– Мы будем жить вместе! – выпалила Мари чуть более резко, чем хотела. И тут же стушевалась: не хватало сказать еще какую-нибудь глупость самому жениху.

– Это я понял, – хмыкнул Кхиль. – Маман приготовила для невест одноместные комнаты, но я вас поселю в гостевой комнате, рядом со своей.

Мари вспыхнула, но постаралась совладать с собой.

– Быть вредной, занозой и невыносимой, – как мантру повторяла она себе под нос.

– Это неприемлемо! – выдала со всей эмоциональностью, на которую была способна. – Жить в соседней комнате с мужчиной!

Казалось, такая эмоциональность смутила Кхиля, он обернулся и посмотрел на девушку.

– Если не будете ходить ко мне по ночам, ничего неприемлемого не случится. Хотя, если горячий феникс заглянет на пару часов…

– Мы запрем двери! – Эми дернула сестру за рукав.

– Разумно со стороны крестьянской девушки, – Кхиль взглянул на нее серьезным взглядом, а потом быстро подмигнул. – Но, если что, дверь между нашими комнатами на задвижку закрывать не буду.

– Мы… подопрем чем-нибудь, – не сдавалась Мари.

– Тогда вам будет сложно приходить в гости.

Мари показалось, что она сейчас взорвется от возмущения. Одно дело, когда фривольности позволяли себе крестьяне и торговцы. От них особого этикета ждать не приходилось. Но с ними хотя бы было понятно, что делать: нравоучительный тон или резкий окрик останавливал наглецов. А вот что делать с сыном самой Верховной, которому и не нагрубишь, и пощечину не дашь. Хотя, такой опыт у нее уже был.

Мари замотала головой, прогоняя мысли о той ночи. Больше она не позволит чувствам перекрыть свой разум. Из любой ситуации можно найти выход словами.

– Не думаю, чтобы ваша мама была довольна тем, что вы поселите нас так близко. Это дает неравные шансы для других претенденток.

Кхиль подхватил сумку и стал подниматься по витьеватой лестнице, ведущей в левое крыло собора, уводя от основных залов. Судя по девичьему гомону, раздававшемуся справа, поселить их собирались в противоположное крыло от других невест. Легкая тревога закралась в душу к Мари. Нехорошо это, неправильно, не подобает приличным девушкам быть так близко к мужчине. Что скажут другие?

– Мой отбор, мои правила, – коротко ответил Кхиль и распахнул дверь небольшой комнатки.

Когда Мари заглянула, она увидела совсем не то, что планировала от комнаты по соседству с хозяином собора. Темное помещение, наглухо задвинутые шторы, две кровати, расположенные друг напротив друга, один стол, один стул.

– Это комната для прислуги?

Эмилия перегнулась через плечо сестры и многозначительно фыркнула:

– Больше похоже на кладовку для старых швабр.

– Вот две здесь и будут жить.

Кхиль подтолкнул девушек внутрь, закинул сумку на середину комнаты и закрыл дверь.

Обе девушки обернулись на резкий звук и так и переглянулись.

– Я что-то не поняла, – Эмилия села на кровать, – нам оказали честь или унизили?

Мари прошла по комнате, проводя пальцем по столу и подоконнику.

– Скорее, указали на наше место. Все еще хочешь замуж за него?

Эмилия ответила не сразу, что вызвало улыбку у Мари. Вспыльчивая, как и все фениксы, Эми бросалась в омут, на ходу разбираясь с тем, во что влезла. Мари не останавливала сестру, это было бесполезно, но всегда задавала правильные вопросы, помогая самой разобраться. Вот и сейчас она только молчала, разглядывая место, куда попали.

Отодвинув тяжелые шторы, она выглянула в окно. Увидев там темные окна, которые не мыли, наверное, никогда в жизни, она повернула тугую ручку и открыла окно. Свежий воздух ворвался в помещение, с интересом поднимая в воздух тучу пыли. Сестры закашлялись, дождались, когда пыль осядет и только тогда смогли поговорить.

– Здесь нужна хорошая уборка, – резюмировала Эмилия. – В такой комнате только паукам размножаться.

Мари задумалась, оглядывая пыльную мебель и постельное белье, которое вряд ли кто-то когда-то менял.

– Нужно обратиться к Таморе, чтобы она позвала сюда горничных.

– Сначала нужно привести себя в порядок. – Эмилия подняла две ноги, показывая грязь и рану, которая, хоть и была перевязана патрульными, но все равно кровоточила.

– Ты права. Вымыться и найти врача, который займется твоей ногой.

– Мари, ты такая наивная. Мы в соборе у горгулий! Если к невестам такое отношение, то кто будет заниматься слугами!  А ты знаешь, я сама не смогу.

– Верно. – Кивнула Мари. – Фениксы не могут лечить самих себя.

Она посмотрела на свои руки, которые до противного выглядели как человеческие. Она сосредоточилась, но ничего не изменилось.

– Сестренка. – Эми покачала головой. – Перестань немедленно.

– Что? – Мари быстро убрала руки за спину.

– Винить себя, что в тебе нет силы феникса. Я тебя и без этого люблю.

Мари тяжело вздохнула.

– Но я совершенно бесполезна.

– Никогда, слышишь, никогда не говори так. Ты для меня сделала больше, чем любой другой животворящий феникс. И давай все-таки смоем эту грязь? А то по запаху меня от горгульего патруля не отличить.

Что нужно делать, если ты гостья, но к тебе относятся, как хуже, чем к прислуге?

Этим вопросом задавалась Мари все время, пока мылась, помогала сестре и перевязывала ее ногу. В единственной сумке, которая осталась у них после ограбления, была лишь пара ночнушек, одну из которых пришлось пустить на повязку.

– Никуда не годится, – резюмировала Мари, оглядывая рану, которая и не собиралась переставать кровоточить. – Нужно идти и просить о помощи.

Эмилия смерила ее таким взглядом, что Мари поняла, что пробиваться ей придется не только через холодный прием Верховной и ее сына, но через упрямство сестры. Но сдавать позиции она не собиралась.

– Сама избранная Эмилия Рунн пойти не может, а вот ее служанка – запросто.

Она подхватила платье Эми, которое было выстирано и лежало на подоконнике.

– Высуши.

Эмилия скорчила гримасу, но все же подняла здоровую руку, превращая ее в перья и провела вдоль платья. От жара, исходившего от перьев, платье моментально высохло, а Эми откинулась на спинку кровати, устало прикрыв глаза.

– Я точно не в силах.

– А тебя никто и не просит. – Когда Эмилия открыла глаза, Мари уже стояла, облаченная в платье горничной. – Пока ты без руки и без ноги, я буду за двоих, все равно отличить нас никто не может. Да и лиц из-под грязи разглядеть было невозможно.

– Невеста-служанка. – У Эми хватило сил рассмеяться. И снова от звонкого смеха на душе у Мари стало тепло и появилась уверенность, что все будет хорошо.

– Скоро вернусь.

Она выскочила за дверь, велев сестре запереть ее изнутри. Мало ли что придет в голову этому наглому горгулю. Найти путь обратно было легко: в соборе не было путанных коридоров и потайных уголков, все пути были прямыми, двери, встречающиеся по пути, были простые, без особых знаков отличий. В какой-то момент Мари пожалела, что не заглянула вперед, посмотреть, как выглядит дверь Кхиля. Но подумала, что такая возможность у нее еще будет. А сейчас самое важное – найти комнаты прислуги.

Дойдя до центральной лестницы, она на миг замешкалась. Можно проходить здесь служанкам или нет? Не зря же Тамора отдалила всех слуг от невест. Осторожно выглянув, она убедилась, что путь открыт, и только тогда, перепрыгивая через ступеньки, сбежала с лестницы. Но в самом конце, когда она уже видела холл, уводящий в подсобные и хозяйственные помещения, сверху раздался воинственный голос.

– А что ты здесь делаешь? Прислуга запрещено подниматься в гостевые комнаты.

Мари оступилась и упала, спасло только то, что ступенька была последняя. Но, растянувшись на полу, она подняла голову и увидела Тамору, спускавшуюся сверху.

– Хозяин разместил нас с хозяйкой в одной комнате, – как можно испуганнее пискнула Мари. Находясь на достаточном расстоянии, Тамора все равно наводила ужас и вводила в оцепенение.