Тревор же, указывая поочерёдно на парня-альбиноса, Эррола и другого, внимательно разглядывающего порно, представил уже их:

— Это Найджел Уитти, Эррол Арлисс и Хью Брайерс.

— Да пошли они, — выронил оскорбление последний.

— Хью, — поднажал Тревор. — Они новые члены нашей семьи, а семью мы не оскорбляем. Каково наше кредо, Хью?

Тот, скривив губы, отключил сотовый и, отвернувшись, словно весь подбоченился, как петух перед дракой.

— Хью? — вновь позвал его директор.

— Члены семьи, как части собственной личности, поэтому мы должны уважать их, как самих себя, — пробубнил парень.

— Очень хорошо, — медленно кивнул Тревор. — Что ещё тебе следует сказать?

Скривившись так, словно съел нечто гадкое, и причмокнув губами, Хью всё же тихо выронил простое «извините».

— Отлично, — с полным безразличием и даже усталостью протянул Тревор и, выпрямившись, криво приобнял Розу. — Теперь хочу представить всем Розалин Эйс, мою племянницу, которую я взял на должность своей секретарши. Прошу отнестись к ней с должным уважением и приветливостью, как к младшей сестре.

В этот раз все члены команды обратили внимание на стоявшую с опущенной головой девушку.

От охватившего её то ли волнения, то ли страха, Розалин, сильно сцепив руки в замок перед собой так, что побелели пальцы, словно уменьшилась в размерах. Сейчас на ней был обычный брючный костюм, волосы она собрала в слегка небрежный пучок на макушке, из которого торчали более короткие пряди. Уставившиеся в стол глаза были слегка округлёнными, будто девушка со страхом ожидала побоев, которые, естественно, не последовали, и в итоге она быстро оглядела всех собравшихся в этом месте людей.

— Теперь, — произнёс Тревор, поглядев на Морган, Робин и Розалин, — представлю вам старших членов команды, без которых бюро не смогло бы нормально функционировать.

Он кивнул на пожилого афроамериканца, чья кудрявая шевелюра и борода уже полностью посидели, а лицо и руки покрывали точки папулезного дерматоза.

— Это Кваме Мур Каси, он посредник соединяющий нас со всеми остальными государственными организациями и наш адвокат в вопросах юрисдикции. Это, — директор указал на зрелую китаянку в тёмном костюме, напоминающем тактический, — Мэй Ву, главный механик и инженер-конструктор. А это, — указал он на психиатра, — Марта-Брайан Актман, доктор наук и наш блестящий психиатр, к ней вы можете обращаться в любую минуту.

Старшие члены команды тянули доброжелательные улыбки, а Тревор тем временем продолжал, обращаясь к Блэрам:

— Сейчас вас проводят в больничное крыло, там вас осмотрят и введут специальный чип, по которому мы сможем отслеживать ваши передвижения.

— Что ещё за чип? Какого чёрта?! — тут же взбеленился Морган.

— Это необходимое условие для работы здесь. Так как вы всё ещё числитесь преступниками, мы должны ввести чип и передать об этом информацию в соответствующие органы, у которых так же будет доступ к вашему местоположению. С другой стороны это поможет вам жить здесь обычной жизнью и быть свободными в передвижении без охраны со стороны.

— Я не согласен! — вновь начал Блэр.

— Морган, прекрати! — взъерепенилась на него сестра. — Мы уже согласились работать здесь! Уж лучше, чем быть казнёнными!

Не желая идти против сестрёнки, Морган сцепил челюсть, но так, что заходили желваки, красноречиво говорившие о клокочущей в нём ярости.

— После медицинского осмотра, — невозмутимо продолжил Тревор, — вас отведут в столовую на завтрак, а после вы сможете свободно осмотреть здание и ваши личные комнаты.

— Я могу им всё показать, рассказать и проводить! — вскочила с места Тэмлин, вытягивая вверх руку, как школьница на уроке.

— Хорошо, иди с ними, — Тревор вновь повернулся к Блэрам. — С завтрашнего дня у вас начнутся тренировки по физической подготовке и развитию дара. Обучит вас всему Фрэн.

— Эта дрянь? — хмуря брови, проворчал парень.

— Ну-ну, Морган, — покачал головой Тревор. — Ты ведь слышал наше кредо? Тебе его нужно запомнить. Теперь вы рейнджеры - члены нашей семьи. Все мы здесь друг другу братья и сёстры, поэтому прояви должное уважение.

Морган продолжал враждебно сверли Фрэн глазами, тогда как в её взгляде стояло полное безразличие. А вот Робин, казалось, уже забыла, как Кольер несколько раз хорошо подбила ей лицо, и теперь стояла с широкой довольной улыбкой в ожидании новой жизни.

К своему рабочему месту на второй и третий день Розалин вышла раньше положенного часа, ибо всё равно не могла толком уснуть после полученных впечатлений от знакомства с коллегами и рабочим персоналом, долгой прогулки по поместью и ознакомления с техникой и общими правилами. Столь быстрые изменения в жизни, особенно после трёх лет поисков душевного покоя и робких попыток жить, подобные быстро сменяющиеся события и знакомства со странными личностями, внесли определённый резонанс, к которому Розалин ещё не была готова. Всё произошедшее шокировало, вызывало то ступор, то истеричный смех, но девушка твёрдо решила изменить собственную жизнь, поэтому принялась за возложенные обязанности с натянутым воодушевлением и долей нервозности.

Из рук всё валилось, техника, казалось, взбунтовалась, то удаляя внесённые изменения в документы, то не отправляя голосовые сообщения, которые Розалин с огромным трудом произносила. Вдобавок, чтобы разобраться в системе входящих вызовов, обработке поступающей информации и всей свалившейся на неё документации, которую нужно было копировать не только в компьютерную систему, но и в бумагу, пришлось так сильно напрягать мозги, что через пару часов у неё разболелась голова. Всё это оказалось сложнее, чем она ожидала.

Рабочее место Розалин находилось в смежном с кабинетом Тревора помещении, где с обеих от него сторон находились её личная комната и помещение архива, куда она несколько раз за первый час работы внесла распечатанные документы.

Так, за час до прописанного в трудовом договоре начала рабочего времени, а оно начиналось ближе к вечеру, Розалин, уже нещадно вспотевшая и взлохмаченная, с десятой чашкой кофе на столе, напряжённо вглядывалась в голографический экран компьютера, на который то и дело нажимала и тут же что-то записывала в личный сотовый. Тут и там раздавались звонки то с одного телефона, то с другого, и девушка, едва успевая отвечать, в подобной рабочей ещё не привычной суматохе не заметила подошедшего к её столу Хью Брайерса.

Молодой человек плюхнулся на стоявшее на против Розалин кресло и некоторое время молча наблюдал за тем, как девушка, закусив губу, стараясь ничего не спутать, одновременно отвечала на звонок, и, по ходу что-то записывая, глядела в голографический экран, за которым не замечала его лица.

— Эй, новенькая! — громыхнул Хью по столешнице кулаком, из-за чего бедная Розалин, едва попрощавшись с собеседником, обронила телефон на пол и дёрнулась так, что её коленки ударились о внутреннюю сторону стола. — Мне нужны документы из секции С1 и H13 с пометкой засекречено, а так же распечатки документов, что должен был оставить для меня Тревор.

Молодой человек проговорил всё так быстро, словно скороговорку, что уже испуганная его резким окриком Розалин ничего не поняла. Хлопая большими глазами, она смотрела на Хью через стоявший между ними голографический экран так испуганно, словно ожидала, что тот вытащит нож и зарежет её. А Брайерс тем временем, развязано развалившись в кресле, не отрываясь смотрел на неё холодными, словно стекло, глазами, хотя от природы они имели тёплый тёмно-карий цвет.

— Ты меня вообще слышала? — громко вопросил Хью.

Голос у него был зычным сам по себе, а уж если он повышал его, казался громоподобным.

— Эй! Я к тебе обращаюсь! — рявкнул Хью.

Подавшись вперёд, он нажал кнопку на лежавшей на её столе тончайшей почти прозрачной клавиатуре, и голографический экран исчез.

— Какого чёрта ты меня игнорируешь?!

Нахмурив густые и без того низко расположенные брови, он зло сверкнул из под них потемневшими глазами на вжавшуюся в кресло Розалин.