– Поверь, если первым конкурсом будут полеты, позор высшей степени я тебе обещаю.

– Ладно. – Эмилия поправила сестре платье, проверила надежность завязанных тесемок на чепце и утвердительно кивнула. – Можешь идти. Только не позже полуночи!

Мари недовольно фыркнула. Мало ей было наставлений родителей, теперь сестра следит за ее поведением.

– Конечно не позже. Я помню, что у нас фееричное появление Эмилии Рунн перед женихом и свекровью.

– Как жаль, что я этого не увижу! – Всплеснула руками Эмилия. – Так хочется посмотреть на вытянутое лицо Кхиля и разъяренное его матери!

Мари поежилась. Хоть, план по возвращению домой и был придуман, злить Верховную ей совсем не хотелось.  Еще она прекрасно помнила, что не стоит связываться с нетопырихой. И, хоть она в глаза ее не видела, прекрасно знала нравы ночной расы крылатых: жесткие, злопамятные и жутко уродливые. Даже уродливее горгулий.

Она открыла дверь и осторожно высунулась в коридор. Там благоговела вечерняя тишина, когда все крылатые предпочитают только просыпаться, сладко потягиваясь в кроватках, вытягивают затекшие от окаменения лапы горгульи и возлежат в постелях в ожидании, когда дневной свет полностью исчезнет, дав свободу ночным полетам.

Самое время совершить безрассудный поступок.

За соседней дверью не было слышно ни шороха: то ли Кхиль уже ушел, то ли притаился, ожидая, когда она выйдет. Быть пойманной в лапы хвостатого горгуля ей не хотелось.

Или хотелось?

Мари отмела дурные мысли о теплом дыхании и мощных лапах, держащих ее за талию, и выскользнула в коридор. Деревянные туфли, которые она считала плюсом в ее полуночном гардеробе, отозвались гулким эхом под сводами старого собора. Мари замерла, закрыв глаза. Это помогало в детстве: я не вижу опасность, значит, опасность не видит меня. Но не на сей раз.

Теплые, мохнатые лапы, о которых она запретила себе думать, снова обвили ее талию и подняли в воздух, вытряхивая из неудобных туфель. В какой-то степени Мари была благодарна, что ее избавили от мучительных колодок. Но только на секунду, тут же вспомнив, что приличным девушкам не подобает висеть в воздухе в лапах какого-то мужчины. Набрав в грудь побольше воздуха, она хотела отчаянно возмутиться, но вторая мохнатая лапа зажала ей рот.

– Если не хочешь, чтобы я так и держал тебя, помолчи, пожалуйста.

Тут же она снова ощутила пол под ногами. Пол был каменный и холодный, о чем она тут же вознамерилась сказать, но опять-таки не успела. Перед ее лицом возникло лицо Кхиля. Гроза мкрутов, брат воинов и маменькин сынок еле слышно зарычал. Мари вернула на место едва открывшийся рот.

– Молодец. А теперь иди за мной.

Мари шла следом, то открывая рот, чтобы задать появляющийся в ее голове новый вопрос, то закрывая, вспоминая предупреждение Кхиля. Помня о том, что он должен показать ей первое испытание, она никак не могла понять, зачем он ведет ее в хозяйское крыло, а не на улицу, где и должны проходить испытания. Но Кхиль остановился около одной из дверей, выпустил из лапы острый коготь и принялся ковыряться в двери.

– Что ты делаешь?

Говорить Мари старалась еле слышно, боясь спугнуть неизвестную ей опасность, оглядывалась по сторонам, ища тех, кого нужно бояться. Но собор был пуст, даже приготовлений к ужину, которые активно шли в главном зале собора, было не слышно.

Замок щелкнул, Кхиль повернул ручку и втащил Мари за собой. Закрыв дверь, он выдохнул и позволил произнести вслух:

– Не думал, что будет так просто.

Мари осмотрелась. Они были в рабочем кабинете, где по стенам стояли стеллажи с книгами, а в центре был большой деревянный стол. Его отлакированная столешница сверкала в проблеске лунного света, пробивающегося через закрытые тяжелые портьеры. На подоконнике, высовывая один нос, стоял бюст Таморы.

– Мы в кабинете самой Верховной? Ты решил меня подставить? Обещал же показать, как проходить первый тур.

– А что, твоя хозяйка так легко согласилась?

Казалось, Кхиль не замечает ее присутствия, просто игнорирует, делая то, зачем пришел. Он направился к столу, встал на колени и стал пытаться открыть ящик стола. Любопытство, свойственное всем фениксам, в особенности, женского пола, стало выше праведного гнева, и Мари подошла ближе.

– Ты делаешь меня соучастницей взлома.

– Это плохо? – Кхиль даже головы не поднял, продолжая ковыряться в замке.

– Отягчающее обстоятельство – действие в сговоре в составе нескольких лиц.

– Твое лицо не считается, – буркнул он, – его из-за чепца совсем не видно.

Он все-таки отвлекся от ящика и посмотрел на нее.

– У всех фениксов такая проблема с выбором одежды?

– А все горгульи не могут элементарный замок открыть?

Мари потеснила Кхиля, достала пишущее перо и осторожно запустила его в замочную скважину. Кхиль с интересом наблюдал, как она проворачивает его, а из ящика раздается слабое скрежетание проворачивающегося замка.

– Интересное умение для служанки. Ты часто лазаешь по запертым шкафам хозяев?

Мари предпочла не отвечать. Незачем горгулю знать, что все запертые замки в их доме прятали не секреты, а сладости от двух сестер, которые не могли сдержаться и ели конфеты до полного покрытия аллергической сыпью. Но вряд ли это могло остановить двух девчонок.

Замок щелкнул последний раз, и Кхиль потянулся к ручке, но Мари не дала открыть ящик.

– И что же ищет взрослый, уважаемый военный в столе у своей матери?

– То, что нужно тебе и твоей хозяйке – ключ к прохождению первого и единственного этапа.

Он дернул и открыл ящик, достал оттуда толстую книгу, набитую листами, и положил на стол.

– Единственного?

Кхиль не ответил, быстро перебирая бумаги. А Мари медлила, потому что в ящике были и другие папки, а на самой верхней красовалась фотография Эмилии, перечеркнутая красным крестом. Мари достала папку и открыла. Сразу же лежала вырванная страница из каталога невест, а за ней шла полная подноготная ее жизни: состояние рода, имена родителей и сестры. Мари быстро закрыла папку в надежде, что до этого Кхиль не доберется. От резкого хлопка что-то вылетело из папки и плавно опустилось на пол. Нагнувшись, Мари подняла красное оперение, точно такое, как было у стрелы, ранившей Эмилию.

– Темный Демон! – выругался Кхиль, держа в руках лист, исписанный мелким шрифтом. Мари быстро сунула папку и оперенье в ящик. – Зачем писать то, что можно нарисовать?

Мари перегнулась через его плечо, заглядывая в написанное.

– А что это за проклятье любви и счастья? – спросила она, пробежав глазами написанное.

Кхиль положил бумагу на стол и с подозрением посмотрел на нее.

– Ты можешь это прочитать?

Мари показалось, что сейчас она как никогда была близка к провалу. Какого Светлейшего она не сдержалась?! Откуда простой служанке знать алфавит и уметь читать? Особенно на горгульем?! Но отступать было поздно, оставалось только нападать.

– Будто ты не можешь! – фыркнула она многозначительно.

Кхиль продолжал смотреть на нее.

– Погоди, ты не умеешь читать?

Было стыдно.

В то время, когда Кхиль воевал на границе, защищая от мкрутов свои территории, он не сильно заботился о своем образовании. Враги не просили выписать им помилование, девицы в барах не просили автограф, а боевым товарищам было абсолютно начхать на его грамотность, лишь бы с оружием умел обращаться. Тамора в свое время сделала все, чтобы обеспечить сына образованием, наняла кучу учителей и лекторов, которые днями и ночами мучились с ним. Только вот проверять успехи сына она не спешила: у первой за всю историю Верховной-женщины, было слишком много хлопот. А учителя, которые боялись гнева Таморы,  с удовольствием соглашались показывать отличные табели образования. И им хорошо, и у Кхиля было больше времени для игр.

И вот теперь он стоял посреди кабинета матери и чувствовал, что краснеет.

– Ну… эээ…времени нет, ты можешь прочитать, что там с проклятьем?