Сигнал тревоги прозвучал, но тут же затих. По камерам внутреннего наблюдения Хомский видел, что экипаж понял все правильно и теперь готовился, забираясь в легкие скафандры и пристегиваясь к разложенным в боевой конфигурации кроватям. Доктор остался в медотсеке, там он забрался внутрь трубы автомедика и зафиксировался мягкими хирургическими захватами. Десант тоже разбежался по каютам, пристегнув бесполезных сейчас навигаторов. Только в одной каюте кровать оставалась пустой. Хомский еще раз перепроверил все и обнаружил пропажу: молодой рядовой забрался в амортизатор к связистке и теперь без особого успеха пытался защелкнуть ремни. Оба они имели организмы вполне компактные, и у рядового могло получиться. В любом случае, сержант не собирался рисковать своими людьми ради дурака. Вместо этого он еще раз пробежался по управлению огнем, проверяя, все ли готово к бою.

Воевать не хотелось очень. Это были свои, аретеи, такие же готовые умереть за свою родину бойцы, как и он. Можно было еще выйти из положения без стрельбы. Просто изменить траекторию, сбросить скорость прыгнуть прочь из системы. Басов должен это понимать. Так почему же он продолжает гнать прямо под удар? Хомский сунулся было к управлению, сознание отскочило, наткнувшись на упругую стену. Тогда он снова подключился к передатчику и закричал:

– Это сержант десанта ВКС Арете Хомский, номер 38737н329, прошу, ответьте. Я на фрегате чужих, он под моим управлением, следуем с мирными целями. Прошу не стрелять!

Ответом была все та же тишина. Тогда он обратился к Басову:

«Они готовы к бою. Нас сметут, ты зачем туда лезешь?!»

«Спокойно, боец, нужно кое-что проверить».

И фрегат продолжил ускоряться навстречу все увеличивающемуся серпу планеты.

***

По фрегату открыли огонь, едва он вошел в зону поражения орбитальных платформ. Снаряды рельсовых пушек светились на радаре как искры, но их траектории были слишком предсказуемыми. Хомский не мог заставить себя стрелять, хоть его орудия были в полной боевой готовности. Первое, чему тебя учат на Арете – никогда не стрелять по своим. Вместо этого он с напряжением следил, когда же появятся из-за изгиба планеты боевые корабли. Они не появлялись.

Фрегат подобрался так близко, что залпы из рельсотронов становились по-настоящему опасными. К тому же платформы перешли на торпеды, и теперь приходилось иметь дело с постоянно маневрирующими непредсказуемыми снарядами. Точечные орудия все еще снимали их на подлете, но взрывы раздавались все ближе, и вскоре корабль уже с трудом обходил расширяющиеся пятна остывающей плазмы.

Басов продолжал рваться вперед, защитное поле гудело, все с большим усилием поглощая и отводя излучение и обломки. Платформы теперь можно было рассмотреть невооруженным глазом, темные точки на красном диске планеты. Расстояние между ними и фрегатом с каждой секундой становилось все меньше, и снаряды уже начали перегружать щиты. В десяти тысячах километров от поверхности капитан вдруг резко бросил фрегат в опасный маневр, подставляя борт под удар, но относительные скорости были уже слишком высоки, и снаряды не успевали навестись на цель. Басов повел корабль в опасном сближении с поверхностью планеты. Они зацепили атмосферу, отскочили от нее как голыш от поверхности воды и понеслись дальше, сбивая идущие следом торпеды противника из кормовых точечных пушек.

Пролетев над дневной стороной, корабль снова откорректировал траекторию и Басов добавил скорости еще. По ним больше не стреляли, а планета за кормой медленно уменьшалась. Одновременно с этим реактор начал нагнетать энергию в прыжковый двигатель.

«Что это было, старик?» – не выдержал Хомский. Его с запозданием начало потряхивать, сержант чувствовал, как его тело в коконе мелко дрожит от неизрасходованного адреналина и не случившейся схватки.

«Ты что-нибудь заметил? – спросил Басов вместо ответа. – Все было как обычно?»

Этот вопрос заставил Хомского задуматься. С одной стороны, артиллерия гарнизона действовала ровно так, как должна была при введении военного положения. Фрегат не транслировал сигнал «свой-чужой», выглядел в точности как корабли противника, а заставить выдать свои имя и данные можно и десантника Арете, если постараться очень хорошо. Но почему на перехват не вышел крейсер? Где разведчики? И почему огонь оказался настолько слабым?

«Здесь никого нет, станция в автономном режиме», – после короткой паузы ответил Хомский.

Не оказалось и кораблей, стерегущих систему. Впрочем, обломков и мусора на орбите тоже не было, так что, скорее всего, обошлось без сражения. Но куда же тогда пропали защитники?

«Скорее всего, ушли к внутренним планетам, – сказал Басов, когда сержант озвучил ему свои мысли. – Возможно, бой случился именно там. Возле базы я заметил вот это».

Он бросил Хомскому короткий видеоролик из десятка кадров, на котором были видны размытые в максимальном увеличении длинные серые цилиндры, замершие вертикально на посадочной площадке у самой базы. Фрегаты чужаков!

«Но если там враг, почему нас атаковали только силами базы?» – удивился Хомский, продолжая прокручивать запись.

«Могу только догадываться, боец, – ответил Басов, – но не сейчас, давай сначала выберемся отсюда».

Это было неправильно, они не могли вот так бросить оказавшийся в опасности мир, тем более, мир Арете! Хомский снова потянулся к управлению, на этот раз капитан не отшвырнул его, только отстранил.

«Нет, мы не полетим туда, у нас другие задачи».

«Это какие же?» – нервно уточнил Хомский.

«Понять, что происходит. К тому же, тот виртуал из будущего что-то говорил про задание».

Меняя направление и скорость, чтобы запутать возможного наблюдателя, Басов увел фрегат далеко на окраину системы и только после этого велел навигаторам проложить новый маршрут. На этот раз прыжок должен был вывести их к одной из звездных систем Земной Федерации. басов выбрался из кокона и прошелся по рубке, разминая затекшее тело. Хомский выбрался из своего ложемента, выглядел он неважно, лицо побледнело, а покрытая коротким ежиком отросших волос голова блестела от пота. На пороге появился Дворжак, занявший собой почти весь проем. По его напряженной позе капитан понял, что экипаж смотрел трансляцию боя. За спиной рядового маячили остальные десантники.

– Сержант, что там было? – спросил Дворжак. – По нам стреляли, потому что мы на вражеском корабле?

– Не уверен, – ответил Хомский, потирая затылок тяжелой ладонью и крутя головой. – Я посылал им запросы, но наших там точно не было.

Он подошел к пульту и, согнав с места одного из навигаторов, занял его место. На экране появилось короткое видео, записанное Басовым с внешних камер. Запустив улучшение картинки, он увеличил ее еще и подозвал остальных.

– Вот, там уже вражеские корабли. И ни следа от наших, в эфире тишина и никаких следов, что кто-то с кем-то сражался.

– Ну так наверное, у внутренних планет, – пожал плечами Дворжак, стоящий за его спиной Богданов уточнил:

– Надо туда слетать и проверить!

– Мы не полетим, – вмешался в разговор Басов. Китель он надевать не стал, потому что вскоре предстояло выходить на прыжок. Он встал, оперев руки с закатанными до локтя рукавами в объемные бока и смотрел в экран, на котором замерли вражеские корабли. – Систему мы уже потеряли. Нужно двигаться дальше.

Десантники зашумели, но сержант вскинул руку, заставляя их замолчать, вместо этого сам обратился к Басову:

– Нам нужно слетать и проверить! Может, сумеем чем-то помочь!

– Не сумеем, – капитан помотал головой, – там наверняка уже никого живого не осталось.

– Но пушки гарнизона по нам стреляли! Может быть, там…

– Корабли чужаков на посадочной площадке, – напомнил Басов, и Хомский потемнел лицом.

– Но если враг уже на базе, почему начали стрелять по нам? У нас ведь точно такой же корабль! – Хомский посмотрел на капитана.