— Это значит, что я хочу тебя, — жарко заглянул ей в глаза, парализуя правдой.

— Поэтому ты, что? Будешь это делать в моей комнате каждый раз, когда нас нет?

— А ты против?

— Кто эта девушка?

— Эскортница.

— Это что, арабские традиции — пользоваться такими услугами в ночь перед свадьбой в спальне брата?

Карим практически прижал её к стене. Она точно злилась, волновалась и едва дышала.

— Тебе не всё равно?

— Не в моей постели.

Бессмысленный разговор, он наклонился и поцеловал. Просто взял её в плен, крадя с губ возбуждённой Арии поцелуй. И она ответила, мгновенно воспламеняясь. Острая волна наслаждения укрыла их обоюдным желанием. Карим почти застонал. Он до безумия, до сумасшествия хотел. Стоило ей оказаться рядом, как любые разумные барьеры и доводы летели прочь. Имело значение лишь их прикосновение горячих губ, ласковых рук на коже, давление тел друг на друга и упоительные ритмичные движения.

— Эй, эй, — руки Адама оттащили Карима от Арии, приводя того в ярость.

— Оставь мою жену в покое.

Ария залилась краской. Карим с огромным трудом сдержался, чтобы не начать драку.

— Карим пожелал мне спокойной ночи, — отозвалась она, едва дыша от бешеных ударов пульса.

Адаму не понравилось ничего из того, что он увидел. Одним движением он сгреб Арию под мышку и прорычал:

— Пошли, — и как только они захлопнули дверь, он взорвался: — Ты рехнулась? Что ты творишь? Ты в исламском мире. Ему ничего не будет, а у нас могут быть такие неприятности, что ад покажется курортом. Ария, ты понимаешь?

Ария понимала лишь, что Адам ей не муж. Не настоящий муж. Она может целоваться с кем угодно и когда угодно. Конечно, в сложившейся ситуации он помогает, но от избытка чувств не становилось легче думать.

— Хватит, Адам. Ничего не было. Ты не имеешь на меня прав. Ты имеешь права на дочь, но не на меня. Мы выпутаемся из этой ситуации, и каждый пойдёт своей дорогой.

Адам сердито сузил глаза.

— Откажешься от Юльки?

— Она слишком высокая цена, чтобы прожить жизнь с тем, кого я не люблю. А я тебя не люблю.

— А кого же ты любишь? Его?

— Я согласилась слушаться тебя. И всё равно настаиваю на разводе. Не желаю никаких церемоний по исламским традициям. Ты понимаешь, что мне не нужно! Я хочу вернуться домой.

— Ария, — он шумно выдохнул, выпуская из лёгких воздух, словно кит. — Ты уже глубоко увязла. Тебя отыщут, где угодно. Тебя будут возвращать снова и снова. Твою мать отпустили. Второй раз они не могут подобного допустить. Ты не сможешь всё бросить и уехать.

— Смогу! Буду пытаться, — отозвалась она, несколько остывая. — Пойми, я не Ольга и не люблю тебя.

Адам с пониманием кивнул, видимо смиряясь с чем-то внутри себя.

— Позволь тебе помочь хотя бы ради дочери. Не отказывайся от нашего брака. Он для тебя защита. А Юлии и в самом деле нужна мать.

Ария покачала отрицательно головой.

— Ты что, предлагаешь мне сделку?

Адам торопливо кивнул.

Ей больше не хотелось верить ему. Ария за этот месяц усвоила: в играх во власть не бывает союзников, каждый борется сам. Обидно только, что на руках не очень хорошие карты.

Свадьба прошла, отгремели мероприятия пышные и торжественные, масштабные на всю страну. Королевские свадьбы, о которых Ариа видела в новостях и в интернете, теперь стали её реальностью. Только восторгов она не испытывала. Никаких. Нисколько. Ни на каплю.

Сафири выглядела счастливой. Карим никак не выказывал своего отношения. Адам, прилепившись как скотч, находился всё время рядом. Он поддержал её перед шейхом в отказе оформлять всё по исламским традициям, но пришлось подписать брачный договор. И оставался только отъезд. Ариа испытывала тоску и печаль перед неизвестностью.

Неожиданно началась война с Мактумами. Они напали первыми. И Ариа, хвала небесам, вернулась благополучно домой с Юлькой.

За два месяца умер шейх Магрибских эмиратов. Погибли оба брата Мактумов. Новым шейхом стал Карим. Военные действия ещё шли, но с каждым днём становилось всё более очевидным, чья сторона проигравшая и кто побеждённые.

Арии казалось, что от всех переживаний и стрессов у неё начались проблемы со здоровьем. Она много ела, ещё больше спала и стала рассеянной. Два месяца задержки месячных она тоже объясняла стрессом. Новости приходили тревожные. А на третий месяц наступил законный токсикоз.

Тело начало тошнить от реальности.

Она сидела в зале ожидания приёмного покоя клиники материнства и акушерства с небольшой сумкой, мысленно пытаясь представить, как всё будет происходить. Говорят, сегодня всё происходит гуманно и почти не больно. Ариа не была в этом уверена. Три месяца — большой срок, чтобы прерывать беременность медикаментозно, но пока ещё можно было хирургически.

Мать смотрела на неё с разрывающимся сердцем.

— Ты уверена? — переспрашивала Мириам в который раз.

— Уверена.

— Но как ты можешь так говорить? Может, он или она — ребёнок Карима?

Ариа испепеляла невидимую точку на стене и нервно сжимала пальцы в ладони. Потом в кулаки и обратно. Он вообще пока ничей, и вообще не ребёнок, а только плод.

— Скажи честно, это ребёнок Карима? От него?

— По срокам выходит Адама, — ей нельзя говорить правду.

Никому. Даже если он Карима, что с того? Сафири ему родит уже скоро своего ребёнка. Законного, нужного наследника. Может, даже планируемого!

— Но у вас было-то всего один раз. Один! — Мириам всплеснула руками, потрясая кулаками воздух. — Каков подлец.

Ариа не отвечала, с Каримом тоже было один раз. Какая теперь разница, чей он? От беременности требовалось избавиться, иначе она увязнет в эмиратах навсегда. Адам не отпустит её, а она не сможет бросить рождённого ребёнка. Всё станет намного хуже. И самое главное, закрепит ненужный брак.

— Я хочу остаться свободной, как и ты, мама. Хочу иметь возможность распоряжаться своей жизнью, как сама того захочу. Я не буду чьей-то послушной женой без прав! Я проживу свою судьбу так, как хочется мне! Мне! Ни Адаму, ни Кариму! А мне!

— Но ты не готова. И не хочешь этого на самом деле...

На слова матери она тягостно выдохнула, поджала в твёрдую линию губы. Верно, не готова. Аборт дорогая цена, которую она должна заплатить за право жить нормально. Нормально! За право иметь выбор. Пользоваться всеми привилегиями, к которым привыкла с рождения, а не ограниченным набором восточного мира.

— Ариа Хусейн, — в приёмную вошла медсестра в зеленоватом костюме, принимая на себя тревожные взгляды всех собравшихся посетительниц.

Их сидело немного, но все они пришли за одним и тем же.

— Это я, — отозвалась Ариа, ощущая, как начинает нервничать совершенно по дикому.

— Идите за мной.

На негнущихся ногах она встала с жёсткого стула и поплелась. Ноги отяжелели от неуверенности. В голове грохотал и оглушал шум. Она упорно делала шаг за шагом, расценивая их как шаги к свободе. Или хотя бы к какому-то варианту.

Слёзы боли застилали глаза.

Её переодели, ввели в операционную, готовя к наркозу, ставя бабочку на вену в локтевом сгибе, когда послышался грохот и шум за дверью. Брань и маты, вперемешку с падающими металлическими предметами, раздавались отчётливо и громко.

С каждым мгновением нарастали.

В помещение влетел Адам, а за ним два охранника.

— Ариа! Ты с ума сошла? Это же преступление. Ты убиваешь члена королевской семьи. Моя жена не убьёт моего сына!

Их пытались остановить. Медбратья сцепились с охраной. Пока муж вцепился ей в руку, пытаясь стащить с операционной поверхности.

— Отстань, — зарыдала она, испытывая разочарование и облегчение одновременно. Всё в душе помножилось на ощущение фатума. — Уходи!

— Ариа, ребёнок — наша последняя надежда на помилование! Всё практически окончено, нам скоро домой, — ревел Адам, пока не подцепил её за руки и поднял, вынося из операционной. — Твоя беременность — гарантия безопасности для всех нас.