— Я наняла охранников, — выдала Марина. — Они скоро приедут. Пять человек.

Хрупкое мгновение счастья было безвозвратно разрушено.

— Ой, да зачем это? — испугалась Анна Тихоновна.

— Скажи честно, это твой благоверный чудит? — с растущей тревогой спросила Тамара Ивановна. — Связался с плохими людьми?

Марина отрицательно мотнула головой.

— Если бы с людьми, — тяжело вздохнула она, но тут же вовремя сообразила, что такой ответ может вызвать ещё больше вопросов, поэтому поспешно начала объяснять: — Это для подстраховки. Скорее всего, я просто паникую, но лучше так, чем потом жалеть. Я не могу рассказать подробностей, простите, но с охраной будет спокойнее.

Она так и не придумала правдоподобной легенды, а врать что-то про криминальные разборки ей не хотелось. Марина натужно улыбнулась и притянула дочку к себе.

Полина притихла, вслушиваясь в разговоры старших и наслаждаясь обществом матери. Казалось, она понимает всё лучше, чем сами взрослые.

******

Когда-то мир был плацдармом борьбы за место под солнцем между двумя разумными видами. Но люди уже давно проиграли и превратились из полноценного противника в кормовую базу.

Размышляя так, Руин криво усмехнулся, быстрым движением провёл по густым тёмным волосам. Он не раз задавался вопросом: «Почему?», пытаясь понять причины статус кво. Борьба изначально шла в неравных условиях. Вампиров меньше, но они обладают магией и сверхспособностями. Причём чем дольше живут, тем сильнее становятся. Людей — значительно больше, но человек слабее вампира. Один на один — слабее. Причём, не только физически, но и ментально. А что, если объединить всё человечество против общего врага? Может, в этом и состоит замысел Бога, который допускает существование гематоморфов?

Руин не любил это слово. Оно было слишком научным, а афганец слишком хорошо знал, что существование вампиров не укладывается в рамки науки. По крайней мере, на современном этапе её развития.

«Но почему мы должны постоянно прятаться в подполье вместо того, чтобы вывести противника в прицел широких народных масс?» — думал он, пробираясь между утёсов и периодически оглядываясь. Руин ни раз дискутировал на эту тему с Серовым, но все его аргументы казались несущественными.

В глазах молодого охотника плясал огонёк безрассудного азарта. Афганец был взбудоражен и зол, от чего в голову лезли упаднические мысли и нигилистические настроения.

Добравшись до входа на базу, он быстро прошёл систему автоматического контроля, стремительно преодолел пустой зал собраний, коротко кивнул сидящему у большого монитора кудрявому широкоплечему юноше.

— Шеф у себя? — спросил он, не сбавляя темпа шага.

— В лаборатории. А что случилось-то?

Руин не ответил, ускорив шаг. Он гоночным болидом пронёсся по знакомым тоннелям базы и свернул в один из боковых проходов.

— Олег! Она сбежала! — Чуть не сорвав дверь с петель, охотник влетел в небольшую, но хорошо оборудованную лабораторию. — Я же говорил, надо её сюда везти вместе с Егором!

Сидящий за столом мужчина в белом халате, сосредоточенно рассматривающий что-то в микроскоп, поднял голову, нехотя отрываясь от своего занятия.

— Сбежала, ну прекрасно, пусть идёт, — устало взглянув на Руина, Олег Серов поднялся из-за стола, разминая затекшие руки. — У нас не тюрьма. Мы предложили защиту. Нет, значит нет. Её выбор.

— Вот так вот просто?! — Молодой человек чуть не задохнулся от возмущения. — А разве не ты недавно вещал всем нам, что её нельзя отпускать? Разве не ты убеждал нас в её важности для этих тварей?

С непоколебимостью удава, который обвивается кольцами на шее жертвы, глава Липецкого филиала ВУЗЧ начал стаскивать с пальцев нейлоновые перчатки.

— Во-первых, о её важности мы узнали только от тебя, а ты вполне мог неправильно что-то понять и ошибиться. Во-вторых, даже если ты не ошибся, и они действительно делают почему-то ставку на Марину, то это ещё не значит, что мы должны держать её возле себя всю жизнь.

— Но… мы не знаем, к каким это последствиям может привести! — выпалил Руин. — Даже если я где-то ошибся. Не надо быть великим стратегом, чтобы понять: если они возьмут её сейчас, у них появляется ещё один рычаг давления на этого… Алексея. Они могут её обратить, они могут её держать в заложниках, сделать её донором, в конце концов…

Серов небрежно отправил в мусорную корзину стянутые с пальцев хирургические перчатки и, словно размышлял во время тирады афганца о чём-то своём, задумчиво спросил:

— Считаешь, теперь она расскажет им о нас?

— А тебя только это волнует? — взвился Руин.

— Нет, не только, — холодно ответил Олег, и в его голосе проступили стальные нотки. — Но я просто не могу допустить, чтобы свора кровососов ворвалась сюда и уничтожила все результаты нашей работы за последние пять лет!

— Понятно. Значит, вот что для тебя важно! Результаты работы. А на людей тебе срать с большой колокольни, да?

— Нет. И ты это прекрасно знаешь! Да всё это, — он обвёл руками пространство лаборатории, — я делаю ради людей! Ты разве не понимаешь?! И если мы потеряем образцы сейчас, то придётся всё начинать заново. А ведь мы как никогда близки к получению резистентных показателей. Это будет прорыв! Мы наконец-то сможем получить совершенное оружие против этих тварей. Мы больше не будем прятаться и закрывать глаза на их беззакония.

Глядя на то, как шеф постепенно распаляется и слушая его пламенные речи, Руин почувствовал, как собственная ярость его угасает. Он вдруг ощутил острое чувство вины и опустил голову.

— Ты прав, — наконец произёс он. — Но… я болею за наше дело и рискую немало…

— Я знаю, Руин. И очень ценю тебя.

Олег снял белый халат и, повесив его на крючок у двери, кивнул афганцу на дверь:

— Пойдём в кабинет.

Они вышли из лаборатории и, поднявшись чуть выше по тоннелю, зашли в комнату с массивным письменным столом, парой кресел и примостившейся у стены тахтой.

Олег сел за стол и кивнул Руину на свободное кресло, с наслаждением закуривая.

— «Хвост» точно не привёл? Проверил? Всё чисто? — запоздало спросил он у афганца, который тоже закурил, выпуская клубы дыма в угол — туда, где располагалась мощная вытяжка.

— Обижаешь…

Серов кивнул, помолчав, хлопнул по столу, буравя молодого охотника пристальным тяжёлым взглядом.

— Только не говори, что ты Егора там одного оставил, — спохватился он, в очередной раз затягиваясь.

Руин виновато опустил глаза.

— Почему не дождался смены? — глаза Серова нехорошо блеснули.

— Так я ж… хотел как лучше… Чего ему сделается-то? Он ещё пару недель в отключке проваляться должен. А Виталик и Борис уже на подходе были, да они наверное уже у него. Если б что не так, отзвонились бы.

Олег неодобрительно качнул головой.

— Выговор. С занесением в личное. Оставил объект наблюдения.

Руин вздохнул, но, признавая справедливость наказания, согласно кивнул.

— Шеф, тут такое дело, — начал он с несвойственной для себя робостью.

Серов насторожился.

— Что ещё?

— Вчера ночью… произошло кое-что… Мы не знаем подробностей, но есть все основания предполагать, что…

— Ну не тяни кота за хвост, что там стряслось?

— Есть все основания думать, что… Алексей Ермолов вчера ночью встречался с… твоей дочерью.

Руин внутренне сжался, со страхом глядя, как округляются глаза главы ВУЗЧ.

— Что?! И ты только сейчас об этом говоришь?! — Серов моментально затушил окурок о край стеклянной пепельницы и поднялся, угрожающе нависая над подчиненным.

— Мы должны были уточнить данные, — начал оправдываться Руин. — Уличные камеры пробили, но не были уверены, что это она, там темно было, на улице, и потом, пока прогнали по базе данных, это всё время. А в квартире камеры уже два дня не работают, надо снова идти и ставить, а это, сам понимаешь, может быть самоубийственным.

— Да вся наша работа самоубийственна, ты только понял это?! — рявкнул Серов. — Кто дежурил вчера? Где отчёт по регламенту?