— Топширы не простят нам этого, ты же понимаешь? Они хотят привести к власти Хусейнов.

— Вот именно, — Карим потерял терпение. — Война все равно начнется. Так пусть хотя бы права будут на нашей стороне.

Страквир впервые в жизни пришел в ярость. Он вышел из кабинета. Хлопнул дверью. Карим же остался сидеть, раздумывая, что делать дальше. Род был самой подходящей кандидатурой. Он настолько сильно любит свою жену, что не тронет Арию даже после вступления с ней в брак. По крайней мере, хотелось надеяться.

***

Род нашел Арию в одном из садов с фонтаном и огромными кустарниками роз. Она сидела и смотрела, как струи бьют гладь воды в чаше и казалось не реагировала на внешний мир, погрузившись внутрь себя. Он сел рядом, ощущая, как от воды несет мягкой прохладой.

Оба расстроенные, они молча долго сидели, пока не начало темнеть и зажглись уличные подсветки.

— Ты примешь его решение?

Ариа смотрела вперед и кажется не замечала. Ему за нее стало страшно.

— Прошу тебя, Ариа, не делай глупостей. Чтобы ты не решила, не делай этого.

Пальцы рук у нее были слишком сильно сцеплены друг с другом, напряжены. На лице челюсти чрезмерно сжаты. Казалось, в ее внутреннем стрессе еще немного и наступит кататония.

— В твоем мире понятия о правах человека и особенно женщин так сильно отличаются от моего! У меня просто нет больше сил бороться, — неожиданно сказала она, продолжая смотреть в невидимую точку перед собой. — Ваши женщины бесправные и абсолютно без сильные. Они не могут строить карьеру, выбирать мужей и делать все то, что означает свободу. Ваши женщины безропотны и тихи, без права голоса просто ждут, когда за них все решат мужчины. Отец, брат, муж, сын.

— Не начинай!

— Это его решение. Ты сам знаешь!

— Ты можешь предотвратить его. Поговори с ним еще раз! Мой развод с женой и наш брак! Это все неправильно!

Она, соглашаясь закивала, и стало очевидно, что Ария беззвучно плачет. Просто в темноте слез не видно.

— Все, в любом случае неправильно. Не верно. И потому, все вот так, как есть. Если мы откажемся, мы потеряем все. Ты жену, а я детей. И если мы хотим победить, нам придется выполнить, то что приказал Карим.

В ее голосе послышались ноты уверенности, твердость, отчего у Рода возникло чувство, что Ариа, что-то задумала, что-то решила, имеет план. И этот план не сиюминутный, не женский и не мести, а чего-то большего. Слишком уж сильно в ее словах слышалась боль, перемешанная с надрывом, с фанатизмом вконец отчаявшегося человека. Она приняла какое-то решение.

— Только не делай глупостей. В конце концов, на все воля Аллаха.

Ариа усмехнулась полная горечи.

— Я считаю, что мы должны быть за одно. Ты понимаешь, о чем я?

Род внутренне напрягся. Он не мог и не хотел идти против Карима и своей страны. Но то, что случилось, ставило вопросы преданности и веры выше его собственного счастья. И выбор ему предстояло сделать не легкий. Ему предстояло выбрать между товарищем по детским играм и новой женой…

— Пойдем домой, пора ужинать, — предложил он, полагая, что их обоих вымотала ситуация и утро вечера лучше.

***

Ужин с женой, запланированный на вечер, предполагал, что у Карима нет никаких других встреч и обязательств. Обычный семейный ужин вдвоем в их случае был целой церемонией, со слугами, подачей изысканных блюд и протокольной беседой. Карим почти не слушал жену, мысленно возвращаясь вновь и вновь к словам, сказанными Арией. Смущение, дерзость и потрясающий ум с красотой, все это не могло его не волновать.

— Ты не слушаешь меня, — обиженно заметила Сафири, почти не притронувшись к еде.

— Прости, слушаю, — отозвался Карим, мысленно воспроизводя строки отчета о том, зачем Арии потребовался вооруженный отряд полицейских.

Там докладывалось вовсе не о мести, как он предположил изначально. Нет. Они взломали двери офиса фонда семьи Хусейнов. Ариа забирала свое по праву. Но то, что она обнаружила в дальних комнатах офиса, рассердило Карима.

Оборудованная под медицинскую палату, в ней содержалась управляющая фондом женщина. Ее удерживали под медикаментозным воздействием. Полиция уже была на месте, потребовалась карета скорой помощи. Карим практически не помнил Мару Ибрагимову, больше о том, как красивая топширка сохранила верность Арии. Признак, указывающий на то, как Ариа умеет быстро заводить преданных друзей. И то что отец, его покойный отец даровал защиту семьи. Адам выдал ее спешно замуж и не следил за дальнейшей судьбой, и выходило Ариа права, семейство шейха не сдержало слова. Все вместе наносило урон его репутации.

— Она уже агукает, — донеслись до него слова Сафири. — И такая хорошенькая.

— Наша дочь?

Он перевел взгляд на жену, думая, уже не об отчете, а о животе Арии. О том, что это мог оказаться и его ребенок, если бы срок был на месяц больше.

— Да.

— Как наша дочь?

— Здорова. И врачи говорят, что она быстро развивается. Ты ей можешь гордится.

— Я и горжусь. Она мой первенец.

Сафири обрадовалась, что Карим наконец проявил к ней интерес и более того, хоть как-то подтвердил, что ему не все равно.

— У нас еще будут мальчики, — она потянулась и сжала пальцами его запястье. — Я рожу тебе много сыновей.

Между ними снова повисла пауза.

— Я слышала, ты собрался воевать с топширами, — спросила она, разглядывая содержимое тарелки, а затем поняв взгляд на Карима. — Я хотела бы, чтобы ты подписал союзное соглашение с наследником Мактумов, моим дядей Амином. Вам уже нечего делить, а топширы вредят и ему и нам. Они наши общие враги.

Карим начал есть, приходя внутри себя в негодование. Он что осел? Или так слаб? Почему его женщины советуют ему, как править и что делать?

— А еще не доверяй так слепо Джабраилову. Он хоть и министр финансов, но очень симпатизирует топширам.

Карим шумно выдохнул, окончательно потеряв аппетит.

— А когда ты стала дипломатом? — спросил он жену, незамечающую его взвинченности.

Сафири усмехнулась, начав есть.

— Я дочь своего отца и своих эмиратов.

Карим крепко схватил ее за руку, и с тяжестью заглянул ей в глаза.

— Ты моя жена! Ни министр, ни дипломат, ни советчик, а жена! — его голос звенел от ярости.

Он резко отпустил. Сафири обиженно прижала к себе, слишком пережатую руку. Карим мало уделял ей внимания последнее время. Если не сказать больше, попросту игнорировал, чуть ли не со дня свадьбы.

— Раз это так, — произнесла она через силу, едва сдерживая слезы. — Я бы хотела, чтобы ты хоть иногда показывал мне это не только на людях.

Карим не откликнулся, сосредоточившись на еде и показывая всем собою, что беседа завершена.

Он не собирался возвращаться в спальню Сафири. То была воля и желание покойного отца, но не его. У него был гарем. А еще Ариа, которая станет покорной, как только родится ее первенец. Она станет шелковой, если в ней есть хоть капля материнских инстинктов и желание принимать участие в судьбе собственного дитя.

Дом Рода Страквира выглядел опустевшим. Ариа не стала спускаться к ужину. Она была ни в состоянии смотреть Райхане жене Рода в глаза. В конце концов, скучные нравоучения, которыми та любила делиться с Арией тоже являлись своего рода заботой.

Причина пустоты скрывалась вовсе не в том, что Род хотел расстроить жену новостями. Отпущенные слуги и охрана намекали, что ему и его гостям не нужны лишние уши и глаза.

Род предпочитал жить в частном доме на окраине города. Если бы он мог, то вообще бы уехал в глушь. Туда, где людей поменьше. Он ценил уединение.

Недавно Ариа спросила его, почему он не живет при дворце шейха? Это удобно и выгодно, нет растрачивания денег и времени, а главное, обо всём узнаешь весьма быстро.

— Не все золото, что блестит, — Род кажется смутился её прямым и наивным вопросом. — Я не люблю двор. И мое честолюбие уже не то, что было в юности.