Даже теперь, сидя на скамье у фонтана и ожидая Ланина, она прекрасно помнила этот свой крик. И холод, сковавший сердце, от которого она до сих пор не могла избавиться. Потом она долго болела, и почти год провела в своей деревне. Врачи прописали ей отдых, но мать постоянно устраивала приемы даже в их глуши, пытаясь заставить дочь как можно скорее прийти в себя. Дом полнился от соседей, а Клер боялась поднять глаза на любого человека мужского пола. Мать ее сердилась, считая, что она должна бы гордиться тем, что из-за нее произошло самоубийство, да еще так романтично. Но Клер не разделяла подобного мнения, тем более не видела здесь ничего романтичного. Даже окончательно оправившись, она постоянно боялась кого-нибудь обидеть, и достаточно быстро обрела ту женскую мудрость, которой редко обладают даже самые опытные дамы.

Где же Ланин? Она обернулась, готовая уже подать знак Валюше, но тут заметила его недалеко у себя за спиной. Заметила, и, вместо того, чтобы гордо отвернуться и сделать вид, что они незнакомы, улыбнулась и поманила его рукой. Ланин явно не знал, что ему следует дальше делать. Он стоял на дорожке среди опадающих листьев и смотрел на Клер. Но, увидев ее знак, приободрился, шагнул вперед.

Клер совершенно отчетливо вдруг поняла, что сделала что-то не так. Она еще не знала, что именно, но острое чувство опасности защемило ей сердце.

«Надеюсь, он не собирается стреляться прямо здесь и сейчас», — промелькнула у нее мысль.

— Как хорошо, что мы так вот случайно встретились! — проговорила она, вставая ему на встречу и протягивая руку.

Она видела, как вспыхнули его щеки. Слишком уж радостно. Поэтому Клер решила, что просто необходимо добавить в бочку меда кувшин дегтя. Такой большой кувшинчик.

— Вы и представить не можете, как я счастлив видеть вас! – Ланин сжал ее руку, — я так редко вижу вас, а наедине, так вообще впервые!

— Я хочу попросить прощения за то, что так невежливо обошлась с вами вчера, — она немного смущенно взглянула на него.

— О, нет никакой необходимости просить прощения, Клара Ивановна!

— Но все же я была не права, — она усмехнулась, — маменька во что бы то ни стало решила познакомить меня с великосветским львом, так что пришлось удирать. Правда, это все равно не помогло.

— Да, я видел, как вы беседовали с этим майором, за которым охотятся мои кузины.

— И ваши тоже? – засмеялась Клер, — представляю, как они злы на меня! Уж не меньше моей сестрицы Ольги!

— Что верно, то верно!

— Маменька всегда умеет воспользоваться отсутствием Кузьмы Антоновича! – ввернула Клер свой кувшинчик дегтя. По ее опыту, имя ее жениха действовало на воздыхателей, как холодный душ. Но на этот раз эффект был гораздо слабее, поэтому она решила добавить: — я как раз иду проведать его, да вот моя горничная куда-то запропастилась!

— Если пожелаете, я могу немного проводить вас, а Валя потом нагонит.

Клер вскинула брови, но не стала спрашивать, откуда он знает, как зовут ее горничную. Во-первых, она и так знала ответ, во-вторых, это был некорректный вопрос. Хотя со стороны Ланина тоже было некорректно иметь такие знания.

— Было бы совсем неплохо, — вместо этого проговорила она, — здесь рядом, но мне не хотелось бы затруднять вас.

— Что вы, Клара Ивановна! Для меня это такая честь!

Она прекрасно знала, что он ответит именно так, но не могла отказать себе в удовольствии.

Некоторое время они шли молча. Клер опиралась на его руку, и тайком рассматривала своего поклонника. Ему было лет двадцать, не больше. Светлые, почти белые волосы мягко спускались ему на плечи, а огромным голубым глазам, обрамленным длинными темными ресницами, позавидовала бы любая девушка. Клер мельком видела двух его кузин. Обе были так же светловолосы, но, видимо, вся красота в их семье досталась именно ему. Девушки не были некрасивы, но и только.

Прекрасно понимая, что теперь ей никуда не деться от Ланина, Клер прикидывала, как бы перевести его бурное чувство в подобие дружбы. Эта проблема занимала ее до самого дома Кузьмы Антоновича, и на обратном пути, когда она возвращалась домой в сопровождении Валюши.

— Теперь вам так просто не отделаться от него, — мудро заметила та.

Клер и сама это знала, но надеялась, что сумеет выкрутиться.

— Думаю, что если встречаться редко, но очень дружелюбно относиться к нему, то через месяц-другой он остынет, хотя бы немножко.

— И вы, Клара Ивановна, в это верите?

— Не очень, — честно призналась Клер. Но пока другого плана у меня нет. Возможно, такой метод, да еще и постоянные разговоры о Кузьме Антоновиче и сделают свое дело.

— Ага, если он не вызовет его на дуэль.

— Дуэли караются законом.

— И кому это мешало?

В вопросе Валюши был резон. Клер вздохнула, и поняла, что снова запутывается. А ведь еще был майор Патов. Чутье подсказывало Клер, что майор не намерен так просто от нее отступиться.

...

Клер, как всегда, была права. Вечером того же дня она услышала торжествующий крик матери, которой принесли приглашение на субботний обед, устраиваемый майором для узкого круга друзей. В приглашении стояли имена Ивана Семеновича и его дочери Клары Ивановны. Ни мадам Элен, ни Ольга там не значились, но победа от этого не становилась меньшей. И хотя до приема оставалось еще пять дней, Елена Витальевна с самого момента получения приглашения начала обрабатывать Ивана Семеновича, чтобы тот ради дочери согласился один вечер провести в приличной компании. Клер была очень благодарна Патову за то, что тот не додумался пригласить ее мать, так как в таком случае, жизни бы ей не было на этом вечере.

Вечера майора Патова славились тем, что приглашались туда самые разные люди, без соблюдения условностей. Приглашение приходило лично и не распространялось на семью. И если раньше он давал свои обеды в Москве, то теперь надолго перебрался в серый особняк на берегу Невы, но привычкам не изменил.

Клер, конечно же, была немного польщена приглашением. Она сама пошла к отцу и сообщила, что ее любопытство не позволит ей отказаться, и просила сопровождать ее. Только просьба Клер могла предотвратить назревающий скандал, и Ивану Семеновичу ничего больше не оставалось, как согласиться.

Подготовка к выезду Клер началась с самого того момента, как Иван Семенович дал слово Елене Витальевне. За два дня для Клер было сшито новое платье из голубого кружева, корсаж которого был расшит серебряным бисером. Нельзя было не признать, что платье было великолепно. К нему полагался легкий прозрачный шарф, голубой, как небо, и легкий, как облако, по выражению мадам Элен. В общем, Клер была экипирована по всем правилам искусства.