Тем самым диалектическая связь между «langue» и «parole», между системой и ее применением оказывается выраженной лишь наполовину. Если бы о реализации системы в процессе коммуникации нечего было более сказать, то предмет социолингвистики действительно был бы, согласно определению, чем-то единичным, несистемным, индивидуальным. Между тем человек, принадлежащий к какому-либо обществу, классу, группе и т.д., овладевает языком не произвольным специфическим образом (хотя и это не исключается). В социально обусловленных вариантах отражается в большей степени социолингвистическая компетенция в качестве парного дополнения к упоминавшейся лингвистической компетенции[97]. Именно эта социолингвистическая компетенция распространяется на способность понимать и употреблять социально окрашенные варианты. Вместе с тем становится ясно, что социолингвистика не должна ограничиваться охватом и описанием социальных вариантов языка. На основании этой инвентаризации социолингвистика исследует эффективность системы или соответственно систем социальных вариантов в коммуникации. При этом социолингвистика учитывает социологические предпосылки существования и развития социальных вариантов языка. Как результат наличия двух относительных полюсов – «общественные потребности» и «языковые возможности» – появляется затем социолингвистическое «поле». О его основной структуре можно сказать следующее: любое языковое высказывание содержит, помимо семантического содержания, относящегося к описываемому образцу, также социальные индикаторы, отражающие принадлежность говорящего к определенной общественной группе.

Как было показано выше, этот социальный отпечаток может оказаться столь общепринятым, что будет идентичен с нормами употребления определенного языка, с литературными нормами национального языка (то есть со стандартом). Принадлежность индивидуума к какой-либо языковой общности является, следовательно, первым основным фактом социолингвистики. Поэтому нормы письменного языка являются также социолингвистическими нормами. Они образуют как бы каркас социолингвистики. Общее определение, согласно которому исходной точкой социолингвистики должны быть социальные варианты, справедливо, конечно, и здесь. Письменный язык (литературная норма национального языка) является, следовательно, вариантом по отношению к другим литературным или же общенародным языкам. Вся проблематика образования и установления общеязыковой нормы, общественная стандартизация – если отвлечься от аспекта лингвистической географии, – является предметом исследования социолингвистики[98].

Исследование билингвизма и диглоссии в индивидуальном и национальном масштабе также может быть признано темой социолингвистики[99]. Все проблемы взаимного влияния национальных языков под воздействием общественных факторов оказываются в основе своей относящимися к кругу вопросов социолингвистики. Сюда же следует отнести и такое понятие, как международный язык. Так называемая «борьба языков» также имеет социальные корни. В этой связи достаточно упомянуть махинации в фашистской Германии и манипуляции с чувствами носителей немецкого языка за пределами ее первоначальных границ.

Совсем иначе, хотя и в рамках рассматриваемых общих взаимосвязей, выглядит языковая проблема в таких многонациональных государствах, как Индия, или в некоторых недавно образовавшихся национальных государствах[100]. В этих государствах, сбросивших с себя колониальный гнет, обычно не только еще отсутствует экономическая независимость, но и весьма далеко до языкового единства, более того, там на длительное время неизбежен компромисс с языком прежней метрополии (обычно английским или французским). Но релевантность этой проблематики как раз становится очевидной из следующего примера. Дело отнюдь не в том, что употребление английского языка в качестве официального языка в Западной Африке будто бы является лишь мерой для обеспечения «экономических контактов» (то есть преодоления языковых барьеров между отдельными племенами и народами, которые некогда в интересах колониальной эксплуатации были разделены в ходе переговоров за зеленым столом в Лондоне, Париже и других метрополиях). Вместе с употреблением, например, английского языка в Гане и Нигерии или французского в Гвинее и Мали в качестве языка администрации, системы народного образования и других центральных общественных сфер так или иначе продолжается влияние институтов и образа мышления колониальных угнетателей. В этом смысле старая идеология оказывает свое воздействие через посредство языка. Классическое определение этому явлению дал в свое время Маркс:

Конечно, это все что угодно, только не механический процесс. Несомненно, между идеологией и играющим активную роль языком существует подлинное взаимодействие, а не «словесное членение действительности» («einsträngiges Worten der Welt») и тем более не доминирующее влияние так называемой «языковой картины мира», как это изображают идеалистические концепции Вайсгербера или Уорфа[102].

Употребление языка прежних колониальных господ не означает само собой подразумевающееся подчинение их классово обусловленному мировоззрению. В результате непрерывного воздействия идеологии собственной страны происходит все ширящееся освобождение языка от идеологических пут прошлого. В деталях этот процесс еще не был основательно исследован, не была показана его принципиальная важность для марксистской социолингвистики. Едва ли нужно особо подчеркивать, что знание действительных взаимосвязей имело бы огромное практическое значение для политики в области языка в молодых национальных государствах. Поскольку мы концентрируем свое внимание на основных чертах предмета и основных понятиях социолингвистики, то в качестве второго основного факта социолингвистики следует назвать социальные варианты языка, существующие в рамках общинных, областных и национальных стандартных языков. Ясно, что здесь речь идет о диапазоне областей исследования, простирающемся от «социальных диалектов» внутри общего языка «вниз», вплоть до идиолекта более или менее социально типичного носителя языка.

Какие возможности представляются для упорядочения и классификации этой комплексной и сложной системы взаимосвязей? Прежде всего необходимо подчеркнуть, что было бы недопустимым упрощением ставить общественные варианты языка и их группировки в простое соответствие общественным группам. Проблема общественных вариантов внутри общего языка носит двоякий характер.

С одной стороны, отклонения, встречающиеся на всех микролингвистических уровнях, могут быть объединены в «социальный диалект». Тогда из отдельных отклонений возникает новая норма, являющаяся репрезентативной для определенной социальной группы. Конечно, в таком «социальном диалекте» не все социально обусловлено. Выделяются главным образом некоторые характерные особенности – например, в произношении и словоупотреблении, – которые заметны на фоне социально индифферентного языкового массива. Определенные типы произношения, отклоняющаяся от литературного языка реализация фонем, определенные лексические средства, как, например, специальные термины и специальные значения, на основании специфики и частотности их употребления могут быть сведены в единое целое, характерное для определенной группы.

С другой стороны, не все социолингвистические варианты могут быть однозначно отнесены к тем или иным группам носителей языка. Их социальная обусловленность базируется на какой-либо социально особенно релевантной коммуникативной ситуации, то есть ситуации, в которой в данный момент находят свое отражение особые общественные интересы и потребности.