– Стой! – остановил его худой призрак. – Мы не одни.

– Это мать, – буркнул напарник, – Пусть ходит. Хозяин сказал, чем больше человеческого горя, тем быстрее он заберет шарик.

– Я не о людях говорю, глянь, – обгоревший призрак указал на рецепт‑приманку. – Это дело рук домработницы. Я же говорил, что она не человек.

– Брось, – подлетев к столу, развернул кожаный лоскут толстяк, – подумаешь, кожа и какие‑то закорючки.

– На шаре хозяина тоже закорючки, – стоял на своем напарник, – а что, если это ловушка. Помнишь наказ? Никакой магии. Увидели что‑то волшебное – убегайте.

– Ты сейчас серьезно? Я сферу уже положил. Ее не сдвинуть теперь.

– Надо уходить и рассказать все хозяину. Ты видел ее взгляд прошлой ночью? Он горел лиловым цветом, – буркнул тощий призрак, – явно нечеловеческий взгляд. А этот рецепт как предупреждение, чтобы мы оставили ребенка в покое.

– Ты дебил? – толкнул его толстяк. – Шар уже не поднять! Плевать на домработницу, надо убить ребенка, и все, мы свободны.

– Нет, не сейчас, – схватил его за руку тощий призрак. – Это явно ловушка.

– А если они убегут?

– Идем, говорю тебе! Пусть домработница поверит, что мы испугались, – сказал тощий призрак и нырнул сквозь стену.

– Давай хоть рецепт заберем? Вдруг и правда ценная вещь, – крикнул ему вдогонку напарник.

– Не смей его брать, – высунув голову из стены, строго наказал тощий. – Уходим!

Как только призраки сбежали, Анна‑Мария выскочила из кармана и открыла окно, пытаясь проследить, куда полетели хулиганы.

– Няня, это вы? – послышался тонкий голосок мальчика из‑под одеяла.

– Аззам‑шу, допрыгалась, – гневно выдал Леон и вытащил руку из убежища. – Тира‑ду, спать! – он выкрикнул заклинание.

– Что вы сделали?! – закричала эльфийка.

А гном‑лепрекон подбежал к ней и зажал рукой рот. Вторую он вскинул, крепко сжимая волшебную палочку. За дверью слышались голоса, но шагов в сторону детской комнаты не было. Похоже, работал телевизор.

– Прекратить панику, – сыщик поднес к ее виску палочку. – Если не успокоитесь, я применю магию, и полиция придет не завтра, а сегодня, потребовав объяснения за волшебство в присутствии людей.

– Пусть так! Может, хоть они защитят мальчика, – стояла на своем Анна‑Мария. – Почему вы их не убили? Вы же слышали, зачем они тут!

– Вот почему, – он подошел к невидимой сфере и сковырнул часть золотой монеты. – Атэм‑ро, проявись! – растирая золото в пыль, сказал Леон.

Однако произошло нечто невообразимое, даже по меркам мира магии. Яркие лиловые струйки волшебной пыли, не добравшись до сферы, отлетели обратно, и тут же ведомые желанием, снова устремились к цели с еще большей скоростью. А потом снова отскок, еще один, и еще, пока ярко‑лиловый оттенок не потускнел, а на очередном отскоке не исчез вовсе, а золото пыльцой осыпалось на подушку ребенка. Ничего подобного сыщик не видел в своей жизни. Это было похоже на гибель волшебства, словно из золота вытащили всю магию. Сыщик Макдаффи отщипнул и растолок еще один кусочек золотой монеты, но все повторилось с пугающей точностью. Магическое золото стало обычным. Волшебство не работало. Да, оно показывало предмет, но ценой собственного уничтожения.

– Что это? – испуганно прошептала мадам Лемм, указывая на золотую пыль.

– Пока не знаю, – подсвечивая палочкой, ответил сыщик. – У вас есть карта города? Призраки всегда связаны с местом захоронения, надо найти их.

– Почему эта сфера убивает магию золота? И почему она стала невидима?

– У меня нет ответа, – строго посмотрел на нее сыщик, и тут же крикнул: – Где карта?

Городское кладбище располагалось в квартале от квартиры Китовых. Одинокие фонарные столбы, грустно мокнущие под ливнем, растущие лужи на могилах, раздираемые ветром кустарники и давящая атмосфера места. Ничего особенного.

– Свет, прояви неживое, – крикнул гном‑лепрекон и поднял палочку вверх. Резкий порыв ветра сорвал котелок, и тот угодил прямо в глину. – Аззам‑шу, ненавижу грязь!

Пучок света, исходящий от кончика палочки, из‑за дождя работал не в полную силу. Видимость оставалась минимальной, пару метров, и столб падающей с неба воды поглощал всю магию, и вот как в таких условиях искать заговоренных призраков? А найти их надо. Спустя час подсвечивания могил, мокрый и злой Макдаффи растревожил половину умерших. Но не все так просто. Не все призраки управляемы магией, чем дольше живет фантом, тем он более независим, и простейшее заклинание воли на него не действует. Леон поэтому старался пробуждать недавно умерших, требуя у них информацию о толстом и тощем призраках. Кто‑то, да и проговорится.

– Ярче прояви неживое! – отчаянно крикнул сыщик, и стало видно, как потревоженные души массово прячутся за тенью надгробий. – Предлагаю сделку, – вытирая воду с лица, закричал Макдаффи, – найдите мне призрак толстяка со шрамом на лице и худого призрака обгорелого мужчины. И я в ту же минуту покину кладбище.

– Вали прочь, темное создание, – послушался чей‑то крик из темноты.

– Нет тут таких!

Все кладбище гудело, как растревоженный улей. Единой позиции не было. Одни, желая покоя, требовали найти эту парочку, а другие высокомерно парировали, мол, ему нужно, пусть сам ищет. Время на поиски предательски истекало. Утром тут появятся люди, и применять магию станет опасно.

– Вы кого‑то ищете, уважаемый? – спросил писклявый голосок маленькой девочки.

– Проявись и назовись, – резко направил на нее палочку Леон.

– Мария, – ответила бледная девочка с вдавленной грудью. – Тетя, что лежит рядом, запретила с вами разговаривать. Она назвала вас исчадьем ада, но вы не кажетесь страшным. Напротив, вы очень красиво одеты. Жаль, что одежда намокла, но вы мне нравитесь и таким. Можно вопрос? Почему с вами я могу говорить, а с другими людьми нет?

– Потому что я это захотел. Ты раньше видела подобное? Чтобы кто‑то из живых говорил с призраками?

– Нет, – улыбнувшись, ответила Мария, и Леон, потеряв интерес, пошел дальше. – Я не договорила, – крикнула вслед она. – Парочка призраков, что вы ищете, виновны в моей смерти.

Гном‑лепрекон резко обернулся. Призрак ребенка в центре могилки не шевелился. Капли дождя, проходя насквозь фантом девочки, немного размывали силуэт, но чем ближе подходил Леон, тем отчетливее становилось изображение неживого. Худенькое тело, прямые волосы, маленькие глазки и овальное личико доброго и некогда светлого ребенка.

– Они не со зла убили меня, – очень спокойно сказала она, – их заставили.

– Кто заставил?

– Они сказали, это тайна, – ответила Мария.

– Можешь показать их могилы?

– Конечно, – ответила она, и тут же послышались недовольные завыванья соседей.

Будучи похороненными практически в конце кладбища, ночные пугатели, несмотря на ливень, умиротворенно спали в могилах. Никакого кукловода‑мага рядом не оказалось. Леон приготовился было их потревожить, но даты смерти на табличках недвусмысленно намекали, что заклинание воли не сработает.

– Азррам‑шу, они стары для заклинанья, – он посмотрел на призрак девочки. – Это точно они?

– Да, Артем и Станислав, – ответила она. – Я с ним подружилась.

– Ладно, – Леон посмотрел на промокшую насквозь одежду, – я завтра вернусь, и ты меня познакомишь со своими друзьями. Договорились?

– А вы поможете мне поговорить с мамой и папой? – спросила она.

– Боюсь, это невозможно, – покачал головой Леон, – но я могу передать им твои слова.

– Тогда договорились, – улыбнулась девочка и растворилась в темноте.

А Леон достал монету и, оглядываясь по сторонам, создал кроличью нору, на этот раз домой.

Сфера гнева

Помните каре ягненка под мятным соусом? Ту ночь, когда Леон насквозь мокрый вернулся под утро? Так вот, рассказ хозяина о необычной сфере с первых слов указывал на серьезные силы, руководящие процессом. Призраки, ребенок – все это лишь инструменты для получения древнего артефакта, я сразу сказал, что создание сферы – первоочередная цель. И, естественно, такой поворот в корне менял ставки. Всего три монеты за неопознанный артефакт – это грабеж средь бела дня. Дело такой сложности стоит минимум десять монет, и минус пункт о сохранности ребенка. Ума не приложу, как вообще такое можно прописать в договоре? Гарантировать жизнь человеку – все равно как пообещать, что ночью взойдет солнце. Тут никакого золота не хватит. Хозяин считает меня мнительным, но я уверен – эльфийка втерлась в доверие и приуменьшила опасность. И теперь нет выбора. Нужно охранять ребенка любой ценой, что мадам Лемм и делает посредством пошедшего в счет оплаты волшебного золота. И что‑то мне подсказывает, вся эта охранная авантюра не обойдется тремя монетами.