— Ты жив! — мои слезы капают на его лицо.

Повелитель тыльной стороной ладони стирает с моих щек мокрые дорожки, с трудом садится и притягивает меня к себе:

— Успокойся, хабиби, не плачь.

Я мотаю головой, не в состоянии выговорить ни слова, и начинаю смеяться.

— Госпожа Шувалова, как ваше самочувствие? — участливо интересуется один из докторов, заглянувших в палату после того, как услышал мой громкий слегка истеричный смех, — возможно, слабое успокоительное…

— Я чувствую себя великолепно! — перебиваю я его, улыбаясь, словно безумный шляпник.

И в самом деле, хватит уже рыдать, а то нос покраснеет, и глаза распухнут, превратившись в щелочки. И так еле привела лицо в норму после прошлого раза.

Фатих чуть хмурит брови, и до меня внезапно доходит, что он ни слова не понял из нашего с врачом разговора — русского языка он не знает. Каким образом я сама разговаривала с ним на арабском, а может, и вовсе каком-нибудь несуществующем на Земле языке, я понятия не имею. Впрочем, сейчас, когда я задумываюсь об этом, чужая речь кажется мне немного странной и непривычной. Я все еще помню значения большинства слов, но некоторые малоиспользуемые уже не смогу произнести. Наверное, если бы в игре я не брала уроки каллиграфии и литературы, то сейчас мне было бы куда сложнее общаться с повелителем.

Хорошо бы спросить у тех, кто создавал игру, что за язык они использовали в настройках, но задавать сейчас лишние вопросы разработчикам опасно — мы и так вызываем слишком много подозрений. Все же не каждый день они находят неучтенных, к тому же и тяжело раненых, посетителей в своей хорошо охраняемой организации. Надо бы поскорей уйти отсюда, пока они сами неудобных вопросов задавать не начали. Да и Фатиху нужно побыстрее объяснить все, и желательно, в спокойной и тихой обстановке, потому что потрясений для него и так слишком много за один день приключилось.

Ты любишь милую — исток блаженства своего,

Не превращай её в кумир, в святыню, в божество.

Приходишь на свиданье к ней — любви отдайся весь.

Но слишком часто не ходи — успеешь надоесть.

Не повторяй: «Люблю, люблю», восторги умеряй.

Свиданий новых не проси, не плачь, не умоляй.

Навязчив будешь — набежит нежданная беда:

Любимая ответит: «нет» взамен былого «да».

Омар ибн Аби Рабиа

Я помогаю Фатиху подняться и вылезти из капсулы. Тело его пока еще плохо слушается, ведь он практически умер, да и новые ткани еще не могут нормально функционировать. Но врачи сказали, что это пройдет через пару дней, и никакого специального лечения не требуется, поэтому мне разрешили сразу забрать его домой.

В регенерационной капсуле он был голым, так что сейчас я помогаю ему надеть легкий спортивный костюм и кроссовки. К счастью, Фатих привык к тому, что его облачают слуги, поэтому посторонние зрители в лице врачей, которые ждут по ту сторону прозрачной двери, его не смущают. Хорошо, что идти самостоятельно он в состоянии, но я на всякий случай поддерживаю его под руку, и в таком виде мы выходим из комнаты, которая послужила палатой. Все же это игровая компания, а не полноценный госпиталь, пусть тут есть и высокотехнологичное оборудование, и несколько докторов. Однако они предназначены для того, чтобы помогать выйти из полного погружения, а не лечить смертельно раненных людей. Нам с Фатихом очень повезло, что руководство не поскупилось и наняло сюда первоклассных специалистов, иначе восстановление не прошло бы так гладко.

Повелитель напрягается, как только видит в соседнем помещении ряд регенерационных капсул вдоль стены, лампы дневного освещения, автоматически открывающиеся двери в противоположной стороне комнаты… Все это выглядит слишком уж непривычно и чужеродно для того, кто жил в другом мире, по уровню развития находящемся где-то в средневековье, или даже раньше.

Я почти в панике, опасаясь его реакции, быстро выпаливаю:

— Это всего лишь механизмы, придуманные людьми. Постарайся ничему слишком сильно не удивляться. Это просто мой мир, повелитель.

Тот на мгновение прикрывает глаза, и его лицо медленно разглаживается:

— Я помню, что меня убили. Не знаю, каким чудом тебе удалось воскресить меня и перенести сюда, но я больше не повелитель. Теперь я просто Фатих.

Я почти с робостью вновь беру его за руку. Он не сердится на меня! Киваю и улыбаюсь:

— Но я все равно буду принадлежать тебе. Правда, я не такая добрая и послушная, какой хотела казаться…

— Я заметил.

Притворно надуваюсь:

— А я так старалась!

Фатих смеется, а потом слегка наклоняется и целует меня. Я чуть-чуть приподнимаюсь на цыпочки и с удовольствием отвечаю. Все отодвигается куда-то далеко-далеко, становится таким мелким и неважным. Это даже не столько поцелуй любовников, сколько способ убедиться, что мы оба действительно живы, что все происходящее — не мираж и не сон.

Через пару минут окружающий мир вдруг не напоминает о себе тихим нервным покашливанием. Я моргаю несколько раз и удивленно оборачиваюсь на звук. Оказывается, врачи до сих пор здесь, и теперь им немного неловко наблюдать за сценой нашего воссоединения. Хотя по идее, должны радоваться, что пациент, который совсем недавно, чуть не умер, так быстро идет на поправку.

Кстати, это напоминает мне, что надо бы их поблагодарить за их отличную работу, что я и делаю. Взамен я получаю несколько медицинских шуток и пачку распечаток с результатами анализов, перечнем витаминов, которые стоит попить для полного восстановления, и рекомендации по диете и упражнениям на ближайшую неделю. Через пять дней надо будет еще в больницу сходить, убедиться, что никаких негативных эффектов не осталось, и тогда можно официально считать Фатиха полностью здоровым.

А потом меня перехватывает уже знакомая менеджер и вручает небольшой чемоданчик, в который они упаковали драгоценности, которые были на повелителе. Конечно, мило с их стороны, но взгляд у женщины такой, будто она хочет нас обоих поскорее выгнать отсюда и забыть, как страшный сон. Похоже, настолько проблемных клиентов у нее ни разу не было. Но с профессиональной улыбкой она напоследок интересуется, удовлетворена ли я обслуживанием. Я горячо заверяю, что да, и что буду рекомендовать их своим знакомым, потому что настолько острых ощущений, как тут, я больше никогда в жизни не испытывала. Когда я говорю, что возможно, еще одно погружение у них закажу, у менеджера отчетливо дергается правый глаз, но она держится и любезно предлагает воспользоваться услугами их служебного автомобиля, чтобы добраться до дома.

У выхода из офиса «Второй реальности» нас уже дожидается выделенная машина, и по дороге к ней я успеваю рассказать повелителю, что это такие кареты, которые могут ехать без лошадей, но оказывается, что он и так уже догадался. Все же четыре колеса помогают провести аналогию, да и сквозь стекла видно, что внутри находятся кресла, на одном из которых уже сидит человек.

— Это хорошо, — улыбаюсь я. — А то у нас в историях про попаданцев из других миров они обычно принимают машины за чудовищ, проглотивших людей, и начинают рубить их мечом.

— В ваш необычный мир часто попадают чужеземцы? — уже ничему не удивляясь спрашивает повелитель.

— Раньше я думала, что все эти истории — всего лишь выдумка, но сейчас я на самом деле потрясена. Оказывается, что этот мир намного сложнее, чем я думала. И магия действительно существует.

Я недоверчиво посмотрела на собственные руки, поражаясь, как это мне удалось совершить все, что я сделала в полном погружении. Раньше я думала, что вокруг просто игра, поэтому особо не переживала ни из-за пробуждения внутренней энергии, ни даже из-за убийств, но вот сейчас меня накрыло осознанием. Я действительно убивала людей, самых настоящих, а не просто НПС, как в компьютерной игрушке. И даже вспомнить не могу толком, сколько их там было, память упорно отказывается воспроизводить события прошлого, показывает только отдельные разрозненные кадры.