Дезмонд схватил сетру за плечи, стал трясти, будто физическое давление поможет переубедить эльфику, и она скажет, что Торн жив. Но Анна‑Мария не сопротивлялась, шепотом повторяя, как мантру, слова: «Труп пса принадлежит Торенсу, и его уже кремировали».

– Все хорошо, наместница? – заглянул в камеру шериф.

Эльфийка рукой указала на дверь и с силой обняла расстроенного брата, он вырывался и колотил ее по спине, а она, терпя боль, сильно сжимала его грудь, неустанно произнося: «Надо смириться! Так даже лучше. Надо смириться! Отпусти печаль, надо смириться!»

Внезапно Боб замер и поднял голову.

– Ты нашла кувшин? – прошептал он.

– Нет! – скрипнув зубами, процедила она. – Зачем ты это сделал, Дезмонд?

Дрожащей рукой Боб полез в карман брюк и вытащил золотую монету. На его глазах она сначала почернела, а затем раскололась надвое, и тут же на глазах обоих одна из половинок исчезла.

– Что вы наделали? – с ужасом прошептала эльфийка.

– Не думал, что его можно уничтожить огнем! – сжав монету, прорычал Дез и сел на пиджак. – Представляю лицо Фаррела, когда он увидит контрактное золото.

– Дезмонд, кувшин Ра – это не игрушки, за такое посадят, – подойдя ближе, стала убеждать его сестра. – Ладно пыльца, все воруют магию у людей, но темный артефакт – это позор и презрение.

Дезмонд почесал затылок и загадочно улыбнулся, было такое ощущение, будто он не слышит упреки сестры, а лишь смотрел на монету и о чем‑то размышлял. Такое поведение не то что раздражало – злило. Вся репутация рода стоит на кону, а главный зачинщик мило улыбается, таращась на волшебное золото.

– Ты меня вообще слышишь? – закричала она.

– Знаешь, я не верил, что сундук Доду существует, так же, как и карта, и прочие штуки, которые видели избранные этого мира, – посмотрев ей в глаза, ответил он. – Думал, это все сказка, истории из детства, которые сочинили взрослые, дыбы пугать детей, – он засмеялся.

– Сундук нельзя найти без карты, – шепотом ответила эльфийка.

– Торн говорил, что некто Тен Тогль знает, у кого карта.

– Тен? – удивилась Анна‑Мария. – Это ошибка, он наместник.

– Нет, не ошибка, сестра, – улыбнулся Боб. – Они шарахнули его чем‑то твердым по голове, и появился Зеб Тогль, узник Атаракса, а потом, чтобы не вернулось сознание, наместника напоили болтушкой золота с темной водой. И тогда этот умник поведал, что сможет достать карту, но сначала хочет выйти из Атаракса.

– Я сообщу об этом в министерство, его завтра же арестуют.

– Не арестуют, за ним стоит кто‑то очень важный, они предложили Торну долю из золота сундука. Он не дал согласия – и случился пожар.

– Совпадение.

– Хотел бы верить, – серьезно ответил лилипут. – Но такие совпадения – всегда четкий расчет, – он на мгновение замолк, а потом уверено добавил: – Помоги мне сбежать.

– Куда, Дез?

– Пока не знаю, буду искать Айкона.

– Нет, Дезмонд, это еще опаснее, – строго сказала она. – Хватит этих бессмысленных войн между народами, надо рассказать правду, ты не сделал ничего противозаконного. Да, нашёл кувшин, но просто не успел отдать его мне. Надо попытаться решить все по закону.

– Помоги сбежать! – он надавил на обломок монеты, и та, заискрив, согнулась. – Не сможешь – я сделаю это сам.

– Стой, я попробую подкупить шерифа.

– Один день, – строго сказал Дзмонд и спрятал монету в карман. – Один!

– Хорошо, – раздраженно ответила сестра. – Завтра утром что‑нибудь придумаю. Не дави на меня, Дезмонд.

– Один день!

Прощай, белый

Если мерить аналогиями, то Дерри в мире людей – маленький продуктовый магазинчик с бесконечным запасом товара. Этакий вечный семейный бизнес: если не нашел ничего волшебного, то жаба сама найдет, она всеядная, при этом ее уникальная способность трансформировать все в растения – настоящая редкость. А деревца‑древестники, что отлично продавались, легальное средство для распознания волшебного. В среднем на выращивание одного деревца уходил целый лунный цикл и кучка магического хлама, эквивалентного крошке волшебного золота. Подходило все: сломанные амулеты, украшения, палочки, испорченные зелья, даже старые приказные листы. Жаба ела всё! Наместничество – идеальная кормушка с точки зрения осколков магии. Древесных жаб в мире не так уж много, максимум сотня, но все они принадлежат знатным династиям, переходя по наследству. Род Лемм заботился о питомице, начиная с прапрадеда, тот в честном бою против своры темных магов добыл столь необычный трофей и стал заботиться о питомице. Долгие годы службы на флоте привили некие особенности в поведении рептилии, но в целом это была обычная древесная жаба, которая при должном уходе приносила хороший доход хозяину.

Еще один нюанс, древесные жабы – ровесницы драконов, морских чудовищ, всех тех мифических персонажей, которые ввиду своей агрессивности остались исключительно в легендах и сказках людей. Вот поэтому они огромная редкость в современных реалиях и поэтому почти все темные и даже многие светлые не смогут сладить с рептилией. Жаб надо кормить, иначе они начнут добывать еду сами. Кто как не эльфы способны решить эту проблему.

– Вы просите невозможное, – сглотнув, сказал Стоун и заходил по кабинету.

– А что сложного подать рапорт о гибели братьев Лемм, – стояла на своем Анна‑Мария. – Тела в наличии, более того, они изуродованы огнем – идеальное совпадение.

– Ложь только отсрочит проверку. Ладно, тело Торенса вы кремировали, а Дезмонд? Кого из трех я выдам за него?

– Любого, – ответила эльфийка. – Я подпишу протокол опознания, заберу тело и в тот же день кремирую. С людьми договоримся, и пусть расследуют, берут прах, делают сличение с каталогом волшебных существ, все это долгие месяцы проверок, ну, и когда все откроется, скажу, что обозналась, – закончив излагать свой план, улыбнулась она. – Решайтесь, шериф!

– Меня настораживает цена за эту услугу, – замотал головой Стоун и отодвинул на край стола купчую на право владения древесной жабой. – Таких, как Дерри, в мире не так уж много, это бесценное наследие древней магии, обменять ее на свободу, зная, что в этой стране невозможно спрятаться – авантюрная затея. – он на минуту замолчал, поправив очки. – Или есть обстоятельства, которые я не знаю?

– Честь имени, шериф, – ответила эльфийка. – Лучше уж бегать от закона, чем быть обвинённым в предательстве светлой стороны.

– Хотелось бы верить, – усмехнулся Стоун.

– Думайте, – она оставила купчую на столе. – Приду ночью. Если нам не помешают, буду считать сделку состоявшейся.

Ничего не ответив, шериф накрыл купчую папкой с бумагами. В его случае такой подарок сродни слитку золота, торчащему из кармана во время прогулки по бандитскому району. Остаться без внимания не получится, единственный шанс – перепродать свалившуюся на голову добычу первому встречному. Потому что он в мире магии – маленький винтик. Это у людей он шериф целого города, но в мире магии всего лишь гном без родословной, полукровка, который пользуется древестником, потому что неспособен различить волшебное в повседневном, и таких миллионы. А миром правят династии, волшебные народы, светлые, темные и даже нейтральной магической крови, это рой, которому тесно в построенных людьми ульях‑городах. Магия повсюду, она течет и циркулирует, и она бесконечна на этой планете.

«А правда, чем я рискую? – подумал Стоун после того, как эльфийка ушла. – Влиятельный род, наместница, кто я такой, чтобы ставить под сомнение ее слово? А жабу продам первому, кто пожелает».

– Шериф, пришел ответ по телам женщин, сгоревших в шатре Грукка, – войдя в кабинет, доложил помощник.

– И что там?

– Непростые барышни, европейки, – с умным видом начал помощник. – Та, что поменьше ростом – Амалия Десто, вторая – Рузана Самельсен.

– И что в них непростого?

– Ими вплотную заинтересовались федералы, по линии Интерпола, как я понял, они находились в стране нелегально.

– А вот это поворот, – засмеялся Стоун. – А кто конкретно заинтересовался?