Звук из таинств Цветок есть расцветшее пламя, Человек – говорящий огонь, Движение мысли есть радость всемирных и вечных погонь. И взглянем ли мы на созвездья, расслышим ли говоры струй, Мы знаем, не знать мы не можем, что это один поцелуй. И струн ли рукой мы коснемся, чтоб сделать певучим наш пир, Мы песней своей отзовемся на песню, чье имя есть Мир. И кто бы ты ни был, напрасно – цветка ль, Человека ль – не тронь: – Цветок есть расцветшее пламя, Человек – говорящий огонь. Облачная лестница
Если хочешь в край войти вечно золотой, Облачную лестницу нужно сплесть мечтой, Облачные лестницы нас ведут туда, Где во сне бываем мы только иногда. А и спать не нужно нам, лишь возьми росу. Окропи вечернюю света полосу, И, скрепивши облачко месячным лучом, В путь иди, не думая больше ни о чем. Заклинанье воды и огня Я свет зажгу, я свет зажгу, На этом берегу. Иди тихонько. Следи, на камне есть вода, Иди со мной, с огнем, туда, На белом камне есть вода. Иди тихонько. Рука с рукой, рука с рукой, Здесь кто-то есть другой. Иди тихонько. Тот кто-то, может, слышит нас. Следи, чтоб свет наш не погас, Чтобы вода не пролилась. Иди тихонько. Мы свет несем, мы свет несем. Рабы нам Ночь со Днем. Иди тихонько. Следи, рука с рукой тверда, На белом камне есть вода, Свети, идем с огнем туда. Иди тихонько. Три коня На трех конях Властитель Солнца Свершает выезд в Иванов день. И конь один красней червонца, И конь другой есть конь-игрень. И третий конь весь белый, белый, Как будто вылит из серебра. Властитель Солнца, светлый, смелый, Свершает выезд. – «В путь. Пора». Но чуть доедет до зенита, Конь златокрасный горит – и пал. Властитель Дня хлеснет сердито Тех двух – и дальше поскакал. И конь-игрень он тоже красный, Но с белой гривой, о, с белой он. Он мчит, бежит, играет, страстный, И пал, и пал на небосклон. У Бога Солнца сердце сжато, Ему лишь белый остался конь. На склонах яркого заката Горит пурпуровый огонь. И виден в тучах белоснежных Конь смертно-бледный из серебра. Властитель Солнца, в снах безбрежных, Свершает путь. – «Домой. Пора». Усни Дымящихся светильников предсмертные огни, Дрожащие, скользящие, последние. Усни. Мерцающие лилии, пришедший к цели путь, Пройденности, бездонности грозившие. Забудь. Развязана запутанность, окончен счет с людьми, Предсказанность безмолвия идет к тебе. Прими. Возьми рукой притихшею воздушный жезл свечи, В безгласности горения сожги слова. Молчи. Возвышенные лилии расцветом смотрят вниз, И ждут в благоговейности последнего. Молись. Ни шепота, ни ропота, в зеркальном прошлом дни, Подходит Ночь бесслезная, вся звездная. Взгляни. Изумрудная птица Кто мы? А! Зарю спроси, спроси лес… Майские Письмена. В Паленке, меж руин, где Майская царица Велела изваять бессмертные слова, Я грезил в яркий зной, и мне приснилась птица Тех дней, но и теперь она была жива. Вся изумрудная, с хвостом нарядно-длинным, Как грезы – крылышки, ее зовут Кетцаль. Она живет как сон, в горах, в лесу пустынном, Чуть взглянешь на нее – в душе поет печаль. Красива птица та, в ней вешний цвет наряда, В ней тонко-нежно все, в ней сказочен весь вид. Но как колодец – грусть ее немого взгляда, И чуть ей скажешь что – сейчас же улетит. Я грезил. Сколько лет, веков, тысячелетий, Сказать бы я не мог – и для чего считать? Мне мнилось, меж могил, резвясь, играют дети, И изумруд Кетцаль не устает блистать. Гигантской пеленой переходило Море Из края в край Земли, волной росла трава. Вдруг дрогнул изумруд, и на стенном узоре Прочел я скрытые в ваянии слова: – «О, ты грядущих дней! Коль ум твой разумеет, Ты спросишь: Кто мы? – Кто? Спроси зарю, поля, Волну, раскаты бурь, и шум ветров, что веет, Леса! Спроси любовь! Кто мы? А! Мы – Земля!» Золото-Море
Есть Золото-Море. На Золоте-Море, Которое молча горит, Есть Золото-Древо, Оно одиноко В безбрежном гореньи стоит. На Золоте-Древе Есть Золото-Птица, Но когти железны у ней. И рвет она в клочья Того, кто ей нелюб, Меж красных и желтых огней. Есть Золото-Море. На Золоте-Море, Бел Камень, белея, стоит. На Камне, на белом, Сидит Красна Дева, А Море безбрежно горит. На Золоте-Море, Под Камнем, под белым, Подъяты железны врата. Сидит Красна Дева, Под нею – глубины, Под камнем ее – темнота. И Золото-Море Сверкает безбрежно, Но в глубь опускается труп. То Красная Дева В бездонности топит Того, кто ей вправду был люб. |
