Но тут забили тревогу ученые. Все эти годы изучение феномена призрачных кораблей не прекращалось, пусть ничего нового узнать так и не удалось. В один из дней на исходе восемнадцатого года одна из гравитационных обсерваторий вдруг получила странный сигнал. На орбите Ратапана, планеты, первой столкнувшейся с феноменом, на расстоянии в четыреста тысяч километров от нее, появилась гравитационная аномалия, схожая с теми, что предшествовали проявлению исчезнувших кораблей. Исключением было, что никаких видимых признаков замечено не было. Все попытки вычислить массу гипотетического объекта провалились, как и расчеты его проявления.

Началась паника, подогреваемая СМИ. Население трех планет, которые вот-вот должны были оказаться под ударом, покидало свои системы, спешно восстанавливались орбитальные форты, боевые корабли аретеев и землян прибывали с системы, а на верфях закладывались новые. Что бы ни должно было произойти после возвращения призрачного флота, они хотели быть готовыми ко всему.

Наступил двадцатый год. Призраки обрели массу и плотность, в любой момент готовые выйти из летаргии. Вокруг них образовалось пустое пространство, никто не мог сказать с уверенностью, как именно отреагируют экипажи, и жив ли там хоть кто-то. Ученые, правительства, военные, простые люди – все напряженно ждали, что же будет.

И вот, наконец, по кораблям призрачного флота прошла короткая цветная рябь, во все стороны разбежались волны в гравитационном, радио- и видимом диапазонах. Что-то неуловимо сдвинулось, и летаргический сон длиной в два десятка лет закончился.

Пол вздрогнул, и капитан Басов не удержался на ногах. Готовясь увидеть, как сгорает его противник, – нет, не противник, враг! – он вскочил из капитанского кресла, но опустился снова и теперь не торопился подниматься. По стенам и экранам, по креслам боевой смены прошла рябь, волны, на гребнях которых словно светились спектрально переливающиеся гребешки. Мостик вздрогнул снова, уже слабее, люди на своих местах непонимающе переглядывались, тянулись к мониторам, кто-то громко спросил, что же произошло.

Капитан схватился за грудь: сердце бешено колотилось, в груди застыла холодная глыба. Сжав зубы, Басов перетерпел короткий укол боли, несколько раз глубоко вдохнул и спросил в пространство:

– Что с дредноутом? Мы попали?

– Никак нет, товарищ капитан, – ответил со своего поста стрелок. – Неполадки в оружейных системах… Куда-то исчез заряд, рентгеновский лазер не готов к стрельбе… Торпедные аппараты – оффлайн… Рельсовая пушка – оффлайн… У нас ничего не работает, капитан!

В его голосе звучали такие паника и обреченность, что на стрелка оглядывались. Басов потер грудь, но под испуганными взглядами подчиненных отдернул руку, сел прямо и спросил, добавив голосу жесткости:

– Ситуация вокруг? Быстро!

– Множественные цели, до нескольких сотен. Половина распознаны как союзники, остальные… остальные – враг, капитан!

– Они стреляют? Мы по-прежнему в бою?

– Огня не наблюдаю, товарищ капитан! Маневров тоже, они просто стоят, – отозвался навигатор.

– Фиксирую оживленный радиообмен, капитан, – доложил связист. – Шифрованный, причем у обеих сторон. Что происходит, капитан?

Басов и сам бы хотел знать ответ на этот вопрос. Минуту назад он готовился погибнуть в бою, уничтожив вражеский дредноут, а если повезет – еще несколько аретейских кораблей. Сейчас же он в капитанском кресле почти без сил пытается не показать подчиненным, насколько ему плохо, линкор не готов к стрельбе, без двигателей, а снаружи…

Снаружи все изменилось. На самом большом экране, занимающем половину стены и часть потолка, сейчас открывался вид на планету. Это без сомнения был Ратапан, капитан Басов без труда узнал очертания материков, скрытых ажурными облаками. А вот то, что сейчас оказалось на его орбите, было незнакомо совершенно. Более того, этому всему просто неоткуда было взяться. Колоссальные конструкции, возведение которых занимало годы, а пересылка через подпространство требовала столько энергии, что они не окупались. Здесь же и сейчас они кружили над планетой, а на броне при внимательном рассмотрении можно было заметить следы от ударов микрометеоритов и космического мусора. На появление такого количества следов уходит не один год. Высоко, на расстоянии в полтора радиуса планеты зависла орбитальная верфь, от нее именно сейчас отходил свежий, сияющий как новая игрушка крейсер. Но и верфь выглядела по-другому, и не должна была работать уже много лет после удачной аретейской диверсии. Безумную картину завершали выстроившиеся боевыми рядами корабли, которые умная электроника линкора окрашивала согласно опознавательному сигналу «свой-чужой». Синий, красный, синий… непримиримые враги бок о бок против… Кого?

Капитан Басов схватился за голову. Ему показалось, что он сходит с ума, что все, происходящее вокруг – предсмертный бред человека, чей мозг прожарен рентгеновским лазером или галлюцинирующего от нехватки кислорода. Все это было слишком сложно, слишком внезапно для правды. Капитан не в первый раз сталкивался с неразрешимыми вопросами. Но сейчас он очень четко ощутил свое бессилие.

В себя капитана привел сигнал внутренней связи. На экране появился человек, Басов не сразу узнал в нем лейтенанта Гасанова, которого он отправил на перехват десантной группы врага. Тот коротко отдал честь и доложил:

– Товарищ капитан, мы на месте! Была небольшая задержка, но все уже в порядке. Слышу возню по ту сторону, они вскрыли средний слой, сейчас возьмутся за внутренний. Разрешите продолжить выполнение боевой задачи?

– Причина задержки? – каркнул Басов.

– Толчок, вероятно, из-за работы маневровых, – ответил лейтенант, вглядываясь в глаза капитана с полопавшимися сосудами, но от вопроса удержался. – Была секундная дезориентация, но теперь все в норме.

– Ты не в курсе происходящего, Ибрагим?

– Нет… Что-то случилось, товарищ капитан? Мы подбиты? – Лейтенант Гасанов встревоженно оглянулся на своих людей, замерших за границами кадра.

– Все сложно, Ибрагим… Выполняй задачу, но постарайся взять их живыми. Хоть кого-то. Тебе ясно?

– Кристально, капитан! – отчеканил лейтенант, но во взгляде его появилась подозрительность.

– Действуй, и – живыми, понял?

Когда лейтенант исчез с экрана, Басов вытащил мокрый насквозь платок, долго и тщательно вытирал лицо. И только уже складывая его обратно в карман, он вдруг понял, какая на мостике царит непроницаемая тишина. Они все смотрели на него. С непониманием, надеждой, страхом, испуганные лица торчали над спинками кресел, люди стояли в проходах между рабочими станциями, и все ждали, что он сумеет объяснить им, что же происходит.

– Я и сам не знаю… – устало ответил на незаданный вопрос Басов. – Но что-то плохое.

***

Средний слой корпуса почти поддался, оставалось прорезать совсем немного, когда свет фонарей вдруг моргнул и стал заметно слабее. По металлу под ногами прокатилась дрожь, и бойцы едва удержались на ногах. Сержант Хомский ощутил, как подкашиваются ноги в слабом, в общем-то, поле тяготения линкора: всего ноль три жэ. Неожиданно накатила слабость, в ушах раздался тонкий противный писк, а мощное, рассчитанное на сверхвысокие нагрузки сердце на мгновение сбилось с ритма. Данные нашлемного монитора зарябили, а когда вернулись к норме, он сначала не поверил их показаниям. Отметка заряда батарей оказалась в красной зоне и медленно ползла вниз. Хомский запустил диагностику, но его окликнули по внутрикомандной связи:

– Сержант, у меня какой-то глюк в системе, батарея почти в ноль!

– Эй, и у меня! Что за хрень?! – подхватил кто-то еще, и следом за ним заговорили остальные. Испуга в голосах не было, только раздраженное удивление.

– Тихо! – оборвал Хомский. – Всем провести проверку. Скорее всего, какие-то землянские шутки.

Он дождался, когда отряд доложит о том, что сержант и так уже знал, после чего приказал: