Ванс завертел головой, потратив драгоценное время на удивление от моего присутствия.

Альсеида, пусть и слабая от долгого истощения и неподвижности, но ярко "светящая" в псиэме своим обретённым двадцать два лир, мощными псиэм-усилиями разорвала удерживавшие тело ремни, выдернула из себя катетеры и вскочила. Моментально отпрыгнула подальше от линии возможной атаки и ударила всей мощью по ликторам, стоящим спиной к ней и расстреливающим кубы с осами.

Мышцы, ослабевшие от многодневного лежания на кровати, подвели, ноги подкосились, она оступилась, рухнула на пол. Но убийственные атаки достигли целей, застав ликторов врасплох. Краем глаза я увидел, как двое наших упали на пол, схватившись за затылки и выдав псиэм-вспышки сильной боли.

Ванс, наконец, сориентировавшись, начал палить из "Очистителя" по альсеиде, которая перекатилась по полу и спряталась за стеллажом с полупрозрачными кубами.

Я добежал до того места, где прямо под террасой начинался ряд кроватей, и без раздумий прыгнул. Попал на мёртвого инсектанта, упал на кровать, скатился с неё. Вспышка боли в лодыжке — подвернул ногу.

От двери бежали бойцы. Слишком медленно в сравнении с реакцией такой альсеиды. Она выскочила из-за стеллажа — в одной грязной тряпке на бёдрах, с кровавыми проколами над сосками, на плечах, шее и висках, залитая слизью мёртвого насекомого и собственной рвотой. Глаза горели так, что впору было испугаться. Псиэм-атака выбила пистолет из рук Ванса, ещё одна хлестнула его так, что из носа и рта брызнула кровь.

Я мгновенно напал, сбив псиэм-импульсом прицельное внимание твари. Заметил, что начальник, который не выдержал бы ещё одного удара, упал на колени и быстро отполз за кровать.

Потом мне стало туго. Альсеида перенесла атаки на меня, и пришлось укрыться максимальной защитой. Благо, на сей раз лорика была на мне, на закрытом шлеме пылал scutum-знак. Араха я пока придерживал в резерве, зная, что вскоре настанет его миг.

Двое бойцов, наконец, заняли позицию, с которой не опасались поразить начальника, и вскинули стволы. Стреляли они неплохо. Альсеиде пришлось вновь прятаться. Одна из пуль пробила её плечо.

Но сколь же мощны её удары! Один из бойцов отлетел, схлопотав псиэм-импульс такой силы, что его аж завертело волчком. "Очиститель" выпал из руки. Второй продолжал вести огонь, чем хорошо мне помогал.

Понимая, что не способен сейчас на тотальную доминацию, я использовал хитрые псиэм-удары, раздёргивая внимание женщины. А сам старался приблизиться, обойти по дуге стеллажи, служившие ей укрытием. Бойцу велел стрелять безостановочно. Второй очухался, подобрал "Очиститель" и снова открыл огонь. Тем лучше.

Под стеллажи метнулся тёмно-серый паук — симбионт Ванса, стремясь достать альсеиду. Сам начальник, немного придя в себя, водил стволом, явно выжидая удобный момент.

Я двигался осторожно, ловя общий ритм боя. Чётко знал, что делать.

Шквальный огонь бойцов не давал альсеиде высунуться из укрытия. И вот совместные действия дали результат. Паук Ванса атаковал, целя в ноги женщины. Она уверенно отбила его прыжок, но на миг потеряла бдительность и выглянула из-за стеллажа. Начальник в ту же секунду выстрелил и попал. Раздался крик, женщина схватилась за бедро. Её отбросило назад.

И тут я поймал момент. Оказавшись за рядом стеллажей в нескольких шагах от неё, бросился вперёд так стремительно, как только позволяла горящая болью лодыжка. Взмахнул левой рукой, с которой тёмной молнией слетел Арах. Любимая цель — горло, и на сей раз он был убийственно точен.

Альсеида жутко захрипела, кровь ударила фонтаном. Я добавил сильнейший псиэм-удар, на какой только был способен. Жалкое подобие того, что выдавал в схватке с Клер, но для добивания сгодится. Поливая кровью пол, новорождённая оса упала на колени. Бойцы, успевшие сменить обоймы, ворвались за стеллажи и изрешетили её пулями.

Всё! Почти. Я тщательно "ощупал" восприятием весь зал и кинулся к кроватям, скомандовав стрелкам: "За мной!"

Лежащие в инсекцикле, которых не успел кончить Ванс, начали подавать первые признаки пробуждения, их осы почти умерли. Но мы успели. Я достал пистолет, начальник подошёл, и в четыре ствола завершили начатое.

— А ведь ты мне жизнь спас, — поглядел на меня Ванс, размазывая кровь по вмиг постаревшему лицу.

— Всегда рад, — хмуро отозвался я. — А вот им не успел.

Мы вчетвером посмотрели на двоих ликторов, которых альсеида внезапно атаковала таранными ударами в затылки. Признаков жизни не было, а псиэмы их пауков, слепо ползающих вокруг тел хозяев, сочились невероятной болью и потерей смысла существования.

И я подумал, что с огромным удовольствием увидел бы здесь на полу бездыханного квестора Арка Таль Рениуса, чьё промедление стоило нам этих жизней. Возможно, даже помог бы ему стать трупом.

Какая я сволочь! Зато кризиса во мне уже не наблюдалось.

Хотелось смеяться. И я смеялся. Над собой, над ситуацией. Правда, беззвучно. Иначе возмутились бы люди, сидящие в соседних креслах в самолёте, летящем в Иггарду.

Это становилось какой-то нездоровой традицией — после каждого громкого дела подвешивать мою судьбу на незримый волосок личного усмотрения Главы Конгрегации Кастора Вартимуса. Именно по его вызову я вылетел в столицу. А последовало приглашение "на ковёр" после того, как Главе были направлены два диаметрально противоположных доклада о моих "полном провале" и "невероятной эффективности". Первый — от квестора, попытавшегося представить всё так, что моё злостное ослушание и несанкционированное вмешательство чуть не сорвало операцию. Второй — от начальника Фарминского отдела, оценившего по достоинству не только то, что я спас жизнь лично ему, но и прежде всего то, что был прав, настаивая на штурме без задержек.

Реализуй мы план "Celeriter impetum", удалось бы обойтись без жертв, поскольку никто из привязанных к кроватям тварей не смог бы проснуться. Теперь же потеряли двоих молодых коллег.

Убитые ликторы оказались, как я и боялся, слабоватыми для схватки такого уровня. Будучи наставником, переживал, что не сделал большего для их подготовки. Но в смерти себя не винил, ибо здесь виной всему было исключительно промедление Рениуса, давшее время "дозреть" сильной альсеиде-инсектантке.

Я пока даже думать не хотел, что теперь вытворит со мной изощрённый ум Главы, в какую очередную дыру засунет. Снова было плевать. Мысли текли ровно и спокойно.

В личной сфере всё было весьма непросто, но не фатально.

Вива, с которой опять расстались, подарила как новую головную боль, так и новый уровень ощущения чего-то близкого и нужного. Проблемные вопросы предстоит решать, но разве бывает жизнь без проблем? При любом исходе она навсегда останется для меня очень значимой.

Кас, моя глубоко всё анализирующая Кас, помогла кое-что понять о природе моих сложных чувств-антагонистов к разным женщинам. Предстояло познавать эту свою грань дальше. Мы попрощались тепло и нежно. Я избавился от своих подозрений в её адрес, а она — от обиды за то, что не могу забыть Виву. В конце концов жизнь сложна и многогранна, но в основе своей прекрасна, и в светлых чувствах, привязанностях нужно искать искорки счастья, а не поводы для бесконечных страданий.

Думал я и о новых пластах деятельности "клиентов". Инкубатор в Фармине был разгромлен, но где гарантия, что эта технология уже не расползлась по стране, а то и по всей планете? Сигнал был нехорошим, предстояло многократно нарастить усилия, укрепить ряды Конгрегации.

В целом итог этих месяцев моей службы в Фармине был неплох. Удалось сделать немало хорошего, а кроме того, пройти сквозь негативное состояние, принять как есть некоторые новые силы и принципы и прийти к пониманию: эффективность — главное, несмотря ни на что.

Как бы то ни было, несмотря на груз нерешённых вопросов, я понял, что личный кризис гармонии миновал. Арах спокойно застыл на руке, прислушиваясь к нашему общему состоянию. Он вновь не ведал сомнений и колебаний. Мой псиэм был наконец спокоен, почти безмятежен.