— Луи ла Бьёф, — растягивая гласные, представился мужчина во фраке. — Глава производственного концерна Аримана.

Казалось, ла Бьёф собирался хоть как-то показать недовольство опозданием имперцев на полтора часа, но, оказавшись рядом с фон Циммером, растерялся. Затем удивлённо уставился на вновь поднимающийся в воздух конвертоплан и придержал волосы.

— А… А!.. — беспомощно восклицал ла Бьёф, указывая на летательный аппарат, который по всем планам и договорённостям должен был оставаться на площади.

Вместо ответа фон Циммер широким жестом, словно именно он — Стальной Канцлер — был здесь хозяином, пригласил пройти в здание директората.

— Пойдёмте, Луи ла Бьёф? Поговорим.

— А, э… — Ла Бьёф сдавленно кашлянул и, одёрнув сорочку, вновь обрёл крайне важный вид. — Пойдёмте, господин канцлер.

Они поднялись в кабинет главы концерна, где фон Циммер, отказавшись от чая, выслушал всё ту же лесть, что и в сенате. Затем ла Бьёф начал нахваливать промышленность Аримана… О реальном состоянии которой, фон Циммер был прекрасно осведомлён и так. После этого началась «экскурсия» — пора разъездов с кортежем по предприятиям Немфаса и осмотра оборудования.

Фон Циммер задавал любой интересующий его вопрос и наверняка показался чрезвычайно дотошным. Ла Бьёф, не ожидавший подобного, явно занервничал и всё чаще стал поглядывать на часы.

После осмотра последнего предприятия, кортеж вернулся к зданию директората. Фон Циммер потребовал показать все производственные документы за последний месяц, что вызвало нескрываемое недовольство главы концерна.

— При всём уважении, господин канцлер… — начал ла Бьёф, но был тут же перебит:

— Тогда объясните, почему вы срываете работы с радаром?

— К‑кто… Гхм, кто сказал, что я срываю? Дело в том, что загрузка производственных линий сейчас не позволяет…

— Исходя из увиденного сегодня, я уверен, что предприятия способны на большее. Документы, ла Бьёф. И новые сроки. Я жду.

Фон Циммер ещё несколько часов изучал бумаги. Ла Бьёф за это время, казалось, стал уже очень сильно нервничать и растерял всю напыщенность. Он несколько раз отлучался позвонить, почему-то не желая делать это из своего кабинета.

Когда фон Циммер закончил с документами, было далеко за полночь. Сухо поблагодарив ла Бьёфа, ставшего уже белым как мел, он вместе с личной охраной покинул здание. Но вышли они не на площадь, а во внутренний двор, где ещё через несколько минут на высоте менее метра завис конвертоплан.

Когда они улетали, фон Циммер заметил приближающиеся к площади грузовики с накрытыми тентом кузовами.

«Военные, — отметил он. — Старая урилийская модель, которую до сих пор использует Ариман…»

— Мой легат, — заговорил офицер, облачённый, как и остальные солдаты, в чёрную боевую форму. Но его полностью закрытый шлем был узорчатым, а на металлической плашке на воротнике выдавлено четыре вертикальные чёрточки вместо одной.

— Я давно не легат. Говори.

— Вам не кажется, что военной полиции на улицах заметно больше, чем должно быть, даже с учётом выделенной для нас охраны? Не думал, что они могут позволить себе столько военных.

«Как будто наша разведка ошиблась раза в полтора», — в мыслях согласился фон Циммер, но вместо ответа распорядился вернуться на станцию обнаружения.

— Слушаюсь!.. — отозвался офицер, прижав к груди кулак правой руки и едва заметно опустив голову. И уже одними губами добавил: — …мой легат.

Когда конвертоплан подлетал к станции на плоскогорье, фон Циммер заметил, что часть фонарей не горела. На въезде он увидел пару армейских грузовиков, наверняка уже пустых. Присмотревшись к радару, а точнее — к антенне, виднеющейся сквозь бреши в куполе, отметил:

«Не вращается…»

Как только фон Циммер и пара охранников выгрузились из конвертоплана, к ним подбежали ариманские солдаты и дежурный инженер. Последний явно не ожидал вновь увидеть имперского политика и удивлённо выдохнул:

— К‑канцлер?..

«Один из инженеров, которого видел сегодня днём, — присматриваясь, отметил фон Циммер. — Что за ленту он повязал себе на руку? Кстати, точно такую же, как и у остальных солдат… — Его взгляд скользнул к ариманским военным. — К тому же они не из гвардейцев герольда, хотя форма очень, очень похожа!..»

— Господин фон Циммер, — заговорил инженер. — Мы думали, что вы уже покинули Немфас. Чем могу быть полезен?

— Мне нужен главный инженер.

— Он уже ушёл: рабочий день закончился.

Фон Циммер дёрнул щекой.

«Чушь! Не мог он уйти, не выполнив моё поручение. Но об этом… никто не знал», — подумал он и, будто бы улыбнувшись, спросил:

— От кого пришла команда остановить радар?

Каждый ариманский солдат сохранял спокойствие, хотя напряжение в воздухе явно нарастало.

— Это авария, — помедлив, признал инженер. — Мы уже вызвали рабочих.

— Когда произошла смена всей охраны, и почему они — не солдаты гвардии герольда?

Инженер застыл. Затем закатал рукав и взглянул на часы, совсем как ла Бьёф. Зажмурился…

— Кончайте его! — прозвучал приказ от одного из лже-охранников станции.

Ариманцы — хотя фон Циммер уже сомневался в этом — вскинули винтовки.

В следующее мгновение он сам резко поднял руку. Казалось, прямо из его фигуры вырвался шквал песка и пыли, поглощая первые пули. Эта миниатюрная буря, вращающаяся с такой скоростью, что могла сдирать плоть с костей, пронеслась между вставшими полукругом солдатами.

Часть бойцов свалилась замертво, с ними же — инженер. Оставшиеся резко обернулись, глядя на своего застывшего в изумлении командира. Через мгновение его голова соскользнула к ногам…

Фон Циммер возник из шквала пыли. Вихри песка и грязи сформировали его широкоплечее высокое тело — и он вновь стал полностью материальным. Фон Циммер глазами, радужная оболочка которых теперь напоминала сферу с клубящейся внутри смертоносной песчаной бурей, не отрывал взгляда от солдат противника. Сквозь эти вихри пробивался яркий белый свет зрачков.

— Рыцарь-дракон!.. — выдохнул один из «ариманских» бойцов.

Солдат уставился на меч, который сжимали когтистые пальцы фон Циммера, покрытые мелкой чешуёй. В углублении широкого дола клинка светились тёмно-жёлтым древние руны, уже испачканные свежей кровью.

— Урилийцы, значит? — прорычал фон Циммер, показывая заострившиеся зубы.

Он внезапно одной рукой поднял над головой меч, направил остриём вниз и резко опустил. В последний момент клинок обрёл форму вытянутой каменной пики, и та при ударе о землю начала рассыпаться и будто бы плавиться. Через мгновение бетон под ногами «ариманцев» пробили сталагмиты, нанизывая их тела.

Выдернув меч, который тут же обрёл прежнюю форму, фон Циммер обернулся. Лишь один из имперских солдат был ранен: сотворённая буря оказалась способна не только скрывать людей, но и отклонять пули.

«Станция захвачена», — понял фон Циммер и приказал:

— Отступаем!

Даже если он Рыцарь-дракон, даже если обладал мощью Каладура, эта сила была доступна полностью только рядом с червоточинами, только когда в этот мир проникала скверна Мира Извне.

Со стороны военного аэродрома раздались выстрелы, ночную тьму прорезали вспышки далёких взрывов.

Фон Циммер согнул левую руку и выставил вперёд ладонью, перед которой закружился маленький вихрь, затем убрал в него меч, словно в ножны. Когда оружие исчезло, облик обладателя души Каладура стал полностью человеческим.

Фон Циммер, поторапливаемый офицером, взошёл на борт конвертоплана. Имперцы спешно поднялись в воздух и направились в сторону моря Де‑Хааг.

Когда конвертоплан пролетал над Немфасом, все заметили, что улицы наводнили армейские «ариманские» грузовики. Военные занимали объекты инфраструктуры без боя. В основном… Кое-где виднелись вспышки выстрелов, словно ариманская — настоящая ариманская — военная полиция сопротивлялась. Однако эти очаги быстро затухали.

— Что в Монъепьере? — громко спросил фон Циммер.