— Подумаю, — кивнул я, чувствуя усиливающуюся головную боль. — В любом случае, спасибо за высокое доверие. Как и обещал Аурелии и Арку Таль Рениусам, я готов сотрудничать. Посмотрю, что смогу выяснить. Ну а потом уже придёт время решить вопрос о моём членстве.

— Пусть будет так, — Тэнио вновь выдохнул сигарный дым. — Время встречи ограничено, у всех есть чем заняться. Мы просим Аурелию обучить тебя самостоятельно усыплять симбионта. Помни, как важно не допустить утечки информации. И не забывай, что ваши пауки специально внедряют сильную привязанность к себе, впрыскивают соответствующие гормоны и нейротрансмиттеры, чтобы было особо болезненно разрывать с ними связь. Учитывай это, когда придёт время решать судьбу симбионта.

Я вздохнул и потёр пальцами виски. Эта тема была особо болезненной. Есть ли способ сохранить Араха? Стоит ли спасать того, кто много раз спасал мне жизнь? Есть ли между нами нечто большее, чем использование пауком носителя-человека? Время покажет.

— Остался ли у тебя какой-либо вопрос? Просьба? — спросил Тэнио.

Спохватившись, я кивнул, думая о том, что было особенно важным.

— Прошу разрешения Совета посвятить в тайну "Апокрифа" одну умную женщину — ликтора Кассию Литис. Она — невероятно талантливый псиэм-аналитик, и её способности помогут просчитывать намерения хайвнетов и нейровэбов, противодействовать им.

Карло Тэнио и остальные при этих словах почему-то посмотрели на одного из членов Совета — сидящего поодаль высокого сухощавого мужчину лет шестидесяти с короткой рыжей бородой. Тот удивлённо смотрел на меня.

Пауза затянулась. Я глядел в ответ, отмечая нюансы внешности. Вьющиеся волосы до плеч — рыжие с сединой, серо-зелёные глаза. Или у меня разыгралось воображение, или…

— Не возражаю, — сказал он, наконец.

— Нет другого мнения? — тут же спросил председательствующий. — Значит, так тому и быть. Сиор, мы даём согласие. Но ответственность, конечно, на тебе.

— Естественно. Я в этой женщине уверен. Спасибо, — ответил я, с любопытством поглядывая на рыжебородого, чей голос оказался решающим.

— На этом сегодня завершим. Сиор, ждём от тебя информацию.

Я кивнул и, увидев, что члены Совета встают со своих мест, решил подойти к Рениусам. Но Аурелия отрицательно покачала головой и кивнула в другую сторону. Там, отдельно от всех, стоял рыжебородый и смотрел на меня. Поняв, что предстоит ещё один разговор, я выждал, пока все покинут зал. Вскоре мы остались наедине, и мужчина подошёл ко мне.

— Значит, ты и Кас? — спросил, буравя острым взглядом.

— Что, так заметно?

— Для меня — да. По тому, как произносил её имя и хвалил.

— Вы проницательны. Но и я тоже. Как-то она обмолвилась, что у неё есть тайна…

— Но не такая, как она думает, — вздохнул собеседник. — Позволь представиться, Глан Литис, числящийся в архиве Конгрегации давно погибшим.

Я пожал протянутую руку, заметив притаившиеся под рукавом жёлто-чёрные линии — его симбионт был на месте, но спал, как и мой Арах.

— А какая? Она не знает, что вы живы?

— Знает. Но считает меня отшельником.

Я покачал головой. Отшельниками или ещё жёстче — отступниками в Конгрегации называли ликторов, добровольно покинувших наши ряды, отринувших призвание и скрывающихся без контактов с другими ликторами. Негласно их считали фактически предателями, и, хотя указания искать и казнить таковых не было, случались и расправы над ушедшими в отшельничество. В любом случае, быть членом семьи такового считалось зазорным, и, пусть дети за отцов не отвечают, могла лечь тень.

— Но зачем? — вырвалось у меня.

— Чтобы мне не пришлось взваливать на неё ту ответственность, которую теперь хочешь взвалить ты. Я инсценировал смерть и посвятил себя ложе уже давно. Погибший на службе отец не помешает, а то и поспособствует карьере дочери, — старший Литис немного помолчал. — Но совсем расстаться с Кас оказалось выше моих сил. Она невероятно горевала. Думаю, уже знаешь, какая она чувствительная и ранимая. Пришлось пойти на ложь во благо.

— Но так ведь ей ещё труднее — оставаться верной призванию Конгрегации, думая, что вы его предали.

— Есть вещи гораздо важнее. Близкий человек жив — и это самое главное. Кассия рассуждает и чувствует именно так, — Глан тепло улыбнулся, думая о дочери. — Ты, возможно, ещё не понимаешь, какое сокровище тебе досталось. Таких, как моя Кас, единицы. Если она тебя по-настоящему любит, будет верной и преданной всегда, невзирая ни на что. Береги её.

— Вот в этом можете быть уверены, — искренне сказал я, вновь пожимая его руку.

— И пообещал тебя беречь. Теперь не отвертишься, — с улыбкой закончил я рассказ, любуясь обалдевшими глазами Кассии.

— Невероятно! — девушка обняла меня и расцеловала, прижавшись грудью, рельефно проступающей под тонким прозрачным халатиком. — Отец — не отшельник, он занят таким важным делом. А я боялась тебе говорить про него. Думала, раскрою тайну, что он отрёкся от Конгрегации, и ты меня… ну… раз…

Она запнулась и смущённо замолчала.

— Что "раз"? — переспросил я, хотя всё прекрасно понял. Хотелось это услышать.

Кассия спрятала лицо у меня на груди и тихо проговорила:

— Разлюбишь. А я этого не вынесу. Ведь я так… так тебя люблю!

— Нет, — улыбнувшись, погладил пушистый рыжий хвост, схваченный легкомысленной зелёной резинкой. — Не разлюблю.

Мы долго целовались, крепко прижимаясь друг к другу.

Потом, немного отстранившись, Кас глубоко задумалась. Привычки псиэм-аналитика взяли своё. Я уловил, как девушка перебирает, сопоставляет, отбрасывает разные факты, предположения, смыслы. Слишком уж много информации пришлось на неё вывалить, хотя и постарался сделать это аккуратно и последовательно.

Мы были у меня дома. Спальню давно оборудовал псиэм-защитой от "прослушки" по уровню своего грифа допуска, который был уже предоставлен и Кас. Наши пауки крепко спали. Впервые я усыпил их сам, пользуясь совокупностью звуков и псиэм-вибраций, которой обучила Аурелия. Периодически нежно касался тонких линий тату на плоском животике Кас, считывал псиэм-волны её Агелены, чтобы убедиться в глубине сна.

Моя умничка приняла информацию из "Апокрифа эволюции" довольно спокойно, профессионально. Сразу же начала её "наложение" на текущую ситуацию. А вот весть об отце вызвала гораздо больший эмоциональный отклик. Всё-таки, как я теперь понял, ей было тяжело все эти годы разрываться между верностью делу Конгрегации и любовью к отцу, который, как она думала, предал это дело. Сегодня с её сердца свалился тяжкий груз. Но тут же на плечи легло бремя нового знания.

Справится ли? Был почти уверен, что да.

— Он молодец, пользуется авторитетом в Совете ложи, — сказал я, чтобы подбодрить. — И видно, что сильно тебя любит. Мне явно по башке намерен дать, если что.

Мы рассмеялись, Кас снова меня поцеловала.

— Уверена, не придётся. К тому же, я сама тебя покусаю, если на новых альсеид заглядываться начнёшь.

Я чуть было не ответил: "Да и на прежнюю-то, может, уже не придётся", но вовремя прикусил язык. Касаться темы Вивы сейчас не хотелось, да и ни к чему. Кассия, естественно, уловила мои колебания и развивать тему не стала. Вновь посерьёзнела и задумалась обо всём происходящем.

— Ты представляешь, какими трагедиями грозит эта правда? Тысячи ликторов, которые должны будут решать, как быть с крепкой симбиотической связью. Раскол в Конгрегации, гражданская война в обществе. Атаки инсектантов. Разные позиции властей всех стран…

— Хорошо представляю, — вздохнул я. — Именно поэтому и принял объяснение ложи, почему нельзя резко открывать правду. Придётся играть вдолгую, тихо, накапливая силы и улучшая позиции. Ох, не зря они тусуются в шахматной школе.

Кас усмехнулась:

— Да, партия предстоит чемпионского уровня. Но с чего начать?

— С наших первоочередных задач, — твёрдо сказал я. — Мы — ликторы, и негоже метаться туда-сюда только потому, что кучка умных интриганов смотрит на Конгрегацию как на дерьмо. Со всем разберёмся постепенно. Но сейчас на повестке угроза масштабной операции Братства. У нас три объекта на выбор, нужно определить обманки и реальную цель. Только ты теперь посвящена во всё — что эту инфу нам слил хайвнет богомолов через свой специально оставленный на виду ганглий. Помогай, я уже мозги вывихнул. Твоей глубины анализа мне не достичь.