– Меня зовут Краула, я служу при вампирах. Знаешь, моя хозяйка тоже чувствует себя не на своем месте, будто их согнали по чьей-то прихоти. Она говорит, бояться нужно нетопыриху. Так что предупреди хозяйку, может, вам это поможет.

Мари кивнула и вышла в коридор. Но успела пройти всего пару шагов, как в воздухе раздался щелчок, и ее потянуло в темную нишу.

***

– Привет, красотка, – раздался прямо у нее над ухом знакомый бархатный голос. – Вот и дождался я твоего появления.

Мари дернулась в сторону, ведро выскочило из рук и покатилось по коридору, звеня и отбрасывая дребезжащее эхо. Рука, схватившая ее, сжала сильнее, а вторая легла на лицо, закрывая рот, а заодно и источник кислорода. В коридоре открылась дверь и тихий голос позвал:

– Мари, это ты? – Пара секунд тишины, звук подбираемого ведра, и дверь закрылась обратно.

Хватка стала чуть мягче, Мари мотнула головой и больно укусила за палец, который закрывал ей рот.

– Да что ты делаешь? – обиженным басом проголосил похититель и стал дуть на укушенный палец. – То хвост общипала, то укусила. В следующий раз ноги отдавишь?

Мари одернула платье и развернулась, выставив перед собой палку от швабры с намотанной на нее тряпкой.

– В следующий раз не стоит пугать меня.

– Ох, какие мы пугливые.

Голос стал насмешливым, а глаза Мари, привыкшие к темноте, разглядели темную фигуру горгуля, возвышающуюся над ней. Все-таки горгульи намного крупнее фениксов, мощнее и мохнатее. Даже в полутьме она могла разглядеть бугры мышц, перекатывающиеся на предплечьях, и шерсть, обиженно торчащую как у мохнатого ежика, когда его напугают.

– Зачем ты это сделал?

– Поговорить хотел.

– Говорить можно и не сидя в темном углу. Или у горгулий принято разговаривать в маленьких, замкнутых пространствах?

Кхиль удивленно посмотрел на девушку: вверх поехала левая бровь, а руки встали на талию, отчего горгуль стал будто еще выше и страшнее.

– А фениксы умеют разговаривать только стоял в чистом поле под палящим солнцем?

– Откуда ты знаешь, что я, – запнулась Мари, вспоминая, что сейчас она вовсе не невеста, а простая служанка.

– Фениксы слишком эгоистичны и самолюбивы, чтобы брать в прислугу, да еще на такое мероприятие, как отбор, простолюдинок.  Ты явно феникс, но более низшего рода. Хотя, куда еще ниже, я не знаю.

Мари фыркнула, развернулась и хотела уйти. Еще не хватало терпеть от рослого горгуля оскорбления своей семьи. Но уйти ей не удалось: швабра, будто ожила и потянула ее назад, а большие и теплые руки прижали к себе.

– Обиделась, что ли, огненная птичка? – Горгуль жадно вдохнул запах ее тела. – А я ведь ждал, когда ты со своей хозяйкой приедешь.

– Не стоило. Скоро мы уедем от вас.

– Такую добычу я не отпущу. И ты, и твоя хозяйка, мне еще нужны будут.

Мари вспыхнула и топнула ногой, попав по жесткому сапогу. Кхиль охнул, но не ослабил хватку.

– Решили, Ваше Высоко Преосвященство, поиграть сразу с двумя? Фениксы не созданы для ваших утех.

– Знаю, – будто с сожалением, процедил Кхиль, – твоя хозяйка нужна мне по другими причинам. Она должна сорвать отбор и стать моей женой.

У Мари перехватило дыхание. Такой наглости она не ожидала. Да и предложение было безумное, особенно из уст самого жениха. Хотя, оно было идеальным: Мари не нарушит наказ отца сорвать отбор, а Эми будет рада выйти замуж за горгуля. А сама Мари отправится быстрее домой, сядет под дерево с книгой, где никто не будет ее искать.

– Зачем тебе это?

– Хочу позлить матушку. Со своей манией женить меня она уже достала до печенок. Знаю, что для фениксов горгульи – не самая лучшая партия, но обещаю, что не обижу. Твоя хозяйка будет купаться в роскоши, меня мало видеть. А через пару месяцев дам развод с кучу денег за неудобства. Не это ли идеальный муж? Согласится твоя хозяйка?

Предложение было заманчивым для Эмилии, которая так и представляла себе замужество с горгулем. Пользоваться его деньгами, редко видеть и быть подальше от родителей.

– Вы сказали, что мы обе вам нужны.

– Мне нужно показать, что делать на отборе. Таскать с собой одну из невест будет подозрительно. А вот служанка не вызовет подозрений.

Мари чуть задумалась. Она не любила принимать решение второпях, всегда продумывая наперед все возможные последствия. Но сейчас времени не было, приходилось соглашаться, не представляя на что. Но, если сам Кхиль готов сделать все, что обречь себя на мучительное замужество с фениксом, Мари не могла помешать такому самоубийственному порыву.

– Как только вы поженитесь, я буду свободна?

– В смысле? – Кхиль не ожидал такого вопроса. – Ты не останешься со своей хозяйкой?

– У вас полно слуг, думаю, они позаботятся об Эмилии.

– Думаешь, я отпущу такую хорошенькую птичку? Нет, дорогуша, мы с тобой еще поиграем!

– Как-нибудь в другой раз!

Но Кхиль и не собирался ослаблять хватку, крепко поймав ее в свою ловушку. Да еще потянул за чепец, который постоянно съезжал на лоб и сдернул его с головы. Мари айкнула, но тут же ощутила тяжелое дыхание на своей щеке и шершавые губы, ищущие поцелуй. В прошлый раз сама попалась в ловушку, расставленную умным горгулем. Не зря его считают хорошим военным стратегом: фраза про удар по ноге была сказана специально, чтобы Мари ударила по самому защищенному месту. Но теперь она была начеку и со всего размаха ударила по коленке. Не ожидавший такого подвоха Кхиль, охнул и отступил. Мари успела выскочить в коридор, не забыв прихватить швабру и натянув на голову съехавший чепец.

– Стой! – громогласный голос раздался за ее спиной, заставляя врасти в пол.

Она застыла, не оборачиваясь, но ничего не происходило. Медленно повернула голову и увидела, как Кхиль идет по направлению к комнате служанок невест, открывает дверь и рычит, замершим от страха девушкам:

– Ведро!

Получив нужное, он вернулся к ней, выхватил из рук швабру и пошел вперед.

– Помогу донести, – пробурчал он. – И вообще, зачем тебе все это нужно?

– Комнату вымыть, там жутко пыльно и темно.

Кхиль остановился, заставив Мари резко замереть, чуть не врезавшись в него.

– Матушка будет в дикой ярости, – произнес он и, не поворачиваясь, пошел дальше. – И как ты собралась мыть пол с такой раной? Патруль сказал, что у тебя в ноге была стрела.

Он остановился и Мари все-таки влетела ему в спину. Повернувшись, он потянулся к ее юбке, но Мари проворно отпрыгнула в сторону.

– У фениксов есть живительные слезы, хозяйка все вылечила.

– Удобно, – пожал плечами Кхиль и пошел дальше.

У самой комнаты Мари всполошилась. Если сейчас он откроет дверь и увидит там Эмилию, то сразу поймет, что там ее полная копия, и дурить будет не он матушку, а обе они дурят его. И тогда сбудется только навет отца о срыве отбора. Только вот вытолкают их с позором, а отношения на Приграничье будут намного хуже. Нужно было что-то делать, Мари заметалась и в тот момент, когда Кхиль открывал дверь, подставила подножку. Запутавшись в ногах, горгуль ввалился в комнату, громыхая ведром и ломая швабру.

Эмилии в комнате не было, зато поющий голос раздавался из ванной. Она вышла на шум, а Кхиль в это время поднимался на ноги, ворча и злобно поглядывая на Мари. Но, повернувшись в сторону Эмилии, он так и застыл, с ведром в одной руке и сломанной палкой в другой.

Тут было от чего замереть. Эмилия была закутана в балахон, на ее лице была намазана маска, под глазами красовались длинные полосы от сажи, а волосы были завязаны в длинный хвост, покрашенный в ярко-красный цвет. Кхиль застыл, раскрыв рот, а Мари судорожно показывала жестами Эмилии, чтобы она уходила обратно. Но сестра поняла это по-своему.

– Это что за наглость? – воззрилась она на растерявшегося Кхиля. – Слуги-мужчины смеют заходить в комнату к невестам?! Что за беспардонное поведение! А, ну-ка, мужчина, выметайтесь отсюда! Уберетесь здесь, когда я буду на ужине. Кстати, когда будет ужин?