– Я думала, он убьет тебя, любимый.

– Это ему почти удалось, и если бы не ты… – переводя дух, ответил Нефер. – Ты спасла мне жизнь.

– Это было ужасно. – Голос Минтаки дрожал. – Я думала, его никак не прикончить.

– Это же был бог. – Нефер попробовал засмеяться, но ничего не вышло. – А чтобы его убить, приходится малость постараться.

Он уловил, что шум битвы в долине изменился. По-прежнему обнимая Минтаку одной рукой, юноша обернулся. Воины Трока, увидев гибель своего фараона, прекратили сражаться.

– Довольно! – кричали они, бросая оружие. – Мы сдаемся. Да здравствует фараон Нефер-Сети, единственный истинный царь.

Осознав, что это победа, Нефер почувствовал, как последние силы покидают его избитое кровоточащее тело.

– Дайте им пощаду! – только и смог крикнуть он. – Это наши братья-египтяне. Не убивайте их!

И стал тяжело оседать. Рядом с ним появился Таита и помог Минтаке уложить юношу на землю. Пока они вдвоем перевязывали его раны и останавливали кровотечение на бедре, прибыли начальники отрядов с донесениями.

Забыв про раны, Нефер хотел знать, кто пережил битву, кто ранен или убит. И возблагодарил Гора и Красного Бога, увидев, что его верные сподвижники Хилтон, Шабакон и Соккон находятся в числе окруживших его. Старые вояки торжествовали победу, гордясь собой и своими подчиненными, исполненные радости оттого, что видят фараона живым.

Соорудив из копий носилки, воины понесли Нефера по долине в Галлалу, но путешествие вышло длинное, потому что плененные полководцы и воины Трока сгрудились на обочине – на коленях, без оружия, с непокрытой головой – и молили царя о пощаде, громко сожалея и раскаиваясь в том, что подняли оружие против истинного фараона.

Прежде чем они достигли ворот города, Нефер трижды приказывал опустить носилки, чтобы пленные военачальники могли подойти и поцеловать ему ступни.

– Я не стану предавать вас казни как изменников, хотя вы вполне это заслужили, – говорил он строго. – Но вы все понижены в звании до десятников полка Синих, и вам предстоит снова доказать свою преданность и верность дому Тамоса.

Пленники восхваляли его милосердие, но Нефер хмурился и качал головой, когда к нему обращались как к богу.

– Я не причисляю себя к богам, в отличие от святотатцев Трока и Наджи, – возражал он.

Но пленные не послушали его и возобновили похвалы и просьбы. Собственные воины Нефера, включая его собратьев по Красной дороге, присоединились к хору пленников, умоляя фараона объявить о своей божественной сущности.

Чтобы отвлечь их, Нефер хмуро распорядился:

– Тело Трока-Урука, беззаконного претендента на двойную корону Египта, надлежит закопать без обрядов тут же, на поле боя, чтобы его душа блуждала веки вечные и никогда не разыскала дома.

Послышались приглушенные возгласы благоговейного ужаса: страшнее наказания нельзя было изобрести.

– С телами других павших врагов велю обращаться с уважением, забальзамировать их и предать достойному погребению. Имя Трока-Урука должно быть стерто со всех памятников и зданий в стране, а храм, построенный им в свою честь в Аварисе, будет отныне посвящен крылатому Гору в память о победе, дарованной нам богом в этот день под Галлалой.

Этот указ был встречен одобрительными криками, и Нефер продолжил:

– Все имущество Трока-Урука, его сокровища и имения, его рабы и дома, его склады и товары всех сортов подлежат изъятию в казну. Пошлите по дороге на Сафагу повозки с водой, конюхов и лекарей, чтобы собрать всех лошадей, колесницы и воинов, которых Трок-Урук бросил на пути во время дерзкого похода на нашу столицу. Если упомянутые воины отрекутся от лжефараонов и принесут присягу дому Тамоса, они получат помилование и будут зачислены в наше войско.

Когда Нефер отдал последние приказы и обнародовал последний указ на тот день, он охрип, был бледен и изможден.

– Где Таита? – спросил он у Минтаки, когда его вносили в ворота. – Кто-нибудь видел мага?

Но Таита исчез.

Со склона холма над полем боя Таита наблюдал, как челюсти капкана защелкиваются вокруг армии Трока, как заполненные камнями повозки перемалывают его колесницы, а стрелы и дротики, будто стаи саранчи, обрушиваются на уцелевших. И тут взгляд его вычленил из хаоса одну приметную фигуру.

Между скалами бежал Иштар Мидянин. Улепетывая как заяц, он то исчезал из вида, то вновь появлялся выше по склону, пригибался и петлял. Случайно или благодаря чародейству избежав стрел и дротиков врага, он перевалил через гребень и скрылся из вида.

Таита дал ему уйти. Им можно будет заняться позже. Маг наблюдал за переломом битвы и напрягал все силы, создавая щит вокруг Нефера во время его поединка с Троком у подножия скалы. Даже с такого расстояния ему удалось отвести многие удары Трока, которые должны были стать смертельными, а когда Трок достал бедро Нефера, его меч мог задеть большую бедренную артерию, но Таита воздействовал как мог и отклонил острие.

С того далекого дня, когда Таита спас Минтаку во время свидания с коброй богини, девушка легко откликалась на действие его чар. Свойства ее рассудка и воображения помогали открыть ее разум навстречу магу. На пустоголового человека воздействовать невозможно. Таита призвал ее назад в Галлалу, чтобы она показалась Троку у истока долины и заманила его в ловушку. Затем, пока она стояла, окаменев от ужаса, на скале поверх сражающейся пары, Таита вновь подчинил ее своей воле и вложил в голову мысль поднять лежащий у ее ног дротик. Он укрепил ее правую руку, пока она целилась и бросала. Затем, когда жизнь покинула Трока, маг устремился вниз по склону, чтобы помочь Неферу и перевязать рану, находящуюся в опасной близости от артерии в бедре.

Когда собратья по Красной дороге подняли молодого фараона на носилках из копий, завершивший до поры все дела Таита растворился в толчее. Никто не обратил внимания на его уход.

Маг разыскал следы, оставленные Иштаром во время бегства из долины, и шел по ним, пока их можно было различать на вершине холмов, где солнце высушило землю так, что она растрескалась и стала похожа на мозаику.

Таита остановился и присел. Из мешочка он вынул кусочек высушенного корня и положил в рот. Разжевав его, он открыл разум и попытался обнаружить ауру Мидянина, которая должна была оставить за собой след во время бегства колдуна. Когда корень обострил его чувства, краем сокровенного зрения Таита заметил ауру. Это была тень, грязно-серая и призрачная, исчезающая под прямым взглядом. Каждый человек обладает аурой. Нефер-Сети, человек благородный и носитель божественной сущности, испускал розовое свечение, которое Таита легко определял. Именно по слабому розовому свечению Таита нашел мальчика, когда тот был ранен львом и вместе с Минтакой заблудился в пустыне близ Даббы.

Аура Иштара Мидянина была темной и запачканной. Таита встал и пошел за ней, широко шагая длинными ногами и постукивая посохом по камням. Очень часто в смазанном отпечатке стопы на полоске мягкого грунта или в недавно сдвинутой с места гальке он находил подтверждение тому, что не сбился с пути.

Иштар заложил петлю к югу, потом снова направился к Галлале. Таита встревожился и ускорил шаг. Если Иштар снова пытается подобраться к Неферу, чтобы устроить пакость, его следует перехватить. Однако преследование привело его к одной из колесниц, которые Трок бросил во время перехода от побережья. Иштар что-то извлек из обломков, и Таита закрыл глаза, пытаясь увидеть, что именно.

– Мех с водой, – пробормотал Таита.

Вот здесь колдун отгреб землю, чтобы вытащить бурдюк из-под борта опрокинутой колесницы. Другой мех, пустой, висел на месте. Иштар оставил его, вероятно поняв, что способен унести только один полный мех. Таита подобрал пустой мех и повесил на плечо. Маг оставил колесницу с запряженными дохлыми лошадьми, уже начавшими вонять, и двинулся дальше по следам Иштара.

Захватив пустой бурдюк, Иштар направился обратно к Галлале. Взобравшись на вершину холма над городом, он ползком спустился к ближайшему оросительному каналу. На влажной глине были хорошо различимы отпечатки его колен, оставленные в месте, где он напился и наполнил принесенный с собой мех. Таита тоже напился. Потом наполнил собственный мех, поднялся и пошел по следам колдуна – обратно на восток по дороге к Сафаге и побережью. Таита прибавил шагу.