Бегство кузины сильно удивило Эллу. Патову так и не удалось остаться с ней наедине, и, получив второй отказ, он пошел ва-банк и сделал предложение через ее отца. Клер тут же исчезла, и никто не знал, где ее искать.

Герцог дю Лей рвал и метал. Он покинул дворец на набережной, поселившись в большой квартире на Милионной, а Патов вынужден был снова давать сеансы гипноза, хоть и для более богатой публики. Элла предложила свои услуги, и ежедневно приходя к нему видела, как угасал его взгляд. Андрей Сергеевич лишился сна и покоя, он не находил себе места, и вот уже сама Элла проводила сеансы, а он только сидел рядом, иногда подсказывая ей, что нужно делать.

В один из дней Элла застала его за бокалом вина, и, полностью расклеившись, майор Патов поведал ей о своей любви, о своей ошибке, и о том, что готов ради Клер на любые подвиги. Только вот герцог дю Лей теперь не позволяет ему жениться на Клер. Репутация ее испорчена, никто не знает, где она, и женившись на подобной девушке, он потеряет вход в хорошие дома. Новой жертвой была выбрана племянница графа Летицкого, Зинаида, очень молодая и симпатичная. Зина строила ему глазки, но Патов и смотреть не хотел на нее. Его мучило чувство вины за сломанную жизнь Клер, он стал пить, и никак не мог заставить себя взять в оборот хорошенькую Зинаиду.

— Но почему же герцог может запретить вам что-то? — спросила Элла видя, что он готов отвечать на любые вопросы.

Патов поднял на нее глаза, полные слез.

— Он воспитал меня, как сына. Вытащил из трущоб, когда мать моя умерла, взял в свой дом.

— А ваш отец?

— Мой отец умер еще раньше. Герцог когда-то был его другом. И не бросил меня в беде. Я же не могу отплатить ему неблагодарностью, когда он попал в беду, и все его деньги сгорели в последнем бунте. Он потерял все! И остатки привез мне, чтобы я сделал хорошую партию. Что же мне остается?

Элла сжала губы. Ей не было его жалко. Она любила его любым, и ей было все равно, что скажет герцог, когда несчастный майор Патов женится на рыжей бесприданнице.

Кузьма Антонович не оставил Патова в покое. Немного окрепнув, он прислал ему вызов, иронично предложив стреляться ночью на кладбище, где был похоронен поэт. Свидетели Патову были не нужны, но к его чести, трусом он не был. Придя первый раз на встречу, он обнаружил, что Кузьма Северин лежит без сознания в канаве, второй же раз был такой туман, что ему мерещились призраки, голоса, и он совершенно не видел противника. Послав пулю на удачу, он вдруг отчетливо увидел Клер. Испугавшись, что место, время и погода сыграли с ним злую шутку, Андрей метнулся за кусты, но Клер не исчезла. Она бежала среди могил, и он последовал за нею. Он видел, как Клер бросилась к могиле Павла Анисимова, стала раскапывать землю, и решил на этот раз, что она сошла с ума. Но вот в ее руках оказался синий шарфик! Патов закрыл глаза, чувствуя всю абсурдность ситуации. Клара стояла с шарфом в руках, а он не смог удержаться, шагнул к ней, выставил вперед руки, и заставил ее снова принять его за Павла. Клер легко поддалась на провокацию, она не боялась его, и сопротивление ее не было долгим. Он снова мог целовать ее, как в церкви, только на этот раз не был готов отпустить. Вынужденный ухаживать за Зинаидой Летицкой, он не мог расстаться с Клер. Заслышав шаги, Патов выругался, и приказал Клер найти его квартиру. Он бежал, оставляя ее другому, но знал, что она сама придет к нему.

— Ну а дальнейшее было делом техники, — Элла смотрела на Патова с торжеством, — я встретилась с Эрнестом Михайловичем, и попросила его помощи. Да, я многое рассказала ему. И мы вместе придумали план. Поскольку ты, Клер, почти каждый день ночью шла на квартиру к моему возлюбленному супругу, то не было никаких сложностей ни проследить за тобой, ни подкупить слугу майора. И вот, мы тут. Я рада, что все закончилось. И что Андрей Сергеевич назвал меня своей женой.

Андрей Сергеевич все так же смотрел в окно, было даже не ясно, слушал ли он Эллу...

Пораженная этой историей Клер молчала. Она никак не могла осознать, что ею так грубо манипулировали, и что все, что ей довелось пережить, было просто плодом ее воображения.

— Ты сомневаешься? — Элла посмотрела на нее, — тогда вспомни, в чем был Пашенька на могиле, а потом в квартире.

Клер молчала.

— Он был в той одежде, в которой ты его помнила, — ответила за нее Элла, — Андрей вызывал образ из твоего мозга, и ты сама достраивала то, чего он не знал. Пашенька мертв, Клер. А вот мошенник жив. И даже очень неплохо женился.

Тут Патов обернулся к молодой жене.

— Ты еще большая мошенница, чем я, — сказал он хрипло.

Элла рассмеялась.

— Да, этого не отнять. Поэтому у нас с тобой большое будущее.

Клер медленно шла по ночному городу. Моросил дождь, весь вчерашний красивый снег превратился в хлипкую грязь, но Клер не замечала ее.

— Завтра я уеду в Тверь, — сказала она сопровождавшему ее Эрнесту, — я отправляюсь к маменьке с папенькой, собираю вещи и уезжаю в поместье. Больше мне тут делать нечего. Думаю, что после скандала они разрешат мне жить в том доме, где я прожила столько лет. Я поклянусь, что никогда не буду выезжать.

Эрнест молча смотрел на ее четкий профиль. Он все еще не мог успокоиться. Он знал, куда ночами ходит Клер, он сам следил за ней, но одно дело знать, а совсем другое — видеть все своими глазами. И картина Клер, с ее длинными черными волосами, разметавшимися по белым простыням, спящей в объятьях Патова, будет преследовать его в ночных кошмарах. Он с трудом сдерживал ревность, и даже сейчас злился на нее, хотя головой понимал, что она ни в чем не виновата. Элла подробно рассказала ему, как действует гипноз. Он верил ей. Но все это не отменяло того, что Клер спала в постели с Патовым, и что любила его, даже если это было внушено ей мошенническим образом.

Элла, видя его состояние, предложила ему свои услуги.

— Я могу сделать так, чтобы вы забыли эту сцену, — сказала она, отведя его в сторону, — я вижу, что вам плохо. Поверьте, я вас очень даже понимаю. И могу помочь.

Он отказался, и сейчас жалел об этом. Клер шла рядом, и он должен был поддержать ее, понимая, что именно она пострадала больше всех. Но вместо этого ему хотелось язвить и оскорблять ее, говорить вещи, которые он никогда не говорил ни одной женщине, даже Марике.

— Эрнест Михайлович, — Клер вдруг остановилась и посмотрела ему прямо в глаза, — я все понимаю. Я вижу, что вам не хочется идти рядом со мной. Позвольте мне поблагодарить вас за все..., — она сглотнула, но не опустила блестящих глаз, — вы сделали для меня больше, чем кто-либо в жизни. Я сегодня могу переночевать в монастыре. Отец Сильвестр мне не откажет. Прошу вас, уходите.

Ему до боли хотелось поцеловать ее. Поцеловать ее губы, которые были крепко сжаты, заставить ее трепетать в его объятьях, забывая Патова... Целовать, а потом ударить. Он не знал, сможет ли сдержаться, не пойдет ли на самом деле на насилие, если окажется с ней наедине.