…

После похорон Василисы Пелагея ещё долго приходила в себя. Естественно, никто не освобождал её от службы в усадьбе, но её скорбное выражение лица и некоторая заторможенность движений вызвали явное неудовольствие у Евдокии.

Прошедшее приятное торжество в честь её дня рождения вновь сменилось ужасными буднями, где кроме постоянной тошноты и головных болей молодая царица должна была ещё лицезреть эту кислую физиономию Волковой и вечно напоминать ей, о чём надо было и самой помнить.

Четвёртого августа, после того как Пелагея принесла для Евдокии слишком горячую воду для омовения ног, предел терпения той был пройден окончательно, и царица сорвалась на крик.

Прибежавшая на крики вслед за слугами в её покои Наталья Кирилловна обнаружила вопящую невестку на кровати, под которой разлилась вода из опрокинутого таза. Однако ноги у царицы были сухие. Она их даже не успела замочить в тазике, просто подцепила пальцами его за край и перевернула. Боярыня Волкова стояла рядом и просто смотрела на всех спокойным и отрешённым взглядом.

- Уведите её отсюда, - распорядилась слугам вдовая царица, показывая на Волкову. – Ко мне отведите. Поговорю потом. А ты, - она повернулась к Евдокии, - чего горло дерёшь? О ребёнке подумай лучше. Ему тишина и покой нужнее. Не случилось ничего ведь.

- Да как вы маменька можете такое говорить! Эта Волкова меня обварить хотела! Кипяток принесла! Наказать её надобно, чтоб неповадно было! – Евдокия перестала орать, но никак не могла так быстро перестать истерить.

- Разберёмся. – Наталья Кирилловна наклонилась над перевёрнутым медным тазиком. Тот был совершенно холодным. – Разберёмся, - ещё раз, но тише, произнесла она и, повернувшись, пошла в свои покои, куда перед этим увели Пелагею.

Пелагея встала со скамьи, когда вдовая царица вошла в двери.

- Да сиди уже, знаю всё. Дура наша опять блажить начала. Эк ей в голову-то ударяет. Я когда Наталью в себе носила так тоже бешеная была. Токмо Петруша рядом успокаивал.

Она присела рядом с боярыней.

- Ну, ну… знаю про печаль твою по девке той, но ты же боярыня. Невместно тебе так-то печалиться. Знаю, что ученица она твоя была. Но все мы под Богом ходим. Найдёшь ещё учениц-то. А пока ступай-ка ты в покои свои. Как Евдокия отойдёт от криков, так я с ней поговорю толком. Но, боюсь, не быть тебе рядом с ней уже.

…

Сергей лежал третий день в доме Ибрагима, и уже мог сам периодически вставать и гулять по дому. Ну, до нужника и обратно. Благо туалет тут был внутри дома, и не надо было во двор ходить каждый раз.

На крыльце дома постоянно сменяясь дежурило двое солдат в странной форме, с саблями и с мушкетами. Охрана. Его охраняют. Как объяснили ему Владимир с Ибрагимом, он находится в селе Преображенском, недалеко от царской усадьбы. И кроме Нины, тут есть ещё попаданцы, как они.

То, что его угораздило стать попаданцем в прошлое, он понял уже давно, ещё сидя в камере иезуитской тюрьмы. Там рядом с его камерой тоже были узники, и он успел пообщаться с некоторыми из них. Правда мало. Кто-то сразу почти сходил с ума, кого-то после увода на допросы уже не возвращали обратно. Зато крики пытаемых он будет помнить, наверное, всю жизнь. И сам тоже кричал. Много кричал. И врут те, кто считает, что любые пытки можно перенести молча.

Последние два вечера и уже глубоко за полночь, когда мужики возвращались со службы, они вели долгие разговоры с Сергеем о его прошлом и их совместном будущем. То, что им по пути и с этими ребятами стоит иметь дело, Сергей понял почти сразу. Глаза не врут.

И сейчас он лежал на кровати и размышлял. Чем он может пригодиться ребятам, и как его высшее экономическое образование, полученное после службы в ВДВ, и опыт работы в банке могут им помочь выжить в этом времени? Или может помогут навыки штурмовика, которые он отрабатывал после мобилизации уже на СВО? Хотя тут воюют по-другому и нет ни автоматов, ни бронежилетов, ни гранат. Хотя гранаты, вроде бы, уже есть. Как их там – гренадёры? Это же и есть – метатели гранат?

Дверь открылась и на пороге застыла молодая женщина весьма приятной наружности.

Пелагея не стала возвращаться в свою комнату в усадьбе, а пошла сразу в дом к Ибрагиму, в надежде застать там Владимира или Василия. Поделиться с кем-нибудь, кому она не безразлична. Татищев уехал по поручению царя на Плещеево озеро, Нина была занята на кухне, и кроме Владимира и Василия ей было больше не к кому тут идти.

Охрана помнила недавнюю историю после того нападения и молча пропустила боярыню в дом.

Сергей смотрел на женщину, женщина смотрела на Сергея. Они оба явно не ожидали такой встречи.

- Здравствуйте, - первым заговорил мужчина. – А я вот тут… лечусь…

Женщина шагнула в дверь и пошла к столу, выгружая из принесённой с собой корзинки захваченные ей из кухни у Нины кушанья.

- Доброго дня, а Владимир или Василий дома? – она вдруг поняла, что надо было спросить об этом у охраны перед входом в дом, но видимо сильно была погружена в свои невесёлые мысли.

- Нет никого. Я один тут. Меня кстати Сергей зовут.

- А я Пелагея, Волкова.

- Ой, а я Носов Сергей, – парень подумал, что, наверное, тут принято представляться полным именем. – Я из две тысячи двадцать пятого. А вы?

- Что? Из какого двадцать пятого? Вы про что? – Пелагея слушала мужчину, что называется краем уха, думая, оставаться ей тут ждать мужчин или идти их искать по усадьбе. И искать было не самой хорошей идеей. На полигон никого постороннего не пускали, на стрельбище или полосу препятствий тоже. А бродить по селу, в глупой надежде случайно на них наткнутся, это не для неё.

- Ну так из какого вы года? Я вот из две тысячи двадцать пятого. А Вы?

Сергей был почему-то абсолютно уверен, что пропустить к нему кого-то не знакомого с их темой Владимир с Ибрагимом вряд ли бы позволили. Они, во всяком случае, его не предупреждали, что тут может появиться кто-то посторонний.

- Из две тысячи двадцать пятого? Из будущего? – у Пелагеи вдруг что-то как-будто щёлкнуло в голове, и вся картина последних месяцев вдруг начала складываться для неё совсем в другом свете.

А по расширившимся глазам женщины, просто упавшей на скамью за столом, Сергей вдруг понял, что он явно сморозил что-то не то.

...

Владимир залетел в дверь и бросился к сидящей на скамье Пелагее.

- Как сказали, что ищешь меня, так и прибежал сразу! Стряслось что? – и посмотрел на сидящего на кровати Сергея. Вроде не голый, так чего боярыня так на него уставилась? Или успел обидеть чем?

- Так я ж не знал… - Сергей виновато захлопал глазами. – Предупредили бы хоть.

- Так ты значит тоже… из будущего? – Пелагея смотрела на Владимира, как будто не узнавая. – Вот значит как?

Владимир на секунду завис и потом натужно рассмеялся.

- Вот ведь, Серёга, шутник тоже! Как придумает чего, так мы все тут умираем со смеху! Чего он тут тебе наболтал на этот раз, сказочник-то наш?

- Сказочник?

- Ну, а кто ж? Байки он разные горазд лепить. За то и держим. – И медленно повернул голову к Сергею. А глаза-то совсем и не улыбались.

- Так это… - Сергей попытался поддержать вариант майора, - как увидел на пороге красавицу такую, так и подумал, не иначе как гостья из будущего прекрасного меня посетила. Вот и пошутил, – и тоже улыбнулся до ушей. – Извините меня, если что не так вышло! – и развёл руками.

Услышав смех Владимира и незамысловатый комплимент от сидящего на кровати мужика, Пелагея всё же весёлости их не разделила, подозрительно глядя на обоих.

- Сказочник, – снова повторила она, но уже без вопросительной интонации, – а я-то и поверила сразу. – Мысли, вспыхнувшие в её голове таким ярким светом после слов Сергея, начали постепенно затухать. А ведь на какие-то несколько минут до прихода Владимира она вдруг почувствовала облегчение. Потеря ребёнка, долгие скитания после смерти мужа, недавняя смерть Макара, внезапная гибель Василисы, и то, что царица прогнала её от себя и чуть ли не обвинила в попытке нанесения ей вреда. Всё это вдруг на короткое мгновение было забыто и вытеснено из головы новыми совершенно безумными мыслями. А вдруг это всё правда? И Бог ей даёт такое вот искупление, прислав ей помощь в её бедах из далёкого будущего.