Мари еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться в голос. Ситуация не позволяла, да и над взрослыми людьми смеяться не прилично. В голос смеяться не прилично, а про себя она заливалась смехом, чем еще больше смущала Кхиля. Взяв листок, она снова пробежалась по нему глазами.

– Здесь говорится о том, что с другой планеты в нашу сторону идет какой-то предмет, который должен выбрать самого достойного и скрепить его узами брака с самой лучшей кандидаткой. – Она повернулась к Кхилю. – Слово-то какое противное, «кандидатка». Как на собеседовании.

– Тебе-то откуда знать, как проходят собеседования, – фыркнул Кхиль, жалея, что начинает грубить лишь потому, что оказался в уязвимом положении. – На личных слуг теперь тоже идет отбор?

Мари сдержалась. Всем ее образованием, которое она получила сама, читая отцовскую библиотеку, просиживая в школе до позднего вечера, она гордилась. И то, что сын самой Верховной не умеет читать было, конечно, забавно и непонятно. Но чтобы оскорблять ее из-за этого?

– Если тебе не интересно, могу не читать.

Она отложила листок на стол, но Кхиль тут же вернул его ей в руки.

– Нет уж. Что там про цветок говорится?

Мари было намного интереснее, с какой целью кто-то будет делать счастливым других, причем насильно, не спрашивая разрешения. Такую помощь она не любила и не понимала. Уж тем более от незнакомок с другой планеты.

– Рисунков здесь нет, – резюмировала она, переворачивая лист другой стороной, – но есть описание: широкие лепестки, символизирующие широту любви и преданности. Яркий аромат любви будут чувствовать только избранные, предназначенные друг другу. Какой-то выбор без выбора.  А какой процент ошибок? Вдруг, цветок возьмут совсем не те, кому он предназначался?

– Не знаю. – Кхиль выглядел раздосадованным. На его лице отразилось недоумение, он выхватил листок и стал переворачивать, затем перетряхнул папку, в которой его нашел. – Больше ничего нет.

Мари тоже пересмотрела все документы, которые там были, но не нашла ничего стоящего или относящегося к грядущему проклятию, как называл его Кхиль. Она подумала, что это странное наименование для того, что принесет тебе счастье, но была полностью с ним согласна. Если тебя хотят сделать счастливым насильно, это точно проклятье. Она присоединилась и стала перебирать бумаги. Кроме старой бумаги с описанием прибытия цветка, был и другой лист, на котором изображалась та самая фея.

Длинноволосая, красивая и полностью голая.

Мари вспыхнула, но бумагу из рук не выпустила.

– Кто решил, что эта богиня выглядит именно так? Вряд ли она ходит постоянно без одежды. Ваши старейшины видели ее?

Кхиль забрал лист у нее из рук.

– Все предсказания пишутся Верховными Старейшинами. А они все мужчины. Поэтому и картинки в книге предсказаний соответствующие.

Красный румянец стал затягивать лицо Мари.

– Не думала, что Старейшины такие.

– Старые? Или живые? Они мужики, и этим все сказано. Надо же как-то развлекаться.

На столе начал сверкать стеклянный шар, переливаясь то синими, то серебристыми искрами. Кхиль и Мари замерли.

– Госпожа Верховная, – раздался скрипучий голос, – все готово к приему невест за столом.

– Нужно идти. – Мари уже направилась к двери. – Все равно от тебя толку нет.

– Это как? – не понял Кхиль. – Тебе так не угодил сын Верховной и хозяин особняка?

– Полновластная хозяйка здесь твоя мать. И, как ты правильно сказал, ты только сын Верховной.

– Тебе этого мало?

Голос Кхиля был тихим, но от него у Мари задрожали коленки и сердце стало биться намного чаще, спускаясь в пятки. Она замерла, остановившись за шаг до спасительной двери.

– Ты обещал, – как она ни старалась, голос ее предательски дрогнул, – что дашь подсказку моей хозяйке. Но я ничего не получила. Значит, сейчас ты для меня бесполезен.

– Наглая птица, – хмыкнул Кхиль. – Но ты можешь так не торопиться, пока невесты спускаются вниз, мы можем поискать в другом месте.

– В ящике с нижним бельем твоей мамы? – Мари сама не верила, что говорит такое. Ужас сковал ее тело, но голос повиноваться не собирался, произнося то, за что ей тут же становилось стыдно. – Уж уволь, мне нужно подготовить хозяйку. Ведь у нас нет даже платья на ужин, если помнишь, нас обокрали.

Спиной Мари ощущала, что Кхиль стоит близко. Непростительно близко. Но спасительных туфель на ней не было, а сопротивляться было бесполезно. Он почти на полметра выше ее и раз в десять сильнее.

– Это не вопрос. – Он прошел в дальний угол кабинета и открыл скрытую панель, за которой оказался небольшой шкаф. – Мать хранит здесь платья на случай неожиданного визита Старейшин: не любит тратить время на переходы в комнату. Давно им не пользовалась, так что можешь нарядить свою хозяйку в одно из них.

Он повернулся и протянул платье, которое отчаянно держалось за плечики довольно скромными объемами ткани.

– Если бы ты не сказал, что это гардероб твоей мамы, я бы подумала, что его составляли те же мужчины, которые составляли описания пророчеств.

Мари осторожно взяла в руки вешалку, подумав, что в принципе, платье можно сложить и уместить у нее в кармане, настолько там было мало ткани.

– Все невесты будут одеты… в такое?

По молчанию, она все поняла. Это было грубо, нагло и совсем неприемлемо. Но таковы были горгульи.

– Это моя маленькая месть для твоей хозяйки за тот прием, который она мне оказала. Так что желаю видеть ее в этом платье.

Он наклонился совсем близко, поднял ажур чепца и прошептал прямо ей на ухо:

– Уж на это моей власти в соборе хватит.

***

– Это лучшее, что я видела!

Мари не разделяла восторга сестры. Она с ужасом смотрела на те лоскутки ткани, которые назывались платьем. Теперь они были на ней и закрывали… да ничего они не закрывали: длинный шлейф шел только сзади, а спереди коленки были голые и выставлялись на показ; вырез был настолько глубоким, что скрывал разве что соски; на плечах были тонкие, прозрачные тесемки, а руки и вовсе были голые. Единственное, с чем была согласна Мари – это цвет. Переливы красного и желтого оттеняли ее волосы и полностью подходили под образ феникса.

– Не верю, что Верховная это носит, – проговорила он, все еще пребывая в шоке.

Эмилия оглядела сестру и согласно кивнула.

– Не последние лет триста точно. Может, в молодости, когда была девчонкой.

Мари бросила на сестру вопросительный взгляд.

– Ты можешь представить Тамору Тэлай молодой девчонкой? Да она родилась жесткой, прямолинейной, а девчонок в таких платьях ела на завтрак.

– Вот он, секрет долголетия горгулий, – засмеялась Эмилия. – Но ты погоди, нужно замаскировать тебя так, чтобы никто не узнал.

Следующие полчаса сестры провели около зеркала. Эмилия достала остатки косметики, которые сохранились в сумке Мари и пыталась навести макияж. А уж с теми скудными запасами, которыми пользовалась сестра, это было, поверьте мне, сложно. Но к тому времени, когда в двери уже стучалась служанка, беспокоящаяся о том, почему одна из невест не явилась к столу, Мари была полностью готова.

О том, что ее план начинает приносить плоды, служило выражение лица девушки. Сначала она открыла рот, чтобы спросить, но вопрос так и остался незаданным. Рот медленно закрылся и ему на смену пришло недоумевающее выражение лица. Все мысли по поводу безумной невесты ярко отпечатались на ее бледном лице, но вслух произнести их она не посмела.

– Прошу, – чуть не подавившись и так распирающим ее смехом, он показала на выход. – Следуйте за мной.

Сколько терпения требуется подчас слугам, чтобы с серьезным лицом принимать все, что творят хозяева. И даже, когда безумство кажется запредельным, самый честный и преданный слуга лишь улыбнется и проводит хозяина влюбленным взглядом.

Мари шла позади служанки, стараясь держать баланс на ужасно тонких и высоких каблуках. Безумная Эмилия утащила свою выходную обувку и не позволила затолкать ее в багаж, что, к несчастью, спасло эти туфли от похищения. У самой двери в обеденную залу служанка притормозила, что позволило Мари перевести дух.