Таким образом, сегодня проблема № 1 прокуратуры — необходимость срочно организовать обучение и переобучение ее сотрудников для профессиональной работы в системе предъявления государственного обвинения.
Вторая функция прокуратуры — участие в предварительном следствии.
В этой роли, которая за немногими исключениями не присуща прокуратуре правовых государств[131], реализуется не столько профессиональная дееспособность прокуратуры, сколько ее властные амбиции. Для порядка десяти тысяч следователей прокуратуры невозможно полноценное участие в следствии по входящим в их компетенцию сотням тысяч дел. В то же время, согласно информации генпрокурора В. Устинова, «в минувшем году прокуратура расследовала более трех миллионов уголовных дел»[132], на каждого следователя приходится по 300 уголовных дел, т. е. по одному делу в день. Но, конечно, генпрокурор погорячился — в январе — декабре 2001 г. зарегистрировано всего 2968,3 тыс. преступлений[133], из которых до суда доходит не более половины, а потому в компетенции следователей прокуратуры (по составам преступлений) никак не может оказаться более миллиона уголовных дел — если, конечно, они не копили дела несколько лет. При этом даже в находящихся в компетенции прокуратуры делах доказательства получают и исследуют главным образом сотрудники МВД и различных экспертных структур. А потому прокуратура фактически руководит следствием — притом, что все участвующие в нем структуры должны беспрекословно служить ей в соответствии с антиконституционной статьей 22 «Полномочия прокурора» Закона о прокуратуре. В то же время и сами прокурорские работники говорят о недостаточности профессионализма даже прокуроров-криминалистов[134].
Сегодня во все процедуры предварительного следствия, которое ведет прокуратура, в соответствии с Законом о прокуратуре и в нарушение пяти (!) статей Конституции РФ заложено антиконституционное (согласно решению Конституционного суда) нарушение права человека на информацию. В результате попадания дела в прокуратуру как истец, так и ответчик оказываются в положение людей, от которых закрыта большая часть информации о следствии. При этом сотрудники прокуратуры готовы оспаривать даже заложенные в Конституции и в УПК РФ права на равноправие сторон в следствии. Так, начальник отдела по надзору за следствием, дознанием и оперативно-розыскной деятельностью А. Кондин в своих комментариях к УПК РФ на сервере Прокуратуры Омской области сформулировал принципиально новую юридическую идею в понимании равенства сторон — о необходимости для «обвинителя заранее узнать аргументы противной стороны»[135].
Есть целый ряд иллюстраций неэффективности ведения прокуратурой следствия по особо важным делам. Вот только самые вопиющие и широко известные дела. Это так называемое «Дело Трех Китов», знаменитое дело Нахимовского училища, когда «курсанты подвергались систематическим избиениям и сексуальным домогательствам со стороны ребят со старших курсов», а прокуратура отказывала родителям в возбуждении дела в связи с отсутствием судебной перспективы, и дело было возбуждено лишь по постановлению Петроградского районного суда Санкт-Петербурга, подтвержденного городским судом[136]. В конечном итоге приговор эффективности работы прокуратуры в предварительном следствии подписал заместитель Прокурора Москвы Юрий Синельщиков, т. е. весьма высокопоставленный сотрудник прокуратуры, в интервью газете «Известия»: «кое-где прокуроры в условиях, когда принят новый УПК, принимают решения на догадках, не читая материалов дела. У них просто нет физической возможности изучить все материалы»[137].
Таким образом, очевидно, что для следственной работы прокуратуры характерно несоответствие между гигантским объемом ее компетенций и реальными возможностями их качественного исполнения. От сохранения функций прокуратуры по ведению следствия по особо важным делам страдают не только сами следователи прокуратуры, но, прежде всего и главным образом, все российское правосудие. Пока эти дела не расследуются эффективно, нельзя вообще говорить об успешной борьбе с преступностью.
Сегодня остро необходимо реструктурирование предварительного следствия, поэтому и встает вопрос, кому и зачем нужно участие прокуратуры в нем. Если обратиться к истории, то окажется, что функцией следствия прокуратуру наделила советская власть в процессе легализации своих репрессивных функций, сохранив тем не менее закрытость следственных органов госбезопасности (а по факту и всей деятельности этих органов, в том числе и в ГУЛАГе) и от прокурорского надзора, и от судебного контроля. А так как согласно ст. 37 УПК РФ прокуратура является органом обвинения, то сохранение за ней функции участия в предварительном следствии (при этом в особо важных делах) неизбежно ведет к нарушению провозглашенных статьей 123 Конституции РФ принципов состязательности и равноправия сторон с переносом тяжести в сторону обвинения, т. е. фактически к сохранению одного из главных оснований инквизиционной правовой системы — обвинительного уклона правосудия.
Необходимость создания отдельного аппарата следствия точно сформулировал знаменитый «важняк» прокуратуры, выкинутый из системы, видимо, за неуправляемость, Николай Волков: «Я предлагал (и многие, не только я) давно уже вывести следственные аппараты из всех правоохранительных органов, из всех структур, из прокуратуры МВД, ФСБ, и так далее. Чтобы… как у нас говорят, чтобы следственный аппарат не был дубиной в руках вот этих вот структур»[138].
Поэтому участие прокуратуры в предварительном следствии ставит следующие проблемы:
Проблема № 2 — остро необходимо создать единый следственный аппарат, независимый от всех правоприменительных структур как условие профессионализма ведения предварительного следствия.
Проблема № 3 — необходимо защитить конституционные права гражданина — как истца, так и ответчика — на информацию о предварительном следствии: нарушаемые квазизаконно прокуратурой, они затем незаконно нарушаются и милицией, и ФСБ.
Третья функция прокуратуры — надзор за предварительным следствием.
Прежде всего, поскольку прокуратура — главная сторона обвинения, это продолжает и развивает обвинительный крен предварительного следствия уже по всему диапазону уголовных дел. Не случайно в правовых государствах прокуратура, как правило, не исполняет одновременно обе функции — участие в следствии и надзор за ним. Подробный анализ данной проблемы имеется в монографии «Судебная власть» под редакцией профессора И. Л. Петрухина[139], которую можно назвать энциклопедией высокопрофессионального анализа проблем, стоящих перед российским правосудием.
Эту функцию прокуратуры можно назвать юридическим нонсенсом, поскольку в условиях тоталитарного права прокуратуры единолично «казнить и миловать» своих сотрудников она предполагает некую особую сознательность сотрудников прокуратуры в осуждении своих коллег. Законом прокуратуре, в сущности, вменяется в обязанность роль знаменитой унтер-офицерской вдовы, которая «сама себя высекла» — притом, что никто другой не имеет права ее «сечь». Очевидно, что прокуратура, как и любая тоталитарная структура, к этой роли явно не готова — что и доказывает практическая безнаказанность любых, даже самых серьезных нарушений закона ее сотрудниками. Имея надежную законодательную базу для своей защиты в статье 42 Закона о прокуратуре и в ряде других законов и подзаконных актов, прокуратура живет, можно сказать, по принципу «Своих не выдавать!»
