— Если это будет мальчик, то я назову его Игорем, — в честь первой любви, вполне логично, так сказать, дань уважения и ностальгии. Проговаривая это, она любовно поглаживала свой животик, который пока еще не было видно, — а если девочка, то в честь тебя. Ведь, по сути, именно из-за тебя этот ребенок будет жить, — признаюсь, я почувствовала гордость, щечки едва покраснели от оказанной чести, — Николь.

Мое сердце пропустило удар. Влад ей рассказал о том, кто я такая на самом деле? Черт.

— Откуда? — только и смогла вымолвить, пока Вероника оставалось совершенно безмятежной. Конечно, за это время мы немного сблизились, но какова вероятность, что она не начнет меня сейчас шантажировать и не сдаст бывшему?

— Я не так уж и глупа. Думаешь, Влад сам воздвиг и улучшил свой бизнес? Без моей помощи ничего бы не было, поэтому мы честно делим правление. Если хочешь чего-то добиться в этой жизни, то умение подмечать любые, даже малейшие детали будет твоим хорошим помощником, — я была в напряжении, пока слушала, гадая, чем же она завершит это повествование, а она, казалось, и вовсе не замечала мою тревогу, продолжая спокойным голосом, — когда увидела тебя впервые, твое лицо показалось мне знакомым, но я не придала этому значения. А потом как-то услышала, когда ты разговаривала с Петром, одну ключевую фразу, и сразу вспомнила тебя. Эта фраза принадлежала твоему отцу, он любил ее повторять, мы с Владом и наши семьи виделись с ним пару раз: «Лишь истинно страдающий может познать настоящую любовь». Как раз незадолго до нашего знакомства мы узнали, что наши с Владом родители не те, кем мы всю жизнь их считали. Я пребывала в постоянной апатии из случившегося, поэтому эта фраза мне запомнилась. Ты тогда не участвовала в переговорах, но пару раз я тебя видела выходящей из комнаты. Встреча-то была в вашем доме. Влад тогда на тебя вообще не обращал внимания, поэтому у него таких чувств не возникло при твоем приеме на работу. Да и та фотография в газете после аварии… Кстати, прими мои соболезнования по поводу своих родителей.

Я была немного в шоке, но он уже начал проходить. Волновало пока только одно: почему она не подавала виду, что узнала меня? Спросила вслух.

— А зачем? Какое мне дело до чужих тайн? Если ты решила сменить имя и убраться из страны, то это твое дело и меня оно не касается.

— А когда приезжал мой муж? У тебя была возможность выдать меня ему. К тому же тогда мы не были с тобой в таких отношениях, как сейчас. Ты могла бы как раз избавиться от меня. Почему нет? Я бы не мозолила тебе глаза.

— Не было смысла и желания. Может быть, женская солидарность? Или не хотелось избавляться от тебя, потому что не хотела огорчать Влада. Уже тогда понимала, что он как-то странно… реагирует на тебя. Или интуитивно чувствовала, что нельзя тебя муженьку отдавать. Ты ведь не от хорошей жизни от него сбежала, так ведь? — кивнула ей, — в любом случае выдавать тебя не буду, не беспокойся. Ты спасла моего ребенка от глупости его матери, я тебе обязана.

Напряжение начало проходить, поблагодарила девушку за сказанное и решилась рассказать ей свою историю.

— Вот кабель! Все причиндалы поотрывала бы за такое. И шлендре его все бы волосенки повыдергивала, чтобы впредь неповадно было под чужих мужиков ложиться, — думаю, за нее говорили гормоны, но все равно было приятно, немного остудив пыл, она продолжила, — и кто тебе помогает?

Вопрос удивил меня, я точно помню, что ни о чем таком не упоминала при своем рассказе. С чего она сделала такой вывод?

— Ты бы явно не смогла провернуть такое в одиночку, тем более во время того, как муж лишил тебя денег и натравил на тебя своих цепных псов, — будто прочитав мои мысли, Ника ответила.

Какая проницательная женщина! Пришлось рассказать ей и про Лину, и про дядю Колика, о том, какую именно помощь они мне оказывают. Та в ответ лишь фыркнула.

— Так ты годами справедливости добиваться будешь. Чего твоя подружка одна-то сделать сможет? Тут помощь посолиднее нужна.

И я застенчиво рассказала ей о том, как обещал мне помочь ее муж.

— На любовь ты его похожа, вот и помогает, — это я уже и сама поняла. Девушку ничуть не смутило, что «ее» мужчина помогает какой-то домработнице. В очередной раз убедилась в их странных отношениях, — скажи честно, вы с ним спите? — вот это неожиданный вопрос, я аж поперхнулась собственной слюной, — мне, если честно, без разницы. Если это сделает Влада счастливым, то я буду только за. Просто интересно.

Она смотрела на меня изучающим взглядом, но не давила. Действительно ли это обычное любопытство или нечто большее? Отрицательно ответила ей. Мы же действительно не спали с ним. А тот случай и его приставания не в счет… Ника лишь задачного улыбнулась. И что это значит?

Спустя несколько минут неловкого молчания (с моей стороны, Вероника была абсолютно безмятежна), я наконец вспомнила, зачем вообще пришла к ней.

— Вероник, твое молчание затянулось. Нужно наконец поговорить с Димой и рассказать ему все. Он имеет право знать, — девушка сразу встрепенулась, недовольно и с небольшим испугом покосившись на меня.

— Не-е-е-ет, — почти со всхлипом произнесла та. Ну не ребенок ли?

Ох, сколько же мне усилий пришлось приложить, чтобы заставить ее пойти к отцу ребенка и поговорить с ним. А та как вцепится в дверной косяк и воет: «Не пойду! Рано еще! Он же не готов! И я не готова!». Чуть весь дом мне не переполошила, что б ее…

Силком ее туда тащила, пришлось пообещать, что не оставлю ее. При самом разговоре не стану присутствовать, но буду поблизости, чтобы в случае чего поддержать. Пока приближались к саду, девушка еще несколько раз пыталась дать заднюю. Мне пришлось приложить усилия, чтобы довести ее до нужного места и не дать за это время подзатыльник за капризы. Хотя очень хотелось.

Добравшись наконец до сада и заметив искомого садовника, я ретировалась в сторонку, внимательно следя за тем, чтобы Ника вновь не предприняла попытку побега.

Скрылась за кустом чуть поодаль, меня они не увидят, а вот я смогу за всем наблюдать, раздвинув ветки. Каюсь, было очень любопытно, поэтому не смогла отказать себе в искушении…

Суть разговора не слышала, в какой-то момент девушка начала активно жестикулировать руками, в то время как мужчина просто молча стоял. Объясняет что-то? Или они ссорятся? Хотелось вмешаться, но я удержала себя от этого порыва. Взрослые люди, должны сами во всем разобраться.

Спустя двадцать минут разговор, вроде бы, начал подходить к концу, жестикуляция прекратилась, расстояние между ними сократилось. Или мне так показалось из-за долгого ожидания? Мои ноги уже затекли к этому моменту, а пробегавшая мимо нашей ограды собака грозилась выдать воркующим мое укрытие. Надо было найти место для пряток получше…

В какой-то момент Ника отбежала от Димы и принялась звать меня. Я могу покинуть свое убежище? Как только я показалась, та сразу же схватила меня за руку и потащила к садовнику, чрезвычайно радостная. Значит, все прошло хорошо?

— Вот, это она отговорила меня в больнице от роковой ошибки! Лиза, наша горничная, — мне почему-то стало неловко от такого представления.

По лицу мужчины вижу, что он вспомнил меня. А вдруг сейчас напридумывает себе еще что-нибудь? Кажется, я начинаю краснеть. Блин…

— Это ты тогда ко мне подходила, точно! — его лицо просветлело непонятно от чего, а вот Вероника была в недоумении.

— Вы уже встречались? — девушка переводила взгляд с меня на мужчину, ничего не понимая. Так, надо бы объяснить все, пока она сама не дорисовала в своей голове все.

— Это она воодушевила меня на борьбу за твое сердце, убедила не сдаваться и не упускать мое счастье, когда я был почти на грани из-за наших… недомолвок, — едва я открыла рот, как парень сам все объяснил.

Девушка все еще была в недоумении, но затем, видимо, начала осознавать что к чему. Вдруг она просияла, крепко взяв меня за руку.