– У вас нездоровая неприязнь к этому Торну? – продолжая запись, спросил полицейский. – Вы конфликтовали?
– Они остались должны мне за аренду, – строго ответил Сорс.
– Теперь понят, – полицейский закрыл блокнот. – Пожалуйста, не уезжайте никуда из города. Как только криминалисты идентифицируют тела, мы вас пригласим на официальное опознание.
Толстяк согласно кивнул.
В то утро к парку подъезжало много машин, родственники друзья – все спешили помочь в разборе завалов, но когда из очередного такси вышел одетый в синий костюм, с котелком на голове лилипут Грукка, его не сразу узнали. Многие привыкли к серой мантии, в которой он вел сеансы. А тут дорого одетый джентльмен, что‑то усердно искавший среди обгорелых остатков шатра.
Внезапный порыв ветра сорвал с него котелок, и в тот же миг кто‑то из толпы крикнул: «Да это же Боб Грукка! Продавец счастья!». Толпа загудела, как улей, и уже с чей‑то подачи посыпались угрозы: «Убийца! Мясник!». Доли секунды – и в лилипута полетели камни. Тот, сжав кулаки, кинулся на обступивших его людей, но толпа все громче скандировала: «Убийца!». Благо полицейские отреагировали молниеносно, надели на Боба наручники и, сопроводив в машину, увезли в участок. За малым жители парка не линчевали хамоватого лилипута.
На следующий день в морге провели опознание тел, а сразу после разрешили родственникам забрать погибших. Похороны наметили на ближайший выходной, Роджер Сорс категорично заявил, что оплатит все расходы, дабы оставшиеся работники не разбежались. И, собственно, на этом история «продавца счастья» для всех, кто трудился в парке «Вондерленд», закончилась. Конечно, оставались загадки: куда делся Торенс и откуда взялся пес, но пусть этим занимаются компетентные органы. Для работников парка сейчас важно восстановить аттракционы и начать все заново, и, как выразился Сорс в это раз без «продавцов воздуха».
На пороге морга появились шериф Стоун и эффектная дама в белом платье. Будучи при исполнении, шериф приказал пропустить даму и, двигаясь по длинному коридору, они уперлись в дверь холодильной комнаты. В таких местах, как морг, всегда особый запах, и дело даже не в формалине и самих трупах, дело в памяти. Запах гниющей плоти, резкий, мускусный и приторно‑сладкий, и если ты хоть раз услышал его, то не забудешь никогда, организм сам напомнит о старых ощущениях – резко подкатит ком к горлу, или чего хуже – вывернет наизнанку желудок. Эльфийка, сдерживая рвотный рефлекс, надела перчатки и откинула простыню с тела. Морда пса была изуродована огнем: сгорели уши, веки – неприятное зрелище. Но главное, на одной из лап красовался родовой перстень. Дрожащей рукой Анна‑Мария взяла его и, чтобы окончательно убедиться в подлинности трупа, одернула простыню, обнажив тело собаки. Самое удивительное, у пса был хвост.
– Вы уверены, что это Торенс Рем, госпожа Лемм? – спросил он.
– Давайте без этих дурацких сомнений. Или перстень рода Лемм – простая безделушка? – раскрасневшись, перешла на крик эльфийка. – Я только что потеряла брата, а вы меня спрашиваете, уверена ли я?
– Извините, наместница, – потупив взгляд, ответил Стоун. – С опознанием покончили, но есть еще одна проблема.
Шериф достал черный пакет и высыпал на железный стол глиняные осколки. Сначала эльфика не поняла, зачем полицейский ей это показал, но после того, как он приложил листок древестника к осколкам и тот, покрывшись плесенью, почернел, лицо наместницы побледнело от ужаса.
– Вы, конечно, догадались, каким артефактом черной магии было то, что превратилось в эти осколки, – он стал соединять кусочки, собирая донышко кувшина. – Существует не так много предметов, подходящих под описание, я бы даже сказал, он такой один.
– Кувшин Ра, – сглотнув подступивший ком, прошептала наместница.
– Именно, и это огромная проблема, – развел руками Стоун. – Увы, но это причина ареста вашего Грукка.
– Какого Грукка?
– Боба Грукка, – Анна‑Мария удивлённо посмотрела на шерифа, и тот сразу пояснил: – Дезмонда, вашего брата.
– Вы не имеете права, мой брат невиновен, – резко заявила она. – Он вчера всю ночь был со мной!
– Знаю, – ответил шериф. – Формально он арестован по запросу людей: несоблюдение правил пожарной безопасности, повлекшее смерть двух и более лиц. Разумеется, будут судебные разбирательства, впрочем, дело плевое, толковый адвокат решит всё на раз‑два. Но мы‑то с вами понимаем, что обнаружение осколков кувшина Ра требует обязательного уведомления министерства.
– Не надо меня учить законам, – возмутилась эльфийка.
– К слову, у следствия есть подозрения, что с кувшином мог быть связан Торенс.
– Не надо валить все на погибшего, кувшин в розыске, и возможно, кто‑то из людей принес его как «проводник печали», не зная о магической силе артефакта, – перешла на повышенный тон Анна‑Мария. – Смерть Торенса – это моя личная трагедия, и я не позволю чернить его светлое имя.
– Я бы и рад не чернить, – поправляя очки, замялся Стоун, – если бы не показания владельца парка «Вондерленд».
– Какие еще показания?
– Роджер Сорс утверждает, что последние пару дней с Дезмондом жил его брат.
– Не пойму, к чему вы клоните?
– Полнолуние через неделю, – улыбнулся Стоун.
– Ах, вы про это… – ответила Анна‑Мария. – Значит, Дезмонд нашел вполне законный способ снять проклятие последнего владыки мира.
– Очень интересно, – улыбнулся шериф. – Просто все как‑то совпало – сущность Ра, сеансы спиритизма. – неожиданно шериф замолчал и, выдержав паузу, продолжил: – Но уверен, если бы тут было нарушение закона, невзирая на родство, нарушитель понес бы наказание.
– Разумеется, – строго ответила наместница. – Повторяю, вчера ночью Дезмонд был у меня дома, и он не может позволить себе такой низости, как работа с темной магией, он из рода Лемм.
– Верю, госпожа, но не могу отпустить вашего брата, пока в этом деле не разберется министерство, до этого момента он подозреваемый, – наморщив лоб, ответил Стоун. – А вот за небольшое вознаграждение могу разрешить свидание.
– Вот, возьми, – она протянула ему мешочек с золотой крошкой. – Завтра похороны, я могу забрать тело Торенса? Надо успеть его кремировать.
– Хорошо, я дам распоряжение сотрудникам морга.
– До встречи в участке, шериф, – сказала она и позвала Туска. Тот, недоумевая, обнюхал труп пса, а после замечания, мол, что так долго возится, спешно упаковал тело в непрозрачный мешок.
Его кремировали буквально через час после опознания. Никто не понимал, к чему такая спешка, но это род Лемм, и задавать подобные вопросы – значит получить грубые ответы. Особенно когда наместница не в духе.
Вечером Анна‑Мария посетила полицейский участок. В отделении для арестованных было тихо, заключенный Грукка вел себя спокойно, ничего не требуя и практически не разговаривая со стражами порядка. Он расстелил на кровати пиджак и, скрестив ноги, замер в позе для медитации. А дежурный сотрудник то и дело присматривал за странным лилипутом, опасаясь членовредительства – разные слухи ходили о буйном нраве «продавца счастья». Но реальность оказалась иной, интеллигентный джентльмен, покорно ожидающий наказания, в какой‑то мере был идеальным задержанным.
Камера была одиночной. Рукомойник, судно‑«утка», металлическая шконка на цепях и грязный поролоновый матрас без подушки. Нетрудно догадаться, почему задержанный сидел на пиджаке. По углам камеры валялись окурки и объедки, и, если бы не маленькая форточка под потолком, можно было сойти с ума от духоты и вони. Прикрывая платком нос, госпожа Лемм прошла внутрь, задержанный тут же встал и обнял сестру.
– Что с Торенсом? – спросил лилипут.
– Теперь он твой, – достав перстень, ответила она, и на щеках проступил легкий румянец.
Младший брат хоть и ссорился с Торенсом, частенько упрекая за высокомерие, но он любил этого негодяя. Связанные родством, они при любой опасности для рода Лемм вставали плечом к плечу, невзирая на титул и ранг противника. И даже сейчас казалось – это розыгрыш, брат жив, сейчас он войдет в эту камеру вслед за сестрой. Но эльфийка держала в руке испачканный сажей перстень, и этот факт нельзя было игнорировать. Дезмонд положил на ладонь волшебный артефакт, и тот, почуяв кровь хозяина, ожил. Перебираясь по ладони, лев оплел запястье и замер, став браслетом. Сомнений, что это настоящий артефакт, больше не было.
