– Ты не знаешь, как сильно я люблю тебя, дорогой! И не представляешь, какое отчаяние овладело мной, когда я посчитала тебя умершим.

– Давай заключим договор. Начиная с этого дня мы будем жить друг для друга. И не вспомним о смерти до тех пор, пока она не придет к нам без приглашения. Дай мне слово!

– Клянусь! Отныне и навсегда я буду жить только для тебя, – сказала царица и поцеловала суженого, скрепляя обещание.

Он снова взвалил ее на плечи и пошел дальше. Ему казалось, что с каждым шагом ноша тяжелеет. Там, где грунт становился песчаными и мягким, Нефер опускал ее и царица ковыляла на стертых в кровь ногах, опираясь на него. Когда снова начинались камни, он опять поднимал ее себе на спину и брел вперед. Она рассказала ему про то, как Таита узрел ее и избавил от стремления умереть.

– Это было совершенно удивительное ощущение, – поделилась Минтака. – Как если бы он стоял рядом и обращался ко мне сильным, звучным голосом. Таита сказал, что ты жив. Как далеко вы находились, когда он разговаривал со мной?

– В Гебель-Нагаре, это в пятнадцати днях пути к югу от Авариса.

– Ему удалось пронзить такое расстояние? – изумленно промолвила девушка. – Существует ли предел его возможностям?

Они еще раз остановились в темноте на отдых. Минтака прильнула к его плечу и прошептала:

– Мне нужно кое-что рассказать тебе. Это касается моей брачной ночи с Троком…

– Нет! – выпалил Нефер. – Не хочу слушать. Неужели ты думаешь, что я не мучился каждый день, думая об этом?

– Выслушай, сердце мое. Я так и не стала его женой. Хотя он пытался взять меня силой, мне удалось помешать ему. Моя любовь к тебе дала мне силы сопротивляться.

– Мне говорили, что он вывесил запятнанную красным овчину на дворцовой стене. – Слова эти дались юноше нелегко, и он отвернулся.

– Да, то была моя кровь, – сказала она, и он попытался вырваться из ее объятий, но они были крепкими. – Но кровь не девственная. Он в кровь разбил мне нос и губы, пытаясь сломить. Клянусь тебе своей любовью к богине и своей надеждой подарить тебе сыновей, что я до сих пор девственница и останусь ею до тех пор, пока ты не примешь этот мой дар в знак моей любви.

Нефер обнял ее, поцеловал и расплакался от облегчения и радости, и она заплакала вместе с ним.

Минуту спустя он снова выпрямился и взвалил ее на спину. Похоже было, что ее клятва придала ему сил, и молодые люди двинулись вперед увереннее.

Было уже за полночь, когда остальные хватились их и пошли искать. Таита перевязал Минтаке ноги, а дальше ее по очереди несли Хилтон и Мерен. Беглецы пошли быстрее, но звезды уже начали меркнуть. Небо на востоке стремительно светлело, когда наконец они достигли оазиса, где ждал их Бей с лошадьми.

Все сильно устали, но Таита не мог позволить отдых. Путники в последний раз напоили лошадей и наполнили мехи водой так, что те раздулись и покрылись капельками сочащейся влаги.

Пока остальные занимались этим, Таита набрал из колодца полведра воды и при помощи какого-то пенящегося состава смыл краску с волос, снова сделав их серебристыми.

– Зачем в такой час ему понадобилось мыть голову? – удивился Мерен.

– Возможно, он тем самым вернул себе часть силы, которую утратил, покрасившись, – предположила Минтака, и никто не стал спорить с ней.

Когда все было готово к отъезду, Таита заставил всех еще раз напиться из источника, наполнить животы так, чтобы в них не вошло больше ни глотка воды.

– Ты это чувствуешь? – тихо спросил Таита у Бея, пока спутники выполняли его приказ.

Нубиец осклабился и кивнул:

– Оно витает в воздухе, и я ощущаю дрожь подошвами. Они идут.

Невзирая на нехватку времени и угрозу погони, Таита еще раз озаботился состоянием ног Минтаки. Он покрыл мозоли и потертости мазью и забинтовал ступни. Наконец последовала команда выступать.

Таита взял к себе Мерена в передовую колесницу копьеносцем. Следом ехали Нефер с Минтакой, держащейся за борт, чтобы ослабить давление на ноги. Замыкали маленький отряд Хилтон и Бей.

Ассирийский купец, продавший им ковры, надзирал за тем, как слуги и рабы грузят повозки и навьючивают верблюдов. Он обернулся посмотреть на проезжающих и помахал Таите. Но интерес его обострился, стоило ему заметить девушку во второй колеснице. Даже пыльная одежда и растрепанные волосы не могли скрыть ее удивительной красоты. Он продолжал смотреть, даже когда маленький отряд одолел последний подъем и скрылся в пустыне, направляясь по караванной дороге, что вела к берегам Красного моря.

Нетерпеливо ожидая, когда отряды колесниц соберутся перед городскими воротами, Трок отрядил Толму обыскать лагерь чужеземцев и нищих под стенами Авариса.

– Переверните каждую лачугу. Убедитесь, что царица не прячется среди этого сброда. Ищите Таиту Чародея. Ведите ко мне всех худых высоких стариков, каких найдете, я сам их допрошу.

Среди хижин слышались крики и плач, треск сбитых дверей и ломаемых стен – это люди Толмы исполняли приказ. Вскоре вернулись двое воинов и притащили к колеснице Трока грязную старую бедуинку. Женщина визжала, поливая обидчиков проклятиями, лягалась и вырывалась у них из рук.

– В чем дело? – спросил фараон у воина, когда старуху кинули к его ногам.

Воин показал пару тонкой работы золотых сандалий с бирюзовыми застежками, поблескивающими в свете факелов.

– Мы нашли их у нее в хижине, ваше величество.

Трок узнал сандалии, и лицо его потемнело от гнева.

– Где ты их украла, грязная обезьяна? – спросил он, пнув бедуинку в живот.

– Ничего я не крала, божественный фараон, – запричитала старуха. – Он сам отдал их мне.

– Кто это он? Отвечай всю правду, иначе я засуну твою голову во влагалище и ты захлебнешься собственными же вонючими выделениями.

– Старик, вот кто. Он дал мне их.

– Опиши его.

– Высокий такой и тощий.

– Сильно старый?

– Как скалы в пустыне. Он сам дал их мне.

– Была с ним девушка?

– Были еще трое мужчин и смазливая молодая девица, разодетая в богатое платье, с краской на лице и с лентами в волосах.

Трок рывком поднял старуху на ноги.

– Куда они пошли? – проорал он ей прямо в перепуганное лицо. – В какую сторону?

Трясущейся рукой женщина указала на дорогу к холмам и далее в пустыню.

– Давно это было?

– За это время луна прошла вот такой путь, – бедуинка описала дугу, соответствующую часам четырем или пяти.

– Сколько у них лошадей? – рявкнул фараон. – Колесницы? Повозки? Как они ехали?

– Не было лошадей. Они ушли пешком, но очень торопились.

Трок отпихнул ее в сторону и, поглядев на стоящего рядом Толму, усмехнулся:

– Пешком они далеко не уйдут. Мы нагоним их, как только твои никчемные лентяи вылезут из-под своих одеял и встанут на колесницы.

Солнце уже светило вовсю и проделало полпути до высшей точки, когда Трок поднялся на холмы, обступившие оазис на пороге пустыни. За ним следовали двести колесниц, построенных в колонну по четыре. Столб пыли, поднимавшийся милях в пяти позади и хорошо различимый в ярком дневном свете, говорил о приближении еще двухсот колесниц Зандера. Каждая несла двоих тяжеловооруженных воинов и была нагружена мехами с водой и связками запасных дротиков и стрел.

Внизу гиксосы увидели ассирийского купца, идущего вверх по склону от колодца во главе своего каравана. Трок поехал к нему навстречу и окликнул издалека:

– Здоровья тебе, чужеземец. Откуда прибыл и по какому делу?

Купец не без робости поглядел на военный отряд, не зная, чего ожидать. Доброжелательное приветствие значило немного. За время долгого пути из Месопотамии ему повстречалось достаточно разбойников, грабителей и мелких князьков.

Трок остановил колесницу перед ассирийцем:

– Я – божественный фараон Трок-Урук. Добро пожаловать в Нижнее царство. Ничего не бойся, ты находишься под моей защитой.

Купец упал на колени и рассыпался в приветствиях. В кои веки Троку было не до выказываемых ему почестей.