.

— Пацаны, — сказал я, — если выживем, я куплю каждому по огромному пиву.

— Я предпочитаю виски, — сказал кот, устроившись на заднем сидении, — и никаких вопросов.

Мы рванули по ночным улицам Киото, прячась от фар и камер.

Вдалеке, как в лучших триллерах, вдали замелькали полицейские машины.

— Вот это и есть выход из жопы, — сказал я, крутя руль и мчась к свободе.

Когда мы наконец пересекли городскую границу, оставив за собой храмы, турели, дроны и охранников с лицами, как у людей, которым недоплатили за переработки, я не чувствовал облегчения. Я чувствовал выживание. Словно сердце ещё билось по инерции, а реальность казалась слишком хрупкой, чтобы в неё поверить.

Мы встретились с Пайкой в условленном месте — у стоянки заброшенного караоке-бара на окраине Осаки. Она уже ждала. Стояла у машины в солнцезащитных очках, хотя солнце ещё даже не вставало. Крутая. Как будто она — не певица, а глава японской мафии, и мы только что у неё в долг попросили сто тысяч долларов и немного счастья.

— Ну как? — спросила она, когда мы вышли из машины, пахнущие гарью, пылью и лёгкой паранойей.

— Хранилище нашли. Брелок на месте, охрану обманули, ухо статуи по-прежнему оторвано, — буркнул Григорий, на ходу стряхивая с лап пыль из-под японского подземелья. — Всё как планировали. Почти.

— Кроме того, что за нами теперь охотятся и, возможно, мы официально в списке террористов, — добавил Боб.

Пайка кивнула. Улыбнулась. Как будто знала, что так и будет. Потом открыла багажник.

— Лезьте. Там спальники, вода и… доширак. Вы заслужили.

Мы переждали день. В мотеле у берега. Вдали от камер, людей и храмов. В комнате, где пахло морем, стиральным порошком и чем-то отдалённо напоминающим детство.