Прежде всего, уже в самом Законе о прокуратуре, как постановил Конституционный суд, есть три противоречия с более чем десятком статей Конституции РФ, одно из которых прямо относится к общему надзору. Но в нарушение Федерального конституционного закона о Конституционном суде (прямое и непосредственное исполнение его постановлений) антиконституционные статьи в Законе о прокуратуре сохранились — притом, что в функции прокуратуры входит и надзор за исполнением Конституции. Это злостное неисполнение федерального конституционного Закона делает прокуратуру уже не только антиконституционной структурой (ответственность за это она разделяет с депутатами Государственной Думы РФ), а фактически организованным преступным сообществом, сознательно и систематически нарушающим один из главных законов правового государства. Антиконституционными является и ряд других норм законодательства о деятельности прокуратуры. Таким образом, встает сакраментальный вопрос: государственный орган, который не желает соблюдать закон, имеет ли юридическое право и может ли профессионально осуществлять надзор за исполнением законов другими структурами и гражданами? Но этот вопрос остается риторическим до тех пор, пока проблема законности деятельности прокуратуры не станет предметом рассмотрения Государственной Думы РФ.

При этом сама прокуратура вполне удовлетворена своей деятельностью в этой сфере. Как говорит Генеральный прокурор В. Устинов, «прокурорский корпус относительно неплохо поработал над тем, чтобы незаконное нормотворчество не разъедало систему власти и единство правового пространства. За истекший год опротестованы положения 3 тысяч незаконных актов представительных и исполнительных органов субъектов Федерации и свыше 50 тысяч — органов местного самоуправления»[152]. За предыдущие годы отчетные результаты деятельности прокуратуры в этой сфере еще значительнее: «Приводятся ошеломляющие цифры объема общенадзорной работы: за полтора года выявлено и в основном устранено 400 тысяч нарушений различных законов, за два года по протестам прокуроров отменено более 120 тысяч противоречащих законодательству актов органов представительной и исполнительной власти… прокуроры нередко поручают общенадзорные проверки ревизорам и другим специалистам. Проводится нечто вроде общенадзорного расследования, но чужими руками. Причем явка ревизора или специалиста по вызову прокурора и проведение ими соответствующих работ рассматриваются как их обязанность, неисполнение которой влечет ответственность»[153] (по статье 17.7 КоАП РФ[154]). Очевидно, что прокуратура отчитывается (статистикой, которую невозможно проверить) за такой гигантский объем работы по общему надзору, который — даже если забыть, что у нее уже есть весьма серьезные проблемы с реализацией трех выше указанных функций — она в принципе не способна выполнить сама. А потому все эти впечатляющие гигантские достижения прокуратуры в общем надзоре — результат не ее самостоятельной надзорной деятельности (для этого у нее нет ни физических возможностей, ни специального профессионализма), а прямое следствие того, что в статье 22 Закона о прокуратуре прямо заложена феодальная зависимость от нее всех контролирующих органов, о чем генеральный прокурор В. Устинов говорит: «Нам необходимо сосредоточить усилия на надзоре за исполнением законов контролирующими органами. Обеспечение законности и полноты мер, принимаемых ими для устранения нарушений и ответственности нарушителей, позволит меньшими силами добиться большего эффекта надзорной деятельности»[155]. Смысл этого витиеватого высказывания в том, что прокуратура ставит себя в положение уже не надзорной, а наднадзорной инстанции, стремясь тем самым подменить собой целую систему правоприменительных и представительных органов, которые должны во взаимодействии добиваться формирования полноценного правового пространства. Особенно чревато сохранение роли прокуратуры в общем надзоре тем, что это «препятствует созданию административной юстиции», предназначенной для рассмотрения в судебном порядке жалоб граждан на решения и действия органов исполнительной власти[156]. Не случайно, как указывает И. Л. Петрухин, «в цивилизованных правовых государствах в качестве средства контроля за чиновничьим аппаратом используется судебная жалоба гражданина, права которого оказались нарушенными. В результате рассмотрения таких жалоб суд не только защищает права граждан, но и выявляет нарушения законности в правотворческой и правоприменительной деятельности органов государства»[157].

Сегодня в общем надзоре прокуратура — явно лишнее и слабо профессиональное (что доказывает антиконституционность законодательства о ней) звено, которое лишь затрудняет этот надзор и делает его закрытым и произвольным. В конечном итоге очевидно: для прокуратуры сегодня общий надзор — это еще один способ реализации своей власти и демонстрации «своих» достижений.

Таким образом, проблема № 5 — как освободить прокуратуру от функции, прямое исполнение которой ее сотрудниками фактически невозможно, и тем самым одновременно освободить контролирующие органы от роли бесправных вассалов властных амбиций прокуратуры.

Это еще один из тех аспектов в деятельности прокуратуры, против которого возражают юристы Совета Европы. «Институт, главная функция которого заключается в том, чтобы выдвигать обвинение (например, в уголовном правонарушении) и который, следовательно, априори защищает интересы государства, не может одновременно противостоять государству». И далее прямо говорится о том, чьи функции — защита прав человека[158]. При этом целый ряд грубых нарушений гарантированных Конституцией РФ прав человека заложен уже в Законе о прокуратуре, что, как уже говорилось ранее, отмечено Конституционным судом РФ. В который раз встает вопрос, как правоприменительный орган может успешно защищать то, что он нарушает уже в главном законодательном акте, регулирующем его деятельность? Одновременно возникают два других вопроса: если законные права человека нарушены, кто и что мешает Прокуратуре прямо обращаться в суд и возбуждать дело и в чем же состоит специальный надзор Прокуратуры за соблюдением прав и свобод человека? Сами представители прокуратуры говорят об этом так: «Прокурор, разбираясь с жалобой, в отличие от суда, не может принять решение по существу, он вправе лишь отреагировать на допущенное нарушение закона посредством принесения протеста, представления»[159]. Но тогда рождается еще ряд вопросов: почему этот протест не может принести, например, омбудсман; и что мешает гражданину России обратиться в суд со своей жалобой на представителя власти — притом, что помощь в этом может ему оказать его депутат или представитель общественной организации? Есть большие сомнения в том, что, например, представления или протесты прокурора (без возбуждения дела) могут изменить правовую, а точнее антиправовую ситуацию в Чечне или в армии. А довод прокуратуры о том, что «она ежегодно обеспечивает эффективное и бесплатное обслуживание миллионов граждан в сфере защиты их прав», упирается в две банальные проблемы: как это ей удается после всех ее непомерных трудовых подвигов в других сферах правоприменительной деятельности; и если эта «защита прав миллионов граждан» так эффективна, то почему все — от президента до правозащитников (кроме представителей прокуратуры) — говорят, что в этой сфере дела очень плохи.