Две служанки влетели в шатер.

– Говорят, была большая битва в месте, которое называется Исмаилия, ваше величество, – затараторила старшая из них.

Она запыхалась, и речь ее была невнятной.

Хезерет захлестнула волна радости. Наджа одержал победу – в душе она никогда не сомневалась в этом.

– Каков исход битвы?

– Не ведаем, госпожа. Мы не спрашивали.

Хезерет схватила ближайшую девушку за волосы и дернула так яростно, что выдрала прядь.

– Неужели в ваших тупых головах нет ни капли ума? – Она ударила несчастную по лицу, и та рухнула на пол шатра.

Оставив ее лежать, Хезерет схватила лампу и поспешила к двери.

Караульных не было, и она ощутила первый приступ страха. Царица побежала к повозке и, подняв лампу, заглянула в клетку для свиней. Ее беспокойство немного унялось, когда она увидела, что две истерзанные фигуры по-прежнему привязаны к стойкам в задней части сооружения. Пленницы подняли бледные, перепачканные лица.

Бросив их, Хезерет побежала к воротам в частоколе. В свете звезд виднелся темный строй всадников. Угадывались очертания возов, запряженных волами. На одних были кучами навалены узлы и ящики, на других ехали женщины, прижимающие к себе своих детей. Сотни воинов спешно проходили мимо, и Хезерет видела, что большинство их безоружны.

– Куда вы идете? – крикнула она им. – Что творится?

Никто не ответил ей, а то и вообще не обратил на нее внимания. Хезерет выбежала на дорогу и схватила за руку кого-то из воинов:

– Я царица Хезерет, жена фараона всего Египта! Отвечай мне, мерзавец!

Воин издал какой-то странный лающий смешок и попытался вырваться. Но Хезерет вцепилась в него изо всех сил; тогда он сильным ударом сбил ее с ног и оставил валяться в пыли на обочине.

Поднявшись, она выбрала в проходившей толпе другого воина, с воротником десятника. Подбежала к нему, обливаясь кровью из разбитого носа.

– Какие новости о битве? Расскажи мне, – взмолилась она. – Прошу тебя, расскажи.

Десятник посмотрел на ее лицо. Уже светало, и он ее узнал.

– Хуже некуда, ваше величество, – прохрипел он. – Разыгралась страшная битва, и враг победил. Наша армия разбита, все колесницы выведены из строя. Неприятель быстро продвигается и скоро настигнет нас. Вам срочно нужно бежать.

– Как фараон? Что с моим мужем?

– Говорят, что битва проиграна и фараон убит.

Хезерет вытаращилась на него, не в силах ничего сказать или пошевелиться.

– Вы согласны бежать, ваше величество? Пока не стало слишком поздно – пока не пришли победители и не начался грабеж и насилие. Я буду защищать вас.

– Это неправда! – Хезерет затрясла головой. – Наджу не могли убить.

Она отвернулась.

Когда взошло солнце, царица одиноко стояла на обочине дороги, а бегущая армия все текла мимо нее. Эта беспорядочная толпа не имела никакого сходства с могучей ратью, собравшейся перед Синими воротами Вавилона всего несколько месяцев назад.

Среди беглецов встречались командиры, и Хезерет окликнула одного:

– Где фараон? Что произошло?

Тот не узнал царицу в этой женщине с окровавленным лицом, в растрепанной и покрытой пылью одежде.

– Наджа-Кьяфан пал в поединке от руки Нефера-Сети! – крикнул он в ответ. – Труп его разрубили на части и разослали на показ по всем номам Египта. Враг быстро наступает и еще до полудня будет здесь.

Хезерет истошно завыла. Подробности были слишком живописными, чтобы быть выдумкой. Она зачерпнула ладонями пыль и высыпала себе на голову. Продолжая вопить, она царапала себе лицо ногтями, пока кровь не потекла по щекам и не закапала на хитон.

Ее служанки и начальник телохранителей вышли из-за частокола, чтобы увести царицу назад, но та, вне себя от горя, стала выкрикивать несвязные ругательства. Обратив лицо к небу, она хулила богов, обвиняя их в том, что они не защитили ее мужа, бога намного более великого, чем любой другой.

Ее рыдания и крики звучали все громче, а поведение становилось все более неистовым и безумным. Она рассекла себе грудь маленьким украшенным драгоценными камнями кинжалом, который всегда носила с собой, помочилась себе на ноги и стала кататься в самой ею созданной грязи. Затем Хезерет вскочила и влетела в обнесенный частоколом лагерь. Подбежав к клетке для свиней, она заорала на Мерикару сквозь прутья решетки:

– Наш супруг мертв. Убит нашим собственным чудовищем братом.

– Хвала Хатхор и всем богам! – воскликнула Мерикара.

– Кощунствуешь! – накинулась на нее Хезерет. – Наджа-Кьяфан был богом, а ты была его женой. – Она распаляла себя до еще большего безумия. – Тебе следовало быть почтительной женой, а ты сбежала от него. Навлекла на него позор и унижение.

– Мерен, вот кто мой муж, – возразила Мерикара. – Я презираю то создание, которое ты величаешь супругом. Этот человек убил нашего отца и по праву заслужил кару, понесенную от руки Нефера.

– Мерен – простой воин, а Наджа был и остается богом.

Хотя губы Мерикары распухли от жажды и солнечных ожогов, она заставила себя улыбнуться:

– Мерен больший бог, чем Наджа был когда-либо. И я люблю его. Он приедет сюда очень скоро, и тебе лучше освободить нас с Минтакой до этого, иначе они с Нефером заставят тебя дорого заплатить.

– Помягче, милая подруга, – прошептала Минтака. – Она спятила. Посмотри ей в глаза. Не раздражай ее. От нее сейчас любой гадости можно ожидать.

Хезерет была глуха к доводам разума и осторожности.

– Любишь простого воина? Ты смеешь сравнивать его с моим мужем, фараоном Египта? Я помогу тебе удовлетворить страсть к воякам!

Она повернулась к начальнику охраны:

– Вытащите эту свинью из ее грязной клетки.

Тот заколебался. В его ушах звенело предупреждение Мерикары, что Нефер и его войско скоро будут здесь.

– Это приказ. – Хезерет, казалось, взяла себя в руки. – Подчиняйся или пеняй на себя.

Командир неохотно отдал распоряжение своим людям, и те разрезали кожаные ремни, привязывающие запястья Мерикары к стойкам, а затем открыли дверь и вытащили ее за ноги.

Руки и ноги Мерикары посинели и опухли в тех местах, где ремни сдавили кровеносные сосуды, и она едва могла стоять. Незащищенную кожу лица и конечностей обожгло солнце, а волосы падали на лицо спутанными жгутами.

Хезерет наскоро огляделась и заметила колесо, снятое с возка для починки. Оно было прислонено к частоколу.

– Принесите-ка сюда то колесо! – велела царица, и два человека прикатили его на указанное ей место. – Привяжите к нему эту суку. Нет, не так. Распните ее! Чтобы руки и ноги были широко расставлены, чтобы ее любимым воинам было поудобнее.

Стражники повиновались и привязали Мерикару за запястья и лодыжки к ободу колеса, как морскую звезду. Хезерет встала напротив и плюнула ей в лицо. Мерикара засмеялась потрескавшимися губами:

– Ты сошла с ума, сестра. Твой рассудок помутился от горя. Мне жаль тебя, но ничто уже не вернет Наджу. Когда его грязные преступления будут взвешены на весах правосудия, чудовище у врат рая пожрет его черное сердце и Наджа навсегда исчезнет в бездне забвения.

Хезерет полоснула по обеим щекам сестры острием кинжала, нанеся мелкие поверхностные раны, из которых тем не менее обильно потекла кровь, заливая хитон на груди девушки. Тем же кинжалом Хезерет разрезала льняную ткань. Затем обеими руками разорвала на сестре одежду от шеи до подола. Под хитоном на Мерикаре ничего не было.

Ее тело, нетронутое солнцем, было белым и нежным, груди – маленькими, с ярко-розовыми сосками, живот – плоским и белым, а волосы внизу живота были как гнездо из шелка.

Хезерет шагнула назад и посмотрела на своих стражников:

– Кто из вас будет первым?

Те уставились на стройное нагое тело на колесе.

– Поберегитесь! – закричала из клетки Минтака. – Нефер-Сети совсем скоро будет здесь, а это его сестра.

Хезерет повернулась к ней:

– Закрой свой поганый рот! Ты следующая на очереди. Тут десять тысяч мужчин, и до исхода дня ты порадуешь многих из них. – Она снова повернулась к воинам. – Ну, посмотрите на эту нежную плоть. Неужели вы не хотите ее отведать? Я вижу, как твердеют под одеждой ваши отростки.