Лина взяла бинт, открыла бутылочку с йодом, но остановилась. Если заставить его распахнуть халат, то это может приоткрыть больше, чем нужно. Тогда она взяла Джека за руку и отвела в ванную.

– Вот, помажьте этим вашу рану.

Он нахмурился.

– Будет жечь?

– Если и будет, то несильно.

– Не думаю, что в этом есть необходимость.

– Ошибаетесь.

– На мне все заживает само.

Лина нахмурилась:

– Не будьте ребенком!

Он решил все объяснить:

– Я не ребенок, просто я привык, что все на мне заживает, как на собаке.

– Послушайте, вы как маленький. Вы поранились на моем участке. А что, если вы заболеете и умрете? Я буду чувствовать себя виноватой.

– Я ни в чем не стану обвинять вас.

Лина силой втолкнула его в ванную.

– Быстро помажьте рану.

Джек мысленно чертыхнулся, но покорно закрыл дверь. Он подождал немного, потом распахнул халат и приложил к ране вату без йода.

– Вы помазали? – спросила Лина через дверь.

Джек пробормотал что-то нечленораздельное, надеясь, что она удовольствуется этим ответом.

– И какого цвета стала кожа? – недоверчиво спросила Лина.

Джек посмотрел на пузырек:

– Коричневого.

– Неправильно, кожа должна стать желтой. Помажьте еще.

– Я не различаю цвета.

– Сомневаюсь, вы просто хитрый лгун.

Господи, какая же она дотошная! Заворчав, Джек открыл йод, а затем приложил вату к краешку раны.

– Ой, черт!

– Похоже, немного жжет. Хороший мальчик! А теперь замажьте весь порез.

Джек стиснул зубы от боли, но сделал так, как она велела, а потом принялся отчаянно дуть на рану. Запахнув халат, Джек открыл дверь и посмотрел на Лину.

– Моя месть будет страшной, – пригрозил он.

Она рассмеялась:

– Уже дрожу от страха. – Потом показала на поднос. – Выпьете?

– Да, – ответил Джек. – Налейте мне двойную порцию.

Ночь была тихая и звездная, серебряный полумесяц висел низко в небе. В воздухе стоял аромат роз, хотя цветов нигде не было видно. Джек и Лина сидели в плетеных креслах на маленьком крыльце, а Пончик мирно посапывал у ее ног.

После третьей рюмки коньяка Джек немного расслабился и снова обрел силу противостоять чарам Лины. Вероятно, это произошло потому, что он старательно избегал смотреть на ее стройные голые ноги и роскошные губы. Конечно, он не мог игнорировать ее тихий, грудной голос, но разговор был нейтральным, так что особых трудностей не возникало.

– Как вышло, что вы занялись этой работой? – полюбопытствовал Джек.

Лина взяла бокал и отпила немного вина, прежде чем ответить:

– Это долгая история.

– Я никуда не спешу.

– Ну, когда мне было десять лет, у нас был охотничий пес золотистого цвета по кличке Пират. Его так назвали в шутку, поскольку Пират был самой трусливой собакой из всех, каких я только встречала. Он боялся даже бурундуков. – Она тихо засмеялась, и этот смех странно подействовал на Джека. – Однажды мой брат гулял по лесу с Пиратом, и они случайно наткнулись на медведицу с медвежатами.

– Надо же.

Джек часто бродил с дядей по лесу и знал, насколько это опасно. Дядя учил его определять следы оленя, дикобраза, лося. Но когда они наталкивались на медвежьи следы, он сразу же менял направление.

– Без шуток, – продолжала Лина, и голос ее стал печальным. – Пират мог легко убежать от разъяренной медведицы, и если бы он был один, то, вероятно, так и сделал бы. Но он знал, что Дрю не сумеет спастись бегством, поэтому встал между ним и медведицей и принялся яростно лаять. Дрю побежал домой за отцом. К тому времени, когда они вернулись, медведица уже ушла, а Пират был сильно покалечен.

– О нет, пожалуйста, скажите, что Пират выжил.

Лина посмотрела на Джека и улыбнулась.

– Мистер Донелли, я просто шокирована. Вы, большой шпион из ФБР, непреклонный в своем неприятии собак, и вдруг переживаете за какую-то псину?

– Эй, я не говорил, что не люблю собак!

Пончик хмыкнул даже во сне.

Джек покосился на него.

– Ну, не всех собак. И я не шпион. – Чтобы скрыть замешательство, он вновь принялся расспрашивать Лину: – Ну, так что, Пират выжил?

Она кивнула:

– Да, ему несколько часов делали операцию, и прошло около трех месяцев, прежде чем он поправился. Он выжил и дожил до почтенного возраста в пятнадцать лет.

Джек смутился, почувствовав облегчение при этих словах. Почему рассказ так взволновал его? Но хуже всего то, что он поймал себя на мысли: «Я хочу, чтобы Пончик прожил долго». Хотя он читал, что представители данной породы живут в основном около десяти лет. Джека испугало то, что он забеспокоился о здоровье Пончика. Он покачал головой. Ему не хотелось думать об этом сейчас.

– И как же это повлияло на ваш выбор профессии?

– Пока мы ждали известий о Пирате, я заключила уговор с Господом. Я сказала ему, что, если Пират выживет, я посвящу свою жизнь животным.

– Тогда почему вы не стали ветеринаром?

– Мне становится плохо при виде крови, – ответила Лина с виноватой улыбкой. – Кроме того, меня поразило, что Пират пренебрег инстинктом самосохранения перед лицом опасности, грозившей его хозяину. Мне захотелось понять, что заставляет животных поступать так.

Джек с удивлением почувствовал, что эта история захватила его настолько, что профессия психолога, работающего с животными, стала казаться ему нормальной. А ведь еще недавно он не верил в необходимость изучения даже человеческой психологии. Он просто делил людей на хороших и плохих, которые, в свою очередь, делали хороший или плохой выбор, что и определяло их жизнь в дальнейшем.

Вот его отец: плохой человек, плохой выбор. Его мать: хороший человек, но плохой выбор. Тетя Софи: хороший человек и хороший выбор. Тут Джек посмотрел на собаку своей тети. Ну, в основном хороший.

Проблема заключалась в том, что он приехал сюда, в санаторий для собак, ожидая встретить плохого человека. Но, к несчастью, внутренний голос подсказывал ему, что под хорошеньким лицом и красивой фигурой скрывается хороший человек.

– И вы действительно думаете, что можете проникнуть в мысли животных?

– Да.

– Должен сказать, что мне это кажется неправдоподобным.

– Вы не первый скептик, с которым мне приходится сталкиваться, агент Донелли.

Джек решил, что сейчас самый подходящий момент спросить, где она достала деньги на такое заведение, но не мог придумать, как тактично подвести ее к этой теме. Что за черт? Надо отбросить сомнения.

– Вы построили здесь все с нуля?

– В основном, правда, кое-что уже было, например, площадка для гольфа и теннисный корт.

Джек удивленно приподнял брови:

– Здесь когда-то был загородный клуб?

Лина хмыкнула, потом отпила немного вина и неторопливо облизнула губы.

– Думаю, можно сказать и так. Когда-то здесь располагалась исправительная колония.

– Да? А откуда вы знаете, что их так называют? – поинтересовался Джек.

– Что называют?

– Исправительные колонии. Откуда вы знаете, что их называют загородными клубами?

– Неужели? Никогда не слышала. Но ведь не всякая тюрьма должна быть Алькатрасом.

Звучало убедительно, но оставался еще один вопрос, который Джек поручил Марку выяснить. Почему этой колонии больше не существует? Как Лине удалось прибрать к рукам федеральную собственность? И на каких условиях она смогла приобрести эти земли?

– Можно мне воспользоваться вашей ванной? – спросила она, оторвав Джека от размышлений.

– Конечно, – ответил он, вставая.

Джек протянул руку, чтобы помочь Лине подняться, и она, поколебавшись, приняла его помощь. Ее ладошка оказалась такой маленькой и мягкой, что по какой-то непонятной причине Джек ощутил щемящее чувство в груди.

Джек непреднамеренно потянул ее несколько сильнее, чем следовало, и Лина упала к нему на грудь. Вино из бокалов расплескалось, но она даже не заметила этого. Ее огромные глаза испуганно уставились на Джека. Он как никогда ощущал свою наготу под толстым махровым халатом. Но не настолько толстым, чтобы не чувствовать прижавшиеся к нему женские груди, бедра и… Джек отступил, чтобы не раскрывать своих секретов.