— Ты умница, справилась лучше, чем любой из магов мог бы.

Девушка всхлипнула, уткнулась мне в грудь и заплакала. Хорошо, что доспехи я снял, иначе вышло бы комично.

— Это было... ужасно! — Всхлипнула Фарина. — Я... я чувствовала всё это... видела!

— Всё хорошо. Ты же покорительница Крипты. Ты видела вещи куда ужаснее. Просто отвыкла. Ты справилась великолепно, без тебя нам пришлось очень и очень туго.

Я бережно поцеловал её, и девушка обмякла в хватке. В рыжей гриве отчётливо проступает седая прядь, которой не было утром. Похоже, некромантия даётся ей большой ценой. Глупо было рассчитывать на самоучку, едва погрузившуюся в тёмные искусства. Ведь ей даже за столетие учёбы не сравнится с моим отцом и тем более дедом. Но её помощь невозможно недооценить. Напитать некромантию энергией света, это нечто такое, до чего и мой дед не додумался.

Пока я успокаивал волшебницу, Элиас подошёл к Возрождённым и критично оглядел доспехи. Покрытые засохшей кровью, они сохранили следы огня и кипящего масла. Пестрят прорехами от ударов копий, мечей и топоров. Будь в них живой человек, он бы умер и от десятой доли таких травм, даже не считая огня. Полуэльф взял шлем двумя руками, потянул и протяжно выругался. На него смотрит самое обычное лицо, без ран, без ожогов и следов некротического усыхания. Словно живой человек, только радужка глаз светится жёлтым с зелёным оттенком.

Воин смотрит перед собой и будто не замечает Элиаса. Со вторым история повторилась, как и с третьим и со всеми. Семь солдат, сгоревших заживо и воскрешённых, стоят перед нами целые и невредимые. Но и не живые. Они не дышат, сердца остановились и в глазах нет живой искры.

— Даже не знаю, что сказать... — Пробормотал полуэльф отступая. — Это как-то совсем уж неправильно.

— Как так вышло? — Спросил я, занимая его место и рассматривая новоявленный Бессмертный Легион.

— Я не уверена... — Пробормотала Фарина, подходя ко мне. — Похоже, что некромантия подняла их, а свет излечивает, но он не может исцелить смерть. Они мертвы, но будто только что. Понимаешь?

— Кажется... хоть и не могу осмыслить. — Признался я. — Выходит, если уйдёт Свет они станут обычной нежитью?

— Скорее всего, или просто «умрут».

Я перевёл взгляд на Фрейнара, безмолвный святой смотрит перед собой. Он жив, мёрзнет и дышит, но по сути мертвее мёртвого. Странно это всё, непонятно, но использовать можно. Выходит, я могу поднять по-настоящему Бессмертный Легион, ну, бессмертный пока «жив» святой.

Занятно и очень полезно.

Однако остались мы здесь не для этого. Я поднял взгляд на небо, где место солнце властно занимает луна. Светило же падает за горизонт, заливая серое небо бурой кровью. Вскоре темнота в распахнутых воротах цитадели ожила, забурлила и выплеснула группу тварей из Крипты. Замотанные в чёрное, они выглядят неуместно на поверхности, да и сами щурятся на луну. Вместе же с ними пришёл последний чистокровный дворф, Варлон Башенный Щит.

За время с последней встречи он осунулся сильнее, складки кожи провисли, как мятая занавески. Кажется, ему понадобится помощь, чтобы просто открыть веки. Потомки противоестественного союза ведут его под руки, а на плечи старика накинут плащ из шкуры неведомой мне твари, но с прежней бриллиантовой застёжкой. Белёсые глаза смотрят на меня с прежней ненавистью, что мне в нём и нравится. Честность редкая черта.

Вежливо поклонился ему, не как владыке, но как младший старшему. Обвёл площадь цитадели рукой.

— Ну, что, достопочтенный Варлан. Радуется ли твоё сердце поверхности и новому дому?

— Мой кровь ненавидит поверхность, но мой разум рад. Тёмные туннели наш дом, но поверхность, будущее. Я благодарен тебе за сделку и рад, что всё прошло хорошо.

Гибриды выходят из цитадели, прижимая уши и пялясь на странные белёсые штуки высоко над головой и жуткий светящийся серебром диск. Кряжистые фигуры мелко трясутся, а в тенях сверкают жёлтые глаза. Гибкие убийцы страшатся выйти на свет, кажется, даже лунный причиняет им боль. Даже интересно, как они осмелились действовать днём. Видимо, приказы старейшины не обсуждается.

— Это неполноценный город, и он слегка... запачкан. — Сказал я, обводя рукой заледеневшие лужи крови. — Но это хорошее начало,долгого и продуктивного сотрудничества.

— Да, я тоже. — Проскрипел старец, слепые глаза слезятся не то от возраста, не то от переизбытка чувств.

— А теперь нам стоит обсудить детали.

— Не будем затягивать.

Варлан стряхнул помощников и плащ, тот тяжело рухнул на плиты, обнажая парадные одежды, достойные лорда. Старец мучительно медленно, боясь сломаться, опустился на колено. А мне пришлось наклониться, чтобы он мог поцеловать протянутую руку.

— Я, Варлан из рода Башенных Щитов, наследный правитель народа дворфов и гоблинов, я Владыка Подземелий и Лорд Древних Тайн. — Срывая голос, провозгласил подъёмник. — Собственной волей признаю Элдриана Великолепного, Императора людей, своим сюзереном! Клянусь, что я и мот потомки во веки веков будут верны новой империи и её правителю!

— Встань, — сказал я, беря морщинистую ладонь. — Имперский Герцог Варлан Первый. Я, император Элдриан, принимаю твою клятву и твой народ! Клянусь, что отныне и во веки веков вы будете равноправным в Империи и на поверхности. Всякий, кто будет злонамеренно вредить вам ответит передо мной и законом. Встань же, мой вассал! Засим я вручаю в твоё владение эту крепость и земли вокруг, со всеми людьми, реками и лесами на ней!

***

Сколько живут дворфы? Вопрос с заковыркой, так как никого из ни на поверхности не видели восемь сотен лет, до этой ночи. В сказках, которые я слушал в детстве, говорилось, что чуть меньше, чем сами горы. Сам Варлан выглядит так, будто пережил как минимум три горы. Не хотелось бы, чтобы он умер до войны с Геором.

Я пригубил вино и поёрзал, устраиваясь в кресле поудобней, вытянул ноги к камину. Напротив, в таком же кресле сидит новоявленный герцог, в нём он выглядит скорее как страшный ребёнок с седой бородой. Огонь отражается в слепых глазах, но не затмевает бури эмоций в них.

У подлокотника его кресла стоит молодая «дворфийка» с огромными зелёными ушами и глазами. Она методично описывает всё, что видит на карте, что лежит на столике перед нами.

— Значит, война совсем скоро. — Сказал дворф, покачивая кубок с горячим вином. — Да, это будет непросто, но мы доведём крепость до ума.

— Я оставлю с вами часть легиона, чтобы крестьяне не разбегались при виде новых господ.

— Это не важно. — Дворф улыбнулся, зубы у него на удивление целые и крупные. — Золото перебивает любой страх.

Зима в самом разгаре, ветер гонит по насту снежных змеек, а дыхание замерзает, едва успев вырваться изо рта. Я сжимаю повод коня, глядя на стены очередного города. За спиной выстроился Бессмертный Легион, заметно разросшийся за последние дни. Справа на вороном коне, — подбоченился Элиас. В тёплой шапке, что прячет уши, он едва отличим от человека. Та же щетина, те же черты лица, только глаза прямо кричат об эльфийской крови. Слишком пронзительный и насыщенный цвет. Слева от меня, на пегой кобыле сидит Фарина, придворная чародейка. Лицо скрывает глубокий капюшон, а одеяния перехвачены узким поясом, что подчёркивает осиную талию.

Думаю, так и глубоким вырезом она старается отвлечь внимание от седых прядей. Действительно, никакой мужчина не будет на них смотреть, когда глаза сами падают в эту уютную ложбину. Всё-таки статус чародейки даёт женщине весомые преимущества. Почти на уровне с благородными дамами, что так и норовят нацепить как можно более дикий наряд, но подчёркивающий природные... дары.

Армия молчит, и в полной тишине слышно, как шуршат падающие снежинки. Ворота города дрогнули и выплеснули пёструю процессию горожан. Толкающую перед собой пленников, те запинаются на каждом шагу, дрожат от холода и ужаса. Некогда обласканные властью, они просто не могут осознать, что лучшие дни кончились.