– Она похожа на ту, по которой ты будешь спускаться к гнезду, после того как мы доберемся до верха, – сказал чародей. – Следи, как я буду ставить руки и ноги, взбираясь по расселине.

Таита вошел в расселину и медленно, но без остановок стал подниматься по ней. Когда она сузилась, он продолжал идти, словно по лестнице. Юбку его трепало вокруг тощих старческих ног, и Нефер мог рассмотреть уродливый рубец там, где некогда находились отсеченные половые органы. Мальчик и прежде его видел, поэтому давно привык не бледнеть при мысли о мучительной операции, которой подвергся учитель.

Таита позвал его, и царевич стал вытанцовывать вверх по скале, естественным образом попадая в ритм восхождения.

«А почему нет? – подумал воспитатель, стараясь не выражать слишком откровенно гордость за своего ученика. – В конце концов, в жилах у мальчика течет кровь воинов и великих атлетов. – Старик улыбнулся, а в глазах у него блеснули искорки, как у молодого. – Да учителем к нему приставили меня – еще бы ему не преуспеть».

Солнце проделало только половину пути до зенита, а скалолазы уже стояли бок о бок на вершине восточного пика.

– Здесь мы немного отдохнем. – Таита достал из-за плеча мех с водой и сел.

– Я не устал, Тата.

– И тем не менее мы отдохнем. – Старик передал мальчику мех и проследил, чтобы тот сделал с десяток глотков. – Спуск к гнезду окажется более трудным, – сказал он, когда Нефер напился. – Путь тебе показывать будет некому, и там есть один участок, когда ты не сможешь видеть своих ног, потому как утес уйдет в сторону от тебя.

– Все будет хорошо, Тата.

– Если богам будет угодно, – согласился Таита, после чего отвернулся.

Казалось, он любовался великолепием раскинувшихся под ними гор, моря и пустыни, но на самом деле не хотел, чтобы мальчик видел, как его губы шепчут молитву: «Раскинь над ним свои крыла, могучий Гор, ведь это твой избранник. Оберегай его, моя госпожа Лостра, ставшая богиней, ведь это плод чрева твоего и плоть от плоти твоей. Убери от него руки, мерзкий Сет, и не прикасайся к нему, ибо тебе не совладать с теми, кто защищает это дитя».

Старик вздохнул, решив, что неразумно бросать вызов богу тьмы и хаоса, и решил смягчить отповедь небольшой взяткой: «Не причиняй ему вреда, добрый Сет, и я принесу в жертву быка в твоем храме в Абидосе, как только мне доведется там побывать».

Он поднялся:

– Пора приступать.

Таита пересек вершину и встал на площадке на противоположном краю, откуда открывался вид на лагерь и пасущихся лошадей. С высоты они казались не больше новорожденных мышат. Соколица кружила над расселиной. Магу ее поведение показалось необычным, особенно когда самка издала странный горестный крик, какого ему никогда не доводилось прежде слышать у царского сокола. Самца не было видно, хотя Таита и старался высмотреть его в небе.

Затем он опустил взгляд и посмотрел через ущелье на главную вершину горы и на уступ, на котором они стояли накануне. Это помогло ему сориентироваться в пространстве, поскольку выступ скалы под ними загораживал гнездо. Таита потихоньку прошел вдоль края, пока не достиг начала трещины – той самой, что сбегала вниз, расширяясь до расселины, где угнездились соколы.

Старик поднял камешек и бросил вниз. Тот загремел, ударяясь о стены, и исчез из виду. Была надежда, что, если самец в гнезде, он испугается и взлетит, тем самым обнаружив себя, но ничего такого не произошло. Только самка продолжала бесцельно кружить, издавая странные горестные крики.

Таита подозвал Нефера и обвязал его вокруг пояса концом веревки. Тщательно проверив узел, дюйм за дюймом пропустил всю веревку между пальцами, высматривая потертости или другие изъяны.

– Птенца положишь в седельную суму, – сказал он, проверяя, надежно ли привязан мешок, который царевич закинул за плечо, чтобы тот не стеснял движений.

– Перестань суетиться, Тата. Отец говорит, что подчас ты хуже надоедливой старухи.

– Твоему отцу следовало бы проявить больше уважения. Когда он был младенцем, я ему попку подтирал. Как и тебе, кстати.

Таита фыркнул и в очередной раз принялся осматривать узел у мальчика на поясе, оттягивая решительный момент. Но Нефер уже шагнул к краю и стоял, прямой как стрела, не выказывая ни тени сомнения.

– Ты готов? – Обернувшись через плечо, царевич широко улыбнулся.

Блеснули белые зубы, а в темно-зеленых глазах сверкнула искорка. Глаза эти так живо напоминали Таите очи царицы Лостры. У него промелькнула болезненная мысль, что Нефер еще красивее, чем был его отец в этом возрасте.

– Мы не можем торчать тут целый день, – использовал Нефер одно из любимых выражений родителя, искусно подражая властному тону фараона.

Таита сел так, чтобы упираться пятками в трещину, и откинул спину, готовясь принять вес пропущенной поверх плеча веревки. Потом кивнул Неферу и отметил, что молодцеватая улыбка сошла у мальчика с лица, стоило ему перебраться через край. По мере того как ученик спускался, воспитатель травил веревку.

Вот Нефер достиг выступа в стене и, цепляясь обеими руками, принялся шарить ногами по камню в поисках опоры. Нащупав пальцами выемку, он сунул в нее босую стопу, согнул ногу в колене, перенося на нее вес, и съехал немного ниже. Мальчик в последний раз поднял лицо и посмотрел на Таиту – попытался улыбнуться, но получилась только кривая ухмылка, – а затем скрылся за выступом. Прежде чем ему удалось найти новую опору, нога заскользила по расселине, и его начало раскачивать на веревке. Если это не остановить, он окажется беспомощно крутящимся и мотающимся над пропастью. Едва ли старому человеку на вершине хватит сил вытащить его.

Лихорадочно хватаясь за трещину в скале, царевич наконец сумел зацепиться пальцами, и положение его упрочилось. Потом он выбросил другую руку и нашел новую опору. Он обогнул выступ, но сердце колотилось у него в груди, а дыхание с хрипом вылетало из горла.

– Все хорошо? – донесся сверху оклик Таиты.

– Неплохо! – выдавил мальчик.

Глянув вниз, между колен, он увидел, как трещина расширяется по направлению площадки с гнездом. Руки у него устали и начали дрожать. Вытянув правую ногу, мальчик нашел новую ступеньку.

Таита был прав – спускаться со скалы труднее, чем подниматься. Переместив правую руку, Нефер заметил, что ободрал фаланги пальцев, а на камне осталось кровавое пятно. Съехав вниз еще немного, он добрался до места, где трещина переходила в собственно расселину. Снова ему пришлось искать какую-нибудь скрытую опору.

Вчера, когда они с Таитой обсуждали предприятие, сидя на другой стороне обрыва, до заветного места казалось рукой подать. Но теперь его ноги впустую скользили по утесу, а разверстая пропасть грозила заглотнуть, как пасть некоего чудовища. Нефер застонал и повис на обеих руках, прильнув к камню. Ему стало страшно – последние крупицы храбрости сдули порывы горячего ветра, норовящего оторвать его от скалы. Он посмотрел вниз, и слезы его смешались со сбегающим по щекам потом. Пропасть манила мальчика, вцеплялась в него клешнями страха, пробирая до потрохов.

– Шевелись! – донесся сверху голос Таиты, слабый, но настойчивый. – Ты должен двигаться!

Огромным усилием воли Нефер заставил себя действовать. Босые ноги нащупали выступ, достаточно широкий, чтобы опереться на него. Мальчик стал спускаться, перебирая ноющими, трясущимися руками. Внезапно нога соскользнула, а руки у него слишком устали, чтобы выдержать вес тела. С громким криком он сорвался вниз.

Но не пролетел и двух пядей, как привязь грубо врезалась ему под ребра, сдавив дыхание. Царевич висел в пустоте, удерживаемый только веревкой да сидящим наверху стариком.

– Нефер, ты меня слышишь? – голос Таиты был сдавленным из-за усилия. Парнишка заскулил по-щенячьи. – Найди опору. Ты не можешь долго так висеть.

Приказ Таиты подействовал успокаивающе. Мальчик смахнул с глаз слезы и заметил, что скала находится всего на расстоянии вытянутой руки.

– Цепляйся! – простонал Таита.