Он не успел договорить, как мгновенно дверь кабинета распахнулась и на пороге возникли телохранители девушки, которые, подскочив к незваному гостю, больно скрутили ему руки.
— Роза, умоляю, просто выслушай меня, — не пытаясь вырваться из цепкого захвата охраны, которые уже потащили его к выходу, мягко попросил Фредерик.
На перегородке его носа после перелома, что оставили в подарок Морган и Хью на последнем задании, красовался фиксатор, а под глазами ещё до конца не сошли отёки.
— Что здесь происходит? — спросила неожиданно появившаяся в дверях Фрэн.
Взгляды всех мужчин обратились к ней, тогда как Розалин в ужасе смотрела только на своего бывшего похитителя.
— Я хочу поговорить с Розой, — за всех ответил Фредерик и, вновь посмотрев девушке в глаза, тут же добавил: — Мне запрещено даже подходить к ней, я осознаю это. Но я просто хочу поговорить.
Телохранители вновь потащили его к выходу.
— Роза, прошу… — шепнул Фредерик, но девушка сильно зажмурилась и зажала уши руками.
Фрэн, тоже мучавшаяся от бессонницы и усталости, некоторое время переводила взгляд с одного на другую, после чего закатила глаза и рукой преградила путь телохранителям, пытавшимся вытолкнуть нарушителя вон.
— Дайте ему уже сказать, — буркнула она.
— Но у нас приказ…
— А мне плевать.
Широким шагом пройдя к Розалин, капитан, схватив её за руки, насильно опустила их, открыв уши.
— Что ты делаешь?! — пискнула девушка.
Одной рукой держа Розалин за кисти, другой Фрэн грубо повернула её лицо к Фредерику, которого по-прежнему держали телохранители.
— Взгляни в лицо своему страху, — сквозь зубы зло прошипела она.
Бесконечно долгое мгновение бывшие похититель и его жертва молча смотрели друг другу в глаза.
— Прости меня… — наконец выдохнул Фредерик. — Я знаю, что поступил с тобой отвратительно, уже осознал, что разрушил тебе жизнь и прошу только простить меня. Все эти годы я думал, что ты погибла, и каждое прожитое после этого мгновение провёл в сожалениях о том, что сделал с тобой… И ужасно скучал по тебе… Не было ни дня, чтобы я не вспоминал тебя, Роза, чтобы не мечтал вновь увидеть и сказать тебе всё это…
Пока парень нёс сей романтический бред, Розалин пыталась закрыть уши, но Фрэн держала крепко и буквально заставляла её слушать бессмысленные слова. Но в один момент в глазах девушки зажёгся огонь, и всегда невинная роза, хрупкий цветок в этой оранжерее странных соцветий, вдруг взорвалась. Доведённая до исступления не прожитой до конца травмой, собственными мыслями и фантазиями, паническими атаками и бессонницей, Розалин взревела, как раненный зверь, и, с силой вырвавшись из рук Фрэн, которая не стала удерживать, подлетела к бывшему похитителю и с размаху ударила его кулаком в лицо.
— Ты мне всю жизнь испортил! — заорала она в зачинавшейся истерике, которая в этот раз была похожа не на топившее её цунами, а на извержение вулкана. — Думаешь, я смогу тебя после такого простить?! Ты не заслуживаешь прощения! Такие как ты — чума на теле социума! Ты отвратителен мне, как никто живущий на земле, и я тебя ненавижу!
— Роза, прошу… — тихо взмолился Фредерик, бессильно повиснув в руках обескураженных телохранителей, по лицам которых вполне можно было понять, что они не знают, как действовать в этой ситуации.
— Не смей называть меня так! — Розалин вновь опустила в лицо парня кулачок. — Не смей больше даже заговаривать со мной! Даже подходить и смотреть в мою сторону больше не смей! Иначе я убью тебя! Убью, убью!
Девушку всю трясло от испытываемого в этот момент праведного гнева за себя и свою растоптанную жизнь, по глазам текли слёзы, и, не выдержав нового для себя испепеляющего изнутри чувства, она убежала.
После её яростного крика в кабинете воцарилась пронзительная тишина, которую через мгновение нарушила уже Фрэн.
— Это было неплохо, — хмыкнула она, сунув сигарету в зубы, и, закурив её, подошла к Фредерику.
Секунду любуясь, как обильно текущая из носа кровь заливает парню лицо, Фрэн схватила его за шиворот и поволокла за собой.
Пока она буквально тащила его, Фредерик вдруг вспомнил слова отца, которые тот сказал однажды, когда ему было тринадцать лет.
«Всё в этой жизни можно купить, — говорил Руперт Элломард. — Верность, ум, секс, даже чувства. Жизнь человека ничего не стоит, но если самому назначить цену, можно купить верного раба, несмотря на то, что рабство давно отменили. Особенно легко купить женщин, их можно покупать и продавать столько, сколько душе угодно, пока они не опустошатся до такой степени, что даже дьяволу будет не интересно покупать их души».
Тогда Фредерик не особо понимал слов родителя, но верил, как ребёнок, безоговорочно. Эти слова прочно закрепились в его голове, и бывший мафиози жил по ним, как по святой заповеди. Правда до недавнего времени, пока внезапно не осознал всю их жестокую лживость.
— Куда ты меня ведёшь? — безжизненно спросил Фредерик, когда они с Фрэн стали спускаться по лестнице.
— В больничное крыло, — пусто отозвалась капитан.
— Беспокоишься о других, когда сама на последнем издыхании?
Фрэн резко остановилась.
— Выглядишь очень плохо, — пояснил Фредерик. — Кожа бледная, как у мертвеца, синяки даже не сходят, и ты дрожишь, будто у тебя температура. О себе когда начнёшь беспокоиться?
— Не твоё дело, — буркнула Кольер, подтолкнув парня вперёд. — Я капитан, а не ты.
Розалин видела, как Фрэн забрала Фредерика с собой, наблюдала за ними украдкой с третьего этажа и, когда они скрылись в больничном крыле, побежала обратно в свой кабинет. Там она не остановилась, чтобы продолжить работу, а пулей влетела в свою комнату и, заперевшись, застыла, придерживая дверь спиной, словно боялась, что бывший похититель внезапно к ней прорвётся. Спустя пару минут, уговорив саму себя, что Фредерик, сейчас находившийся в руках медиков, при всём желании не возник бы здесь прямо в это мгновение, Розалин побежала в ванну.
Быстро освободившись от одежды, она встала под прохладный душ, чтобы успокоить бешено рвущееся сердце и тело, что охватил уже знакомый жар.
Увидев Фредерика так же близко, как это было три года назад, Розалин вновь почувствовала прежнее непреодолимое желание почувствовать его. Его поцелуи, прикосновения, объятия. Несмотря на дикий перед ним страх, прекрасно зная о том, что он за человек, девушка так же ничего не могла поделать с испытываемым к нему влечением. И если бы дело было в каких-нибудь сумасшедших чувствах, таких как симпатия к бывшему похитителю и мафиози! Нет, кроме ужаса, отвращения и ненависти девушка не испытывала иных чувств, дело было только в её поломанной сексуальности! И хотя Марта, проведя с ней много сеансов и исследований в том числе по этой части, продолжала утверждать, что всё с её сексуальностью в порядке, Розалин всё равно продолжала считать себя конченной извращенкой. Ведь разве это нормально испытывать дикое возбуждение и получать яркие оргазмы при фантазиях о человеке, перед которым кровь стынет в жилах?..
Достигнув при помощи мастурбации нескольких мощных разрядок, Розалин обессиленно сползла на пол душевой и в голос заплакала. Чувствуя себя отвратительно грязной, даже порочной, будто захлебнулась в ужасном грехе, хоть никогда не была религиозной, она, обхватив себя руками, буквально выла, как раненный зверь. И вновь задавалась вопросом, почему из раза в раз представляет только Фредерика, почему не может испытывать ни влечения ни обычной влюблённости к другим парням и вообще кому-угодно? Ведь дальше так ни жить, ни работать уже было не просто трудно, а по-настоящему невыносимо.
К вечеру Фрэн насильно привела Фредерика на сессию к психиатру, хотя тот и не сопротивлялся. Некоторое время он смиренно сидел в кресле, ожидая, пока Марта переговорит с капитаном в коридоре, и из обрывков частично слышал, как психиатр мягко отчитывала Фрэн за то, что та уже несколько месяцев избегает встреч с ней. Капитан на это большую часть отмалчивалась, пока не отмахнулась тем, что в терапии нет смысла, учитывая, что жить ей осталось не более полугода.
