– Вы понимаете, что это безумие – пытаться отнять сферу у наместника?

– Нам не нужно ее отнимать, – ответила Анна‑Мария. – Организуем наблюдение за ней, а когда ее похитят, я верну контракт. Обещаю, – добавила эльфийка, и ее щеки вновь покрылись румянцем.

Мы с хозяином даже переглянулись от такой наглости. Как можно было вляпаться в такую аферу?! Но самое обидное, как бы нам ни хотелось побыстрее избавиться от этого дела, ничего не выходило. В словах эльфийки был здравый смысл, со своей корыстью, но она оплачивает магию, а значит, будем следить за сферой. Вот она, изнанка работы сыщиком волшебного мира.

Адольф К…

Самое время подсчитать, во сколько унций волшебного золота обошлась авантюра мадам Лемм. Первоначально было четыре монеты, три ушли в оплату и одна на технические нужды. Кроличья нора, карман жизни и сеть лабиринтов, две попытки проявить сферу и нора на кладбище – примерно половина монеты. Напомню, монеты не маленькие, массой в унцию, 31 грамм чистого золота, диаметром, как круглая слива. Вы же помните, что на одну монету Рулана может год содержать хозяйство дома, а тут полмонеты меньше чем за двадцать часов.

Считаем дальше. Вторая половина монеты ушла на оживление призраков, сбор информации и лаз обратно домой. После этого все! Закончилось предназначенное на расходы золото! Но мы считаем дальше, ближе к обеду Леон отдал монету эльфийке для сохранения жизни мальчику, минус вторая монета, третья пошла на поиск книги и извлечения информации из наместника. Смело списываем все в растраты, потому что ни дюйма на пути к разгадке, кто может стоять за всем этим? Идем дальше, родственник эльфийки, конечно, помог, но кто сказал, что помощь бесплатная? Нужные компоненты для зелья перевоплощения обошлись нам в две трети унции, цена за срочность. Остаток в одну треть отдали мне как страховку на случай внезапной смерти от рук призраков. Подсчитаем: ровно четыре монеты. Уже тогда мы вышли в ноль. А в итоге упустили сферу, перепугали людей и не закрыли контракт. Видите ли, мадам Лемм требует железобетонных доказательств, что с ребенком все будет хорошо. В принципе, не проблема, делаем золотые и работаем дальше, только учтите, что в конце придется заплатить три унции. И что вы думаете, ее испугала расплата? Напротив, она потребовала не скупиться на сеть лабиринтов в кармане жизни и вести круглосуточное наблюдение за сферой до момента ее похищения. Сказать, во сколько обходится день такого наблюдения? Четверть унции в сутки.

А теперь считайте в уме, пошла вторая неделя, а вымученная Анна‑Мария все так же непоколебима и уверена, что после похищения сферы все несчастья прекратятся, несмотря на один существенный нюанс, сфера в волшебном тайнике, и там порядка десяти троллей‑охранников, не считая наместника Брумма. Либо она полная дура, либо я чего‑то не понимаю.

– С другой стороны, не все так плохо, – жадно вдыхая аромат тыквенного соуса с индейкой, подбадривал я сам себя. – Золото для того и создано, чтобы его тратить… Особенно когда за все уплачено.

– Где вы? – где‑то в глубине тоннеля послышался голос мадам Лемм. – Фиолент!

– Аззам‑шу, пришла… тиран в юбке, – спрятав тарелку с едой в угол кармана жизни, тихо пробормотал я и тут же громко добавил: – Мадам Лемм, я в кладовке! Пробираясь по карману жизни, Анна‑Мария недовольно бухтела, хотя она всегда чем‑то недовольна. То я слишком много золота трачу, то сплю по ночам, то не собираю информацию, упрек за упреком, но стоит заикнуться о расторжении контракта, и ее тут же все устраивает… Двуличная особа.

– Вы опять едите? – протиснувшись в продуктовую каморку «Логова Брумма», возмутилась она.

– Пересменка. Не думаю, что один‑два куска сыра с рагу будут заметны, – ответил я, аккуратно задвигая ногой тарелку с домашней едой.

– Золото давайте.

– Пожалуйста, – я положил ей в руку остатки монеты.

– И на что вы потратили в этот раз? – изучая остатки, спросила эльфийка.

– В этот раз не впустую.

Скепсис и ухмылка на лице понятны. Эта дамочка сама не знает, чего хочет! То требует узнать имя заказчика, то код от склада с артефактами, то истерит, что все это пустая затея и мы топчемся на месте. Явно, чем больше магии из нее уходит, тем она становится невыносимее. Незаметно пробираясь по лабиринтам кармана жизни, мы подошли к одной из деревянных кабинок рядом с уборной. По случаю там завтракал леший, немытые руки, жир и падающие куски мяса из его пасти – то еще зрелище. Жадно вгрызаясь в баранью ногу, постоялец как мог утолял голод, запивая все элем.

– Кто это? – сдерживая рвотный рефлекс, спросила Анна‑Мария.

– Понятия не имею, – ответил я. – Взгляните на выцарапанную надпись на скамейке.

– Адольф К, – настороженно прошептала она. – Что это означает?

– Вчера появился новый постоялец, он сейчас отсыпается в седьмом номере, – начал я. – Так вот, это маг, чудаковатый с виду: лысый, седые брови и козлиная бородка. Нос острый, с родинкой на боку, а глаза впалые. Полукровка, темно‑синие вкрапления в радужке, но важно другое, он представился как Барри Томенто – мастер зельеварения. Прибыл в наш край для сбора редких трав, намерен пробыть до зимы, поэтому оплатил за номер всю сумму.

– Можно покороче, – прикрывая нос, сказала эльфийка, – или давайте уйдем отсюда, я не могу смотреть, как этот леший завтракает.

– Хорошо, – ответил я, переходя к сути. – Тролли Брумма всех новеньких поят волшебным элем. Неподготовленный организм тут же пьянеет, но это еще полбеды, ты начинаешь говорить правду, – улыбнулся я, а эльфийка насторожилась.

– И что сказал этот Барри?

– Какую‑то ахинею про сундук с золотом и грандиозный передел мира, большего не удалось разобрать. Бедолага опьянел в стельку. Естественно, тролли насторожились, зельевар и сундук с золотом, никакой связи, но магу повезло. Язык заплетался, а разум нес околесицу, так что слова превратились в нескладное мычание, и тогда тролли приказали выцарапать собственное имя. Вот так появилась надпись: «Адольф» и буква К, большего маг не смог сделать, рухнул лицом в миску.

– Что произошло дальше с этим магом? – испуганно спросила Анна‑Мария.

– Ничего, – радостно заметил я. – Потому что я с помощью золота подправил надпись, тролли увидели Барри Томенто, и если ты высунешь голову из кармана жизни, то увидишь то же самое.

– Для чего вы это сделали?

– Этот парень явно не собиратель травок, – заметил я. – И мы это выясним. Не сделай я подлога, он бы сейчас переваривался в желудках этих беспринципных тварей. А так у нас есть шанс понять, кто это.

– Думаете, заказчик?

– Не исключено, – ответил я. – Расскажу об этом Леону, и, возможно, завтра у нас будет совместное дежурство.

– Может, не стоит пока говорить? – предложила эльфийка. – Я сегодня понаблюдаю за ним, явно не наш маг. Стал бы создатель темного артефакта лично приходить за ним?

– Тоже верно, – ответил я. – Может, это разведчик, и, если не спугнуть, появится главный маг. Как видите, золото потрачено не зря. Кто молодец? Фиолент!

– В этот раз да, – смущаясь, ответила она, и мы последовали к выходу из «Логова Брумма».

Золота на кроличью нору у меня не было, поэтому автобус и пара часов по пыльным дорогам юга страны стали уже привычными. В такие моменты всегда размышляешь о будущем. Кстати, я пополнил свои знания о волшебном золоте. Итак, первое, что всегда выделяется – это внешний вид. Монеты лепреконов на аверсе имеют родовой герб либо символ видовой принадлежности всех участников контракта, в особых случаях на гурте прочеканиваются девизы родов. Соответственно, на обратной стороне изображена суть контракта, в случае с эльфийкой там ничего нет. Потому что прописана жизнь человека, а люди не имеют родовых символов. В редких случаях у полукровок различим едва заметный узор. Только в договорах с волшебными существами тезисно изображена суть контракта. Пользоваться монетой могут лишь те, кто прописан в контракте. В чужих руках это просто кусок золота. Хотя есть два исключенья, первое – это черное золото, и второе, когда владелец дал тебе часть своей монеты. Еще один неизменный признак отличия – цвет патины металла. Волшебное золото может обладать каким угодно оттенком, кроме классического желто‑соломенного цвета. Механизм появления оттенка связан с видом волшебного существа, помните, что у каждого волшебного сословия свой цвет кольца жизни на радужке глаз, так вот, этот цвет и переносится на монету, отсюда лиловая патина монет эльфийки. У домовых будет коричневая, у магов – темно‑синяя, алая у лепреконов и так далее. Что касательно упомянутого черного золота, монета покрывается черной патиной, смолянистый насыщенный тон, как будто ее окунули в нефть. Так всегда происходит после нарушения контракта, зачастую после гибели и разрушения предмета договора. И тогда правило магии – «монета работает в руках владельца» – перестает действовать. Незакрытый магический контракт разрешает пользоваться таким золотом всем. Вот поэтому такое золото ценится.