Все учителя обязаны были заниматься в политических кружках. В дополнение к нашей работе по подготовке к урокам мы два часа в неделю изучали диалектический материализм, историю партии, а также мысли и высказывания Маркса, Ленина и, особенно Сталина, о классовой борьбе, экономическом развитии при социализме и роли пролетариата как авангарда партии. На каждое занятие политкружка мы приходили с докладами по теме, которую изучали на предыдущем занятии. Важно было быть в курсе всего происходящего и принимать активное участие во всех занятиях. В конце учебного года какой-нибудь партийный секретарь из местного комитета партии приезжал в школу, чтобы проэкзаменовать членов политкружка. Если его не удовлетворяла политическая подготовка учителей, он требовал, чтобы они вернулись к изучению того же материала на следующий год. Поэтому мы все старались сдать экзамен и не получать выговоры от какого-нибудь строгого функционера из районного комитета партии. Как правило, политкружок вел секретарь парторганизации школы. Среди членов политкружка я оказался единственным, кто знал иностранные языки, поэтому мои коллеги часто обращались ко мне с просьбой объяснить им значение незнакомых иностранных слов.

Однажды я шел домой с такого собрания вместе с коллегой, который спросил меня кто такой «космополит». Я объяснил ему значение и происхождение этого греческого слова. Я сказал, что космополит — это житель мира, который чувствует себя как дома везде, независимо от страны проживания и от национального происхождения. Это — нормальный человек, который всюду хорошо приспосабливается, разносторонний и опытный. Я не придал большого значения нашему короткому разговору. Для меня вопрос коллеги был одним из многих, которые мне задавали. Я просто в очередной раз объяснил значение еще одного иностранного слова.

Однако вскоре у меня появилось другое представление о ситуации, возникшей на вечерней дороге домой.

Как раз в это время Сталин начал кампанию против космополитов. Это была «охота на ведьм» с определенным антисемитскими оттенком. Она была направлена против всех инакомыслящих, против каждого, кто хотел иметь или уже имел связи с Западом, а также против любого, кто по неосторожности высказывался с симпатией о западной культуре и западном образе жизни. Радио, газеты и журналы ополчились на «безродных космополитов», и сталинская интерпретация этого слова в корне отличалась от той, которую я дал моему коллеге.

Оказывается, наивные были греки. Они и не подозревали, что много веков спустя хитрые космополиты примутся угрозами и шантажом подрывать советское государство изнутри. Эти мелкие, но очень злобные и коварные человеко-подобные существа проникли во всю систему, и все советские люди должны теперь быть начеку, остерегаться интриг и ловушек космополитов. Советским людям рисовали пугающие портреты чудовищных монстров, которые ни перед чем не остановятся, чтобы воспрепятствовать победному шествию социализма в направлении высшей его стадии — коммунизма.

Теперь я разобрался в том, что происходило. А что мой коллега? Как член партии он был хорошо информирован о кампании против космополитов, вот почему и спросил меня про это слово.

Я стал нервничать. Ведь если бы он захотел поставить меня в трудное положение, то мог бы сделать это очень легко, сообщив в партком о том, как я объяснил ему значение слова, звучавшего во всех партийных речах и растиражированного советскими печатью и радио. Я боялся, что однажды на меня укажут, как на «безродного космополита» или как на человека, симпатизирующего этим монстрам. Конечно, чтобы представить меня образцом воинствующего космополитизма, не нужно было иметь большого воображения. Но, к счастью, мой коллега не стал разглашать информацию, полученную им на вечерней дороге, и ничего страшного не случилось.

Только через год мы смогли переехать с селекционной станции в маленькую квартиру, которую нам выделила школа. Квартира состояла из узкой комнаты, поделенной на две клетушки общей площадью чуть более двадцати квадратных метров. В прихожей была общая кухня, которой пользовалась еще одна семья, жившая в другой половине дома.

Наша новая квартира была намного хуже той, в которой мы жили на селекционной станции. Но ни на что иное мы не могли рассчитывать. Нам суждено было прожить в этой квартире самый длительный период за всю нашу депортацию.

Это — типичный якутский бревенчатый дом. Плоская, без скатов крыша покрыта слоем земли и глины. Крайний в ряду из трех домов, тесно прижатых друг к другу, он стоял у обрыва к реке Лене. И летом, и зимой у нас был прекрасный вид из окна на реку, ширина которой в этом месте достигала нескольких километров. Окно с другой стороны смотрело прямо в тайгу. Дом находился близко к школе. Это было важно и для Израэля, и для детей. Особенно зимой.

В комнате с окном, выходящим на реку, мы сделали спальню для себя и Самуэля, который спал в высокой детской кроватке. Шнеур и Гарриетта спали в другой комнате, он — на лавке, она — на койке. Днем комната служила и гостиной, и столовой для всей семьи. Наша спартанская жизнь здесь оказалась самым стабильным и спокойным периодом за все время депортации.

Мы постепенно втянулись в повседневный ритм, в котором люди здесь жили, и который предопределялся суровым климатом и сменой времен года. Страхи не оставляли нас, но уже не были такими острыми, как шесть или семь лет назад. Мы стали спокойнее относиться к нашей ситуации, смирились с судьбой, уготованной нам. Но это вовсе не значило, что мы совершенно перестали надеяться на лучшее. Нет, мы никогда не теряли надежду даже в самые безнадежные и отчаянные моменты. Просто здесь нам лучше удалось приспособиться к ситуации. Мы успокоились, и нас уже не так сильно мучила неопределенность будущего.

Безусловно все, через что мы прошли, отразилось на нас обоих, и особенно на наших отношениях друг с другом. Когда мы поженились, мы не могли и представить себе, что лучшие годы жизни проведем в экстремальных условиях советской Сибири. Все наши мечты о путешествиях, о семейном счастье, о совместных творческих идеях в одночасье рухнули. Все драматическое, трагическое, травмирующее душу мы, кажется, уже прошли. А впереди… Что впереди? Все та же неопределенность и неизвестные испытания. Но мы всегда рассчитывали на поддержку друг друга, и это давало нам силы все перенести и выстоять. Извилистыми дорогами наши судьбы шли навстречу друг другу и соединились в любви, и мы делали все, чтобы защитить нашу семью.

Разумеется, мы не пытаемся идеализировать наши взаимоотношения. Как и в любой другой семье, были и несогласия, и ссоры, возникали разные сложные ситуации, когда от обеих сторон требовались терпение и уступчивость. Не всегда удавалось найти силы, чтобы справиться со всеми трудностями спокойно, иногда нервы от постоянного давления извне оказывались на пределе. Однако все эти годы мы знали: чтобы ни случилось, мы всегда поддержим друг друга, и никто из нас никогда не сомневался, что он был и будет любим.

Это было естественным состоянием для нас. Настолько естественным, что никогда не появлялось никаких иных мыслей, и когда мы осели в Покровске, когда у нас появилась возможность поразмышлять, мы еще яснее осознали, как много значим друг для друга.

Наблюдая сегодня за происходящим вокруг, и в частности за проблемами супружества, мы чувствуем, насколько в наших отношениях все было легко и хорошо. Сегодня мужчины и женщины, конфликтуя, выставляют бесконечное множество требований друг к другу, возводят, обороняясь, баррикады, и потому супружеская жизнь, с нашей точки зрения, часто принимает характер борьбы, бессмысленной бомбардировки, когда люди топят друг друга в спорах о равенстве, роли секса, свободе женщины, угнетении и набирают очки в дебатах о супружеской жизни, которые кажутся бесконечными. По нашему мнению, отличительной чертой взаимоотношений между мужчиной и женщиной является сегодня то, что каждый тратит много времени, чтобы определить, кто лучше. Все измеряется и взвешивается на основе готовых стандартов, которые стали общим мерилом и насильно применяются ко всем.