— Как? Но ты же убил тогда волков с помощью волшебной силы! — шёпотом сказал Касьян. — Мне рассказывали в деревне, как это было.

Лицо Иринея на миг окаменело. Потом он вздохнул и спокойно ответил:

— Мои спутники просто не поняли. Я убил волков не волшебством. Я использовал естественную природную силу, мы мало знаем о ней, однако её можно изучить. Но я почти ничего не знаю о волшебстве и не люблю его. На мой взгляд, его вообще не должно существовать.

— И его не существует? — спросил Касьян частью с облегчением, частью разочарованно.

— К сожалению, существует, — ровным голосом ответил Ириней. — И сейчас я покажу тебе одну волшебную вещь. Подожди.

Он снова ушёл в дом.

Касьян остался во дворе, смятённый, собирающий разметавшиеся мысли. Иринея не было что-то долго. Он успел от нечего делать померить куртку, сапоги. Всё подошло. Раньше Касьян ужасно был бы рад таким вещам, но сейчас нечто более значимое занимало его. Он так привык к мысли, что Ириней — чародей, что сейчас просто не мог представить себе чего-то иного.

Хорошо это или плохо?

Наконец Ириней появился, держа в руках книгу. Ту самую книгу.

Касьян невольно вздрогнул, словно книга могла рассказать о его проступке. Может, действительно могла? Может, и рассказала? Зачем Ириней её принёс?

Учитель положил книгу на край стола, раскрыл на чистом листе. Поставил поближе чернила — не ту непонятную плошку, а обычную чернильницу. Положил рядом гусиное перо.

— Сейчас проведём опыт, Касьян, — решительно сказал он. — Возьми перо, чернила, и напиши что-нибудь.

Касьян, придвинувшийся было близко, отступил на шаг.

— Я не могу писать в такой книге, — возразил он.

— Почему? — спросил Ириней, одним простым словом расширяя границы дозволенного и увеличивая смятение Касьяна.

— Я очень плохо пишу. Ты же знаешь. Я испорчу книгу.

— Надо быть увереннее в себе, Касьян.

Касьян поглядел на книгу. Взялся за неё, закрыл, придерживая пальцами страницу, посмотрел на оклад, изукрашенный драгоценными каменьями и тончайшими золотыми пластинами. Снова открыл. Тончайший, белейший пергамент, такого и быть не могло.

Однако же вот он.

Касьян упрямо помотал головой.

— Пиши, я приказываю.

Подчиняясь, не по своей воле, он сел за стол на скамью, взял тонко очинённое перо. Глухо спросил:

— Что писать?

— Пиши. — Ириней поднял палец. — Пиши: “Земной диск висит в пространстве без опоры”.

Касьян принялся за работу. Это была очень длинная фраза.

Земной… диск…

Висит … в пространстве…

Без опоры…

Почему без опоры? Говорили, что он лежит на диковинных существах… это сказки?

Впрочем, до опоры Касьяну ещё очень долго было добираться. Тщательно он выводил чёрточки, стараясь, чтобы получалось как можно лучше.

Земной… диск…

И дойдя до слова “висит”, он бросил взгляд на написанное.

Всё растворялось.

“Земной” — уже почти пропало. Осталось лишь “ой”.

“Диск” ещё уцелел. Но пока Касьян смотрел на результат своих трудов, на глазах у него то ли таяли, то ли испарялись чернила с листа.

Он удивился так, словно и не было той истории с пятном. Ему казалось, что надпись должна была сохраниться.

— Что это? — растерянно спросил он Иринея. — Почему?

Тот ухмыльнулся, скрестил на груди руки.

— Пробуй ещё.

Касьян попробовал ещё и ещё раз, сперва он писал аккуратно, потом всё небрежней и небрежней, теряя почтительность к книге и к чистописанию, он переписывал эти злосчастные два слова “земной диск” не меньше десятка раз и даже не успевал перейти к слову “висит”… Яростно скрипело перо.

Учитель лишь усмехался.

Касьян, поощряемый молчаливым одобрением Иринея, вошёл в раж. Поставил на листе кляксу, нарисовал рожицу, начеркал бессмысленных линий. Он словно пытался отомстить книге за то, что она так его пугала. Но все его усилия были тщетны. Чем быстрее двигал он пером, тем быстрее стирала начертанное проклятая книга.

Наконец Касьян, устав, бросил перо и воззрился на Иринея с чувством полной беспомощности.

— Понял теперь, почему я не люблю волшебство? — буркнул учитель.

— Неужели это действительно волшебство? — быстро подавшись вперёд, спросил Касьян.

— Смотри. — Ириней шагнул к столу и вытащил из-за пояса тот самый нож. Касьян на этот раз даже не вспомнил о своём недавнем испуге, так был захвачен происходящим.

Ириней сел рядом, положил нож на стол, пододвинул к себе книгу с пером и написал ту же фразу. Через минуту от неё и следа не осталось.

— Видел? — ткнул учитель в пустое место.

Касьян только покивал молча.

— А теперь так. Смотри и молчи.

Предчувствуя развязку, Касьян затаил дыхание.

Учитель уверенно взял нож и легонько ткнул остриём себе в левое запястье. Побежала тоненькая струйка крови.

Касьян вздрогнул, но промолчал.

Ириней протянул руку так, чтобы кровь стекала в ту самую плошку, куда он заставлял смотреть Касьяна. Красная, она капала в чёрное и мгновенно там исчезала.

Касьян не заметил, откуда вдруг появилось золотое перо. Его не было раньше. Но сейчас оно лежало рядом с книгой.

Красная струйка иссякла очень быстро, и минуты не прошло.

— Достаточно, — прошептал Ириней, то ли себе, то ли Касьяну. Взял золотое перо, отвёл в сторону испачканную кровью левую руку, окунул кончик пера в плошку с чернилами. И вывел на чистом листе стройные буквы.

“Земной диск висит в пространстве без опоры”.

Что сейчас будет?

Когда он закончил писать, все буквы оставались на месте.

Прошло мгновение, другое, третье. Минута. Слова не исчезали, и это было истинным чудом. Касьян так привык, что они пропадают.

— Почему они остались? — негромко спросил он.

— Почему остались… — эхом повторил Ириней. — Сам я хотел бы знать, почему они остались, и как это получается. Это и есть волшебство, чтоб ему…

В голосе его звучала искренняя досада.

— Откуда у тебя эта книга? Она твоя? — неуверенно произнёс Касьян.

Ириней покачал головой.

— Не совсем, Касьян. Точнее, совсем нет. Книга эта не моя. Была она дана мне на время, — он запнулся, видимо решая, что стоит говорить дальше, — и была она дана мне во дворце в Изберилле по царскому распоряжению.

Касьян потрясённо ахнул.

— Чему ты удивляешься? — как-то тускло спросил Ириней. Перевернул запястье, посмотрел на рану. Кровь уже совсем перестала сочиться. — Я бывал во многих царских дворцах. Я учил и принцев. Только проку из этого мало было.

Вопросы толпились на языке у Касьяна. Он выхватил первый попавшийся.

— Но зачем… зачем тебе дали эту книгу?

— Я тебе сказал уже — я учёный. Царь хотел получить учёный труд об устройстве нашего мира. И хотел он, чтобы этот труд был сохранён не самым обычным образом.

— Как?

Ириней указал на лежащий на столе фолиант.

— Вот здесь. Понимаешь, эта вещь сейчас используется не совсем по назначению. Есть во дворце такие люди — летописцы. Задача их — описывать для грядущих поколений важные события. — Он вдруг оживился, улыбнулся. — Они очень странные. У них, знаешь, всё непростое, всё по своим правилам. И чтобы не пропадали записи, чтобы хранились веками, много они применяют ухищрений, и истинно волшебные предметы используют, да.

Где только берут их…

И когда царь захотел поручить мне эту работу, то обеспокоился её сохранностью, и приказал летописцам выдать мне книгу, особым образом изготовленную, предназначенную как раз для того, чтобы в ней писали историю, потому что подобных изделий для естественной науки не было. История же, Касьян, пишется потом и кровью. И есть условие — пока не добавишь эти два вещества в чернила, не получится ни буквы на страницы занести. Не примет.

Ошарашенный Касьян смотрел на книгу, теребя губу. Какая-то мысль вертелась рядом, но он никак не мог её ухватить.

— То есть, книга заколдованная? Из-за этого в ней можно писать только чернилами, в которые пот и кровь содержатся, правильно?