Несмотря на то, что Восточный Горизонт тоже стал империей, колонизировав еще три системы, это выглядит смешно по сравнению с Юнион Дарком, у которого в прямом подчинении более сорока обитаемых звездных систем, а под косвенным управлением в два раза больше. Сейчас в галактике остался один лишь Сакрамен, который может говорить с людской империей на языке силы. Но он отказался поддержать эльфов сейчас.
Генералы делают прогноз однозначного поражения, но при этом вне официального доклада приложили открытое письмо о том, что в случае необходимости они будут бороться с захватчиком до самого конца. Сообщают, что и все воины готовы к бою и ментально уже настроились на то, чтобы показать клыки даже в безвыходной ситуации.
«Объявить войну и погибнуть — это самое простое решение, продиктованное слабостью. Безрассудная храбрость никак нам не поможет, ведь нам нужно не умереть с достоинством, а выжить. Только такой результат меня устроит. Даже если мы потеряем суверенитет и многие свободы, наша империя продолжит существовать. И когда наступит правильный момент, мы нанесем Юнион Дарку смертельный удар. Но сейчас мне нужно поступить так, как положено правителю», — эльф садится за стол и отбрасывает планшет.
— Что ты думаешь, Калейх? — тихо спрашивает Даэлир.
— О чем, мой повелитель? — телохранитель тут же возникает перед столом.
— О возможной войне. Что бы ты выбрал: сразиться с Юнион Дарком, отправив на убой миллион эльфов, или сдался бы на его милость?
— Прошу меня простить, мой лорд, — Калейх чуть наклоняет бритую голову. — Я не знаю, как бы поступил в этой ситуации. В любом случае мы что-то потеряем. Но твердо уверен, что если начнется война, я с радостью пролью свою кровь, защищая вас и Восточный Горизонт. Думаю, также думают и другие воины от командиров до рядовых.
— Потому что так велит присяга?
— Не только. Всем очевидна та истина, что в темные времена государству нужен сильный правитель. Замены вам у нас нет. Вы однозначно сможете вывести нас из беды, пускай и не сразу. Но при этом бремя правления сковывает вас сильнее остальных. Я почти уверен, что если бы вы могли предложить врагу собственную жизнь в обмен на освобождение народа от иноземного гнета, то несомненно отдали бы за нас жизнь без раздумий. К несчастью, жизнь отдельного эльфа Юнион Дарк не волнует.
— Да уж, такая возможность была бы подарком судьбы, — улыбается Даэлир, понимая, что был бы рад в одиночку выйти против всех армий противника, если бы это гарантировало неприкосновенность Восточного Горизонта. И он действительно не вправе показывать слабость или покончить жизнь самоубийством, если это будет бегством от проблем, а не их решением. Правитель обязан уметь принимать непопулярные решения, даже если это означает смерть собственной души.
— Пришло сообщение от вашей супруги. Она просит разрешения встретиться с Миэной, Энгвиром и Авени, — говорит телохранитель, на секунду отвлекаясь на прослушивание сообщения через передатчик в ухе. — К императрице и вашей старшей дочери сейчас никого не допускают и не сообщают никакой информации, как вы приказали.
— Пусть так и остается. Я сам сообщу им. В встрече отказываю. Я дам им время перед казнью, — эльф поворачивает голову и смотрит на прекрасное безоблачное утро. До казни осталось чуть менее шести часов.
— Скажи, Калейх, у тебя ведь тоже есть семья?
— Да, мой повелитель.
— В грядущем хаосе она тоже может погибнуть.
— Я осознаю это. Но в любом случае я останусь с вами до конца.
— Думаю, тебе лучше встретиться с ними. Больше такой возможности скорее всего не представится. Иди, оставь меня одного.
— Как вам будет угодно, мой лорд, — стройный эльф еще раз кланяется и выходит из зала, а Даэлир смотрит на новое послание о том, что с планеты начался массовый исход людей, включая дипломатов. Еще один намек на то, что Юнион Дарк с радостью примет предложение войны.
При этом все дипломатические запросы полностью игнорируются. В Эфир-Торе ожидает группа наблюдателей казни, и больше они ничего делать не будут. Йети уже покинул планету, оставив всего одно сообщение: «Или казнь будет проведена, или война».
Даэлир встает с места и идет по красивым коридорам, но не обращает на окружающие детали внимания. Сейчас полностью поглощен мыслями о том, что произойдет в полдень, и можно ли это как-либо избежать. Многие подданные действительно уверены в том, что их правитель является очень мудрым эльфом, но ни ум, ни смекалка, ни наставления предков не особо помогают в том, чтобы найти выход в безвыходной ситуации.
Шаги звучат в тишине коридора, император также отослал всю оставшуюся охрану. В любом случае её присутствие просто дань традициям. Ни Юнион Дарк, ни какие-либо заговорщики из числа эльфов не будут нападать на Даэлира. Никому смерть императора не поможет. Эльф бродит по старинной эльфийской крепости, выбирая случайное направление, а потом с удивлением обнаруживает себя рядом с входом в Черный Зал.
«Я как будто подсознательно стремился сюда прийти», — Даэлир смотрит на черные двери, а потом толкает их.
Створки бесшумно раскрываются, пропуская в зал, полностью выложенный черным камнем. Электрические светильники мягким желтым светом рассеивают мрак помещения, в котором нет окон, а также оставляют многочисленные блики на отполированных поверхностях.
Черный Зал тоже имеет свою роль, и тут собрана тьма из истории эльфийской цивилизации. Здесь хранится то, что не должно появляться под светом солнца по тем или иным причинам. Палец нажимает на кнопку, и черный экран на стене становится прозрачным. Глаза эльфа пробегаются по длинному полотну, которое сотворил три тысячи лет назад сумасшедший эльфийский художник Каминул.
Взору открываются батальная сцена, где множество кошмарных созданий воюют с эльфийским народом. Каминул был сильным псиоником и каким-то невероятным образом сумел сотворить картину, что до сих пор хранит его психическую силу. Любой, кто долго будет разглядывать картину, начнет чувствовать головокружение, а после поймет, что нарисованная баталия оживает на полотне.
Даэлир продолжает идти вдоль стены, на которой висит эта странная картина. Она больше десяти метров в длину и расположена параллельно полу. Красные, черные и желтые краски впитали в себя волю мастера и обернулись тысячами деталей, разглядывать которые можно вечно. В этом и есть опасность картины, так как наблюдатель потихоньку начинает сходить с ума, если не умеет противостоять ментальному вторжению.
Если быть неосторожным, то можно забыть обо всем на свете, наблюдая за войной, напоминающей ночной кошмар художника. Даэлир останавливается напротив мрачной крепости, чем-то напоминающей Эфир-Тор, только багрово-черного цвета. У подножия крепости бьются эльфийские воины со светящимися мечами, а их окружают уродливые монстры, которые в два, а то и в три раза больше обороняющихся.
Что же такое изобразил безумец Каминул? Какая-то эльфийская легенда о том, как первые эльфы боролись с ужасами ранней эпохи галактики? Или просто бред сумасшедшего? Либо действительно художнику это приснилось, и он решил воплотить ночное приключение на полотне? Доподлинно узнать будет невозможно, так как Каминул бесследно пропал задолго до рождения Даэлира.
Вдруг эльфы на картине оживают, один из них поднимает руки, между которыми бьются яркие молнии, готовые отправиться во врагов, что тоже начинают двигаться и приближаться к добыче. Даэлир резко отворачивается от картины и даже прикрывает глаза рукой. Так глубоко ушел в свои мысли, что потерял осторожность.
Через несколько секунд вновь осторожно смотрит на то же место, и видит, что это действительно лишь показалось. После возвращается к пульту на стене и вновь скрывает опасный предмет.
Таких вещей в Черном Зале действительно предостаточно. К примеру, собрание сочинений на неведомом языке, которого словно никогда не существовало в галактике. Или коллекция очень древнего оружия, кровь на котором никогда не засыхает. И даже если полностью очистить оружие, на следующий день оно снова будет покрыто чей-то кровью с тем же самым составом. Или причудливый кристалл, созданный даже не эльфами, который поглощает любой свет.
